СССР: вернуться в детство 6 (СИ)

— Пять вечеров — пять баков. Не успеете — на следующей неделе будете продолжать. А сейчас шагом марш в расположение роты.
Херовое дело. Этак можно пожизненно в столовке застрять. Наш понурый маленький строй присоединился к общему строю роты, которая, оказывается, вместо «Времени» полчаса ходила по плацу кругами. Для профилактики мы все вместе прошли ещё раз и с превеликим облегчением потопали на вечернюю поверку, после которой я внезапно получил приказ:
— Петров — в классную комнату!
— Есть.
Захожу в класс — а там Сергеич сидит, как настоящий!
— Здорово, тащмайор, — мы пожали руки.
— Наслышан, Владимир, о ваших беспримерных подвигах, — иронически начал он.
Я фыркнул.
— Могу гордиться тем, что никого не изувечил и нечаянно не прибил, а в сутолоке, согласитесь, это довольно сложно.
Сергеич неопределённо покачал головой:
— Владимир Олегович… Ну, это, всё же…
— Дети? Слышь, Сергеич, хватит меня за советскую власть агитировать! — я слегка осёкся. Когда всё спокойно, я с тащмайором обычно вежливо, на вы разговариваю. А вот как раздражаться начинаю, сразу на ты перехожу. Надо как-то к одному краю прибиться.
— Понятно, что не дети, — дипломатически согласился Сергеич. — Подростки.
— Вы ещё мультик про Карлсона вспомните! «Любой спор можно решить словами!» — карикатурно процитировал я маму Малыша.
Тащмайор поморщился.
— Да я же не предлагаю вам их увещевать…
— И правильно не предлагаете! Ещё великий советский педагог Макаренко выяснил, что один хороший удар в ухо перевешивает по убедительности несколько увещевательных лекций. Это из разряда: добрым словом и пистолетом можно добиться куда лучших результатов, чем просто добрым словом. К тому же, как вы предлагаете обойти естественные социальные процессы? Человек — существо, стремящееся к доминированию. Парни внезапно оказались выдернуты из привычной социальной структуры. Пока внутренняя иерархия новой группы не сложится, будут и тёрки, и драки. Но не со мной, я думаю.
— Уверены?
— Извинялись уж.
— Это неплохо.
Мне вдруг в голову пришла новая мысль:
— Вы бы лучше, вместо психологических заходов, Сергей Сергеич, картофелечисток нам привезли.
— Картофелечисток? — удивился он.
— Штук десять. А то мы ножами не успеваем норму выполнять. А бесконечно в наряде я тоже торчать не нанимался.
— Привезу.
— Край — завтра к ужину.
— Понял. Будут.
Дальше я со страшной скоростью совершил все положенные вечерние телодвижения и по команде «Отбой!» отбился с чистой совестью. Отрубился махом, словно выключили. Вот, что значит: свежий воздух, физкультура и добросовестный труд, бляха муха…
ДО ЧЕГО ТЕХНИКА ДОШЛА!
8 сентября, вторник, Комбинат дополнительной ступени
Оля
Вторник обещал быть насыщенным, хотя в целом — ничего необычного, уроки как уроки. Ин-яз, снова две литературы, физика, русский, физкультура. Физкультуры я немного побаивалась из-за разницы в возрастных нормативах — всё-таки телу-то всего одиннадцать, а я вам не олимпийская чемпионка. Но оказалось, что Сергеич озаботился, и в документах у меня была приложена справка, что я отношусь к какой-то там щадящей группе. Короче, «главное — не победа, а участие», и всё, что я выполняла — за компанию с классом, без учёта времени.
А ещё на вторник меня записали учиться на оператора ЭВМ, и сильнее всего я очковала, что меня могут настойчиво начать обучать какой-нибудь дивной фигне, которая через два-три года отомрёт как явление. Мдэ.
Катя мои сомнения оценила по-своему:
— Да не переживай! У нас по ЭВМ всего-то две пары прошло, разберёшься, ничего сложного.
Шёл уже второй перерыв, мы сидели с ней в столовой и угощались изюмовым (или изюмным?) компотом с булками.
— И что вы на этих парах проходили?
— Да ничего такого. Сначала он в основном рассказывал, как первые электронно-вычислительные машины появились — ну, которые с карточками-то.
— С перфокартами?
— Ага. Потом как новые эти придумали… процессоры, что ли? В тетрадке надо посмотреть.
— М-гм.
 
— И технику безопасности подробно объяснял, мы даж в журнале расписывались.
— Серьёзно.
— А ты как думала! Это же технологии будущего! Ткнёшь не в ту кнопку — и привет. А на второй устройство компьютера было. Это вообще просто: экран, клавиатура, мышка и коробка эта, как её…
— Системный блок?
— Да! Ты читала, что ли?
— Читала, — согласилась я. — Только давно.
— Ну, вот. Мы слушали и в тетрадку рисовали, потом подписывали всё.
— Дело нехитрое.
— Ничего себе, нехитрое! — возмутилась Катька. — Столько деталек!
Пришлось согласиться, что задание было сложнее некуда.
Катька успокоилась и поделилась со мной ещё одной немаловажной информацией:
— У учителя к компьютеру дополнительно такая печатная штука прицеплена, — она изобразила руками.
— Принтер? — брякнула я и пожалела, потому что Катька уставилась на меня, морща лоб.
— Нет, точно не такое слово. Там какое-то сокращение было. Пэ-цэ-у… или, наоборот, цэ-пэ-у? И цифры. Информатик нам показывал: на компьютере набираешь текст, а она печатает, и не как на печатной машинке, а прямо красиво, как в книжке! И ещё в лаборантской у него такая огромная бандура стоит, как два стола, а в ней стекло и лазер. Прикинь?
— И зачем она?
— Кладёшь на стекло любую картинку, вторую бумажку в лоток запихиваешь — а он тебе такую же рисует!
— Офигеть! — совершенно честно выдохнула я.
Ксерокс! Или его аналог, что, впрочем, неважно — лишь бы работал!!!
— Ага, — согласилась со мной Катька. — Офигеть. Правда, только чёрным рисует, но всё равно круто, да?
— Не то слово!
— А ещё нам информатик дал в игры поиграть.
— И что за игры?
— Там целых несколько стоит! — с восторгом бросилась описывать Катька. — Мне больше всего «Тетрис» понравился! Такой стаканчик, а в него фигурки падают! Ряд построишь — исчез!
— Да уж, залипательная штука.
— Ты видела, да⁈
— И даже играла.
— Врёшь! Где?
Пришлось действительно соврать:
— В Москве.
— А-а… Ну, в Москве — может быть. Нам Виталий Алексеич сказал, таких новых компьютеров как у нас в Иркутске ещё не было.
— Да «Тетрис»-то и на старых шёл…
— А тут зато ещё «Сапёр» есть!
— Да ты что? И какого цвета бомбочка?
— Красного! — уела меня Катька.
— Не зелёного? — неужели тут нечто сложнее чёрно-зелёных мониторов?
— Красного, говорю тебе! Пошли! Пять минут осталось.
Я так сильно ожидала увидеть компьютерный класс, похожий на мои школьные воспоминания — с одним системным блоком, от которого каким-то образом была растянута сеть на восемь мониторов (и всё это зубодробительно долго грузилось, а потом периодически висло и заедало), что даже остановилась на пороге.
Компов тоже было немного. Десять. Но каждый со своим системником! Во всяком случае, ни на что другое толстые прямоугольные платформы с кнопками и прорезями дисководов не походили. Системники были крупнее привычных мне по воспоминаниям начала девяностых чуть не в полтора раза — да и хрен бы с ним! Работают же!
Мониторы, естественно, с огромными «задними фасадами» — плоские когда себе ещё придумают. Зато они реально были цветные! Не знаю, наверное, цветов пока поддерживалось не так много, но это сильно лучше, чем ничего!
Машины были расставлены по периметру, чтобы излучение, которое от экрана назад уходит, не вредило учащимся. Такая вот суровая реальность.
За большинством компов уже сидели дети, азартно щёлкающие мышками.
— Эх, надо было раньше с обеда прийти! — с досадой воскликнула Катька. — Все вон в сапёра играют!
— Бляха муха, до чего техника дошла! — пробормотала я и совершенно зомбически пошла вперёд. Кажется, последний раз меня так шарахнуло, когда я в Солнечногорске машинку-автомат увидела…
Из лаборантской торопливо вышел худой сутуловатый дядька — типичный сисадмин с безумными глазами: