Complete Maximum (СИ)

Они цеплялись к его волосам, называли педиком, тыкали его тем, что он из богатой семьи, не зная, что этой семьи, как таковой, у него по факту не было, называли высокомерным идиотом, не подумав о том, что он просто не умеет общаться. Они ведь никогда его не видели, не замечали, не разговаривали, откуда они могли знать, какой он человек? Откуда могли знать, что бьют по самому больному? Они не хотели разбираться, они просто задирали, а Юнги им не отвечал. Просто не знал, что ответить.
А когда наконец понял, что нужно говорить, когда к тебе пристают, его впервые избили. Ему было больно и морально, и физически, он банально не понимал, почему его бьют. Почему обзывают. Он не понимал, почему ему никто не может помочь. Почему дома всем плевать, что ребёнок пришёл избитый.
Единственное, что было понятно, — он прав. Правильно, что он отвечает. Он не может бить их, потому что один против толпы, а он сам по себе слабый. И он отвечал, словами, дерзил, отвечал каждый раз, зная, что за это будут бить ещё сильнее. Но не плакал.
Синяки стали постоянным украшением, идеально сочетающимся с синими волосами. Внешне он оставался непоколебимым, показывал сверстникам, что ему наплевать, что не сломается. А внутри продолжал рушиться. Крошиться по кусочкам и каждый день жалел о том, что когда-то решил выделиться. Но обратного пути ведь уже не было.
А потом в его жизни появился Чон Чонгук. Маленькое симпатичное солнышко с очаровательной улыбкой. Он помог ему тогда, вытащил из всего этого дерьма, что вокруг скопилось, но не из жалости, получив при этом сам.
У него были самые понимающие глаза на свете и слова о том, что не нужно на это обращать внимания, что все вокруг говнюки и он всегда вообще-то хотел с ним подружиться, казались самыми искренними, когда Чонгук помогал ему смывать с щёк и волос кровь.
Ему было плевать на его внешний вид, на его репутацию высокомерного странного паренька, на то, что его не любил никто, и популярности Чонгуку общение с ним не прибавит.
Он залепил ему пластырем рассеченную бровь, а потом потащил к своим друзьям: Намджуну и Хосоку, которые жили с ним в одном дворе, были постарше, дружили с ним и оберегали его, как младшего брата. Чонгук привёл его избитого за руку, сам с фингалом под глазом, долго разговаривал о чем-то с Намджуном, и на следующий день в коридорах Юнги помимо своего увидел ещё парочку лиц с фингалами, и никто ему больше слова не сказал. За спиной шептались, но в открытую не подходили.
Потом к нему подошёл Чонгук, и закинув руку на плечо потащил его по коридору дальше, словно они лучшие друзья, подождал в итоге после школы, и пока они прогуливались через парк по пути домой, а Чонгук болтал без остановки, Юнги впервые перед кем-то разрыдался. Просто резко остановился, из глаз потекли долгожданные слёзы, и спросил:
— Почему ты мне помогаешь, мы ведь даже не знакомы?
— Как не знакомы? Ты Мин Юнги. Я Чон Чонгук, ещё вчера выяснили.
— Почему?
— Потому что хочу с тобой дружить. — пожал плечами, будто это очевидная вещь.
— Почему? Я высокомерный и странный, я выгляжу, как педик, мы даже учимся в параллельных классах, а не в одном, зачем тебе со мной дружить?
— Вот заладил, почему да почему. Я знаю, что ты не такой, я видел твои тетрадки в столовой и все эти классные программы на планшете. Ты просто меня не замечал совсем, а я часто рядом сидел. Ты делаешь игры?
— Только поэтому хочешь дружить? Потому что игры делаю?
— Нет. Мне нравятся твои волосы. Мне нравится, что ты смелый, я часто видел, как к тебе пристают, ты всегда высоко держал голову. Я бы не полез помогать, кому попало. Я думаю, с тобой капец, как интересно, и правда, хотел бы подружиться. А почему ты спрашиваешь? Ты что же не хочешь со мной дружить?
— Хочу. Очень хочу. — а потом Юнги долго плакал.
А Чонгук долго его обнимал и перебирал его красивые синие волосы. И обещал, что его больше никто никогда не будет бить, потому что теперь у него будут хорошие друзья. Юнги понимал, что, наверное, это не похоже на то, как ведут себя друзья-мальчики их возраста. Да и Чонгук в целом был таким хорошим, таким мягким и добрым, таким непохожим на остальных, странно, как он вообще решился в драку влезть и защищать Юнги. Но ему было так хорошо и спокойно в объятиях нового друга. А потом Юнги, растирая слёзы по щекам, пересказал ему всю свою биографию, хотя бы для того, чтобы новый друг понял, что он не плохой, не высокомерный, что нормальный, просто одинокий, а Чонгук терпеливо слушал, а потом просто взял с него обещание показать, как делать игры, поиграть вместе, посмотреть «Наруто» и «Ван Пис» и пригласил в гости познакомиться с мамой.
 
Она у него была замечательная. Чонгук притащил его домой под предлогом, что если нет своей мамы, он поделится, звучало это грустно и забавно, но с тех пор так оно всё и было. Чонгука он видел чаще чем своих одноклассников, а его маму чаще своей тети. Чонгук стал ему самым близким человеком. Научил его дружить. Шутить. Находиться в классной компании. Они вместе многое попробовали. Алкоголь, сигареты и прочую ерунду. Научил доверять. Стал его комфортным местом. Безопасной гаванью. Лучшим другом. А самое главное — обещание в итоге сдержал.
Их всегда защищали старшие Намджун и Хосок. Потом с Чонгуком случилась беда, Юнги тогда долго успокаивал его маму, которая плакала в больнице, будто бы Чонгук умер, а не получил моральную всего лишь травму. Случился сильнейший разлад с Хосоком. И между их родителями, которые дружили, к слову, не один десяток лет.
Юнги тогда выбрал просто оставаться нейтральным к ситуации, рядом с Чонгуком, поддерживая его, в то время, как Намджун поддерживал Хосока, которому по слухам очень досталось от родителей и было запрещено общаться с братом, которого тот безумно любил.
Но любые недомолвки между настоящими друзьями рано или поздно решаются. Так произошло и с ними. Все постепенно забылось, друзья помирились и часто потом смеялись с этой ситуации. По крайней мере, так казалось.
В восемнадцать лет Чонгук признался друзьям, что он гей, а объектом его обожания неожиданно оказался его лучший друг Хосок. Юнги подозревал друга в подобном, готов был принять, но всё равно обалдел с такого поворота событий, но больше обалдел, когда увидел совершенно счастливого Чонгука, держащего Хоби за руку. Тот заявил, что принял его чувства и они попробуют отношения.
Намджун порадовался за друзей хоть и было это все безумно странно и неловко. А Юнги впервые смотрел на кого-то внимательнее, чем на Чонгука. Он смотрел на Хосока и видел там то, что замечал часто за последние четыре года, что-то проскальзывало в его глазах. Что-то пряталось. И сейчас это было прям наяву, и это была отнюдь не какая-то хорошая эмоция. Но Чонгук был счастлив и это главное. Однако, когда Хосок спустя года, после предательства Намджуна пропал, Юнги не удивился, но виду не подал. Просто помогал Чонгуку держаться на плаву.
Старался изо всех сил и решил, что настала его очередь становиться безопасной гаванью для Чонгука, и он стал.
С тех пор прошёл не один год, они стали ещё ближе. Оставаясь друг другу семьёй, пережив утрату единственного родного для Чона человека. Его мамы. Юнги тогда тоже было безумно тяжело, она долгие годы заменяла ему мать. Ругала за плохие отметки, уговаривала остаться ночевать, безумно радовалась, что у её малыша такой друг, называла сыночком и очень расстраивалась, когда у Юнги не получалось прийти на ужин. Чонгук тогда совсем поломался, и Мин, засунув личную боль подальше, бросил все силы на поддержку друга, по итогу сумев вытянуть его из пучины работы, в которую тот себя погружал, из депрессии, и заставил ожить и вернуться к нормальной жизни. Юнги мог простить ему всё, что угодно. Чонгук никогда ничего не скрывал, как и Юнги. Они были друг для друга открытыми книгами. Юнги только молчал о том, что может друга ранить. А Чонгук никогда не обманывал. И если случался какой-то незначительный обман, Юнги всегда мог его понять, ведь тот обязательно приходил с правдой каяться.