Сложные оборотни госпожи Дарианы (СИ)

  
Сложные оборотни госпожи Дарианы
   
Пролог. Все рухнуло, и другие наблюдения
 
Утверждают, что оборотни ощущают мир и себя в нем в восемь раз острее, чем обычные люди. Всегда было любопытно, откуда взялись эти цифры. Сейчас мои органы чувств почти не работают.
Горло забило опилками — трудившиеся все утро олухи-строители не удосужились выкинуть за собой мешки с мусором. По голове огрело здоровой дубовой балкой, я лично оплачивала счет и проверяла, чтобы даже для временных сооружений нам поставили самое лучшее дерево. Ну а голову обмотало полотнищем — наверняка, тем самым, с гербами академии.
У нас замечательный герб. На черном фоне белоснежный волк, вставши на задние лапы, как человек, угрожает разорвать верхними любого, кто окажется рядом. И еще у него длинный красный язык. Все первые годы в академии я любовалась этим вдохновляющим изображением, символом независимости и свободы моего народа.
Но погибать с куском материи на лице — это отвратительно. Волчица должна умирать в бою. Ну или в окружении своего выводка, провожаемая на небеса воем дерущихся между собой внуков. Рядом застонал Маркус.
— Дарриа, ты как? Перестань злиться, лучше помоги мне.
Конечно, он громила, ему легко говорить. Я попробовала пошевелить ногами, еще одна балка придавила мне их выше колена — так что нижние конечности не чувствовала напрочь. Часик в таком положении, и даже знаменитая регенерация не поможет избежать некроза.
Я что-то промычала в ответ, давая понять, что я его слышу, хотя легче от этого не становится. Оглушенный разум продолжал анализировать.
Вот на двух трибунах для руководства по обе стороны от постамента ректора гремят взрывы, и телохранители успевают сбить в прыжке ничего не понимающего Вернона.
Вот я ныряю под постамент, зная, что там спрятался Стефан, который подпиливал балки. Маркус с ревом срывается за мной, не подозревая, что спасать надо не одну меня, но и сына. Поздно.
Опоры, поврежденные взрывной волной, рушатся раньше времени, подминая не только нас троих, но и тех несчастных, кто в этот момент стоял рядом. По-моему, престарелая фрау Вильде, бессменный преподаватель математики на всех трех факультетах, как раз поднималась по ступенькам, чтобы получить грамоту из рук ректора.
Значит, кроме меня и Маркуса, в этой кромешной тьме скорее всего находятся еще двое. С другой стороны, опасность пролежать здесь несколько часов нам не грозит. Наверху пять-шесть сотен человек, которые помогут выбраться.
— Ясно, — глухо сказал Маркус. Ему достаточно прислушаться к моему дыханию, чтобы понять, что я контужена. — Держись, малышка. Надо выбираться самим. Над нами зачем-то натянули колпак и заблокировали… И… рядом с нами другие раненые.
Господи, во всем мире только он да папа называли меня так, остальное — это еще две плохие новости. Сколько можно за сегодня.
— А сам ты, что? — я с трудом выговариваю слова. Маркус не стал бы тратить время на беседу, если бы имел возможность добраться до меня.
— Подожди… Я сейчас, — хрипит он. И я ему верю. Мы знакомы более двухсот лет, и за все эти годы он не позволил себе ни слова лжи.
— Госпожа Дариана, папа! — это Стефан, слова богу. — Я не могу вытащить ногу, ее придавило кафедрой. Тут у меня госпожа Вильде, она истекает кровью.
  
Глава 1. Вступительная речь, которую я не забуду
 
Часом ранее...Красноречие нашему ректору не изменяло никогда. Вернону Бледному, магу-нейтралу, всю жизнь не хватало магического потенциала, ему не везло в любви и он не нажил наследников — зато заговорить до беспамятства мог даже впавшего в любовный раж альфу. И сейчас преподаватели, студенты и их родители имели честь оценить заготовленную им вступительную речь ко Дню первокурсника.
Ректор традиционно писал ее почти неделю и не давал взглянуть никому, даже мне. Хотя я негласного выступала его личным корректором, правя официальные обращения от лица академии, а также важные письма в инстанции. Да, что скрывать, все поздравительные речи писала тоже я — но только не эту. В течение сезонных каникул, предшествовавших первому дню учебного года, Вернон старательно нагонял туману, чтобы огорошить всех, чья судьба так или иначе связана с Серой академией.
 
Именно из речи мы узнавали о рокировках в верхнем уровне управления, о вливании, как любил выразиться Вернон, столь «полезной нам новой крови». В ней же он вытаскивал из кустов большую часть припрятанных там роялей. И чутье, которое меня никогда не обманывало, подсказывало, что на этот раз старичок расстарался. На лицах других преподавателей я видела ту же тень беспокойства. У Ирмы вон начало дергаться веко, а уголок губ характерно подрагивать.
— Во-первых, позвольте мне сказать то, что я повторю все последние триста двадцать девять лет, — как всегда, при звуке его голоса, присущая волкам излишняя нервозность отпускала и меня. Так он воздействовал на всех оборотней без исключения. — Как сильно я рад приветствовать вас в стенах Серой академии. Среди вас нет случайных людей и нелюдей. Вы сознательно вступаете в нашу семью и становитесь частью братства, которое не делает различия между сильными и слабыми, между физическими данными и ментальным даром. Во-вторых, попав сюда, вы уже доказали, что являетесь частью свободного мира. Задача академии заключается в том, чтобы научить вас сохранить и отстоять свою свободу, найти свое место, развить данные природой способности, принести мир и процветание своей расе и всему Белогорью.
Мы с Ирмой переглянулись. Она кивнула на стойку с лимонадами, от которой нас отделял весь средний сектор кресел. Я горестно пожала плечами. У меня в этом году в подготовительном классе на попечении аж восемь вихрастых и клыкастых. Я стою на месте, между крайним и средним сектором — так чтобы полностью контролировать свои два ряда по четыре кресла в каждом. Ослаблять надзор нельзя. Что мои младшие, что, тем более, старшие запросто сорвут церемонию.
Ирма выразительно посмотрела на Винсента. Глава кафедры по физподготовке ответил ей чересчур продолжительным взглядом. Этак ее супруг примчится к нам, не дожидаясь промежуточных каникул, и студенты смогут на практике сравнить, что эффективнее — хорошо натренированное и усиленное амулетами тело плюс холодный разум или разрушительная мощь вкупе с полным отсутствием самоконтроля.
Две бутылочки лимонада, голубая и розовая, выскочили из ведерок со льдом и заскользили в нашу сторону как раз над головами первокурсников и их семей, занимавших верхнюю часть среднего сектора. Винсент покровительственно улыбнулся, Ирма же хмыкнула будучи в полной уверенности, что контролирует ситуацию. Ну, посмотрим. Она горяча и влюбчива, что не характерно для ее Дома, но переход к откровенной холодности происходит у нее так же быстро, как это свойственно всем семьям Новой Луны.
Я непроизвольно вздохнула, мне такое и не снилось. Несмотря на все тренинги и успокоительные пилюли. Благодаря матери, рожденной в верховном клане Дома Полнолуния, я вместе с силой вдоволь хлебнула горестей, связанных с невозможностью обуздать инстинкты. Впрочем, зачем я наговариваю лишнее —привычным жестом погладила отцовский клык, который с юности носила на правом запястье на золотой цепочке, — мне пришлось куда проще, чем ей. Папина Ущербная Луна не даст мне умереть с красными глазами.
Если бы мама дожила до этого дня, то вряд ли бы смирилась с тем, что первая в роду возится со стайкой ребятишек, у многих из которых перед фамилией нет ни «фон», ни «де». Я большим пальцем сорвала крышку с горлышка. Имбирный лимонад — изобретение богов.
Пара глотков газировки не помешают сосредоточиться, а Вернону дадут понять, что преподаватели не так уж чтобы сильно волнуются. Ректор тем временем продолжал:
— В этом году мы принимаем сразу сто новых студентов: тридцать трех оборотней, прошедших вступительные испытания, тридцать семь нейтральных магов, подтвердивших свое намерение не переходить ни к светлым, ни к темным и развивать силу в серой зоне, и тридцать… эмммм… из расы, которая ранее в академии представлена не была…