Сказ о пеньковском оборотне (СИ)
— Что за грехи на вас лежат еще? — Вновь вопросил вампир, уже зная ответ — их мысли читались легко, словно открытая книга.
— Я, Господин, посланец Церкви на близ лежащих землях. Собиратель оброка — материального и человеческого. — Священник в ужасе понимал, что выбалтывает слишком много, но остановиться не мог. — Мы, специально уполномоченные Святые Отцы, были сформированы после Последней Нечистой Битвы. Задача наша проста — искоренять демонов и нелюдь во всех ее проявлениях, но сейчас наша цель спала на нет — ведь все дети Тьмы давно очищены прах к праху, а мы, чтобы принести хоть какую-то пользу занимаемся сбором податей с зараженного населения. Те, кто проживает близ демонических лежбищ, таких как ваше, Господин, обречены на смерть — ибо таков Закон. Так повелел Господь. А мы жалкие рабы, ему, конечно же, подчиняемся. — Вот так бы и закончить, и все бы были довольны, но… Какая-то неведомая сила тянула Фану за язык. Он продолжал, медленно холодея: — Но я использовал этих людей не во благо Господа. Я и мои слуги загоняли несчастных на битву с Жутким Демоном (обычно просто усыпляли зельем и резали во сне), женщин насиловали, детей сгоняли в рабство, а все близлежащие земли приватизировали для личных целей. Все это я делал по велению сердца и с радостью.
Не было ни звука. Все слушали и молчали. Еле слышно заговорил староста:
— Я, Господин, жену свою первую со света сжил — дабы наследство крупное получить, отца, дабы деревенскую власть в руки взять, отравил, а детишек своих, чтобы не выболтали лишнего — в ящик посадил, они там от голода и издохли. — «Что я говорю? Что говорю?». — А еще…
— Достаточно. — Велел вампир. — Ваши грехи за вами. Но что до этих людей? Как же они? Кто из них был с вами, помогая вершить сии дела? Кто в той греховной радости по велению сердца ступал за вами вслед? Отвечайте!
— Мы! — Проревела большая часть толпы. Кто-то молчал.
— Можете уходить! — Кивнул прекрасный мужчина молчащим.
Створки разъехались в стороны, впустив поток света. Вампир прикрыл глаза рукой.
Часть толпы, медленно переставляя ноги, словно во сне, пошла к выходу, не останавливаясь и не оборачиваясь на ходу, а другая часть, все так же очарованно покачиваясь, не двигаясь с места. Дверь закрылась за последним вышедшим, вновь погрузив помещение во мрак.
Вампир молчал, молчали и люди. Наконец он заговорил:
— Вы, смертные, поражаете меня. Неужели нельзя жить, не убивая и не калеча свой род? Вам даны маленькие жизни, но за них вы творите больше вреда, чем я за свою бесконечную. Я устал ждать, пока вы образумитесь, и, видимо, жду напрасно. Кто повинен в том, что ребенок пришел сюда сегодня?
— Я! — вперед вышли староста и священник.
— Кто помогал вам убивать и грабить?
— Мы! — ответила нестройным хором толпа.
— Делали вы это по принуждению или по доброму желанию?
— С радостью!
— Что ж… — Вампир помолчал с минуту, — Вы говорите, что свершали дела свои по велению сердца? Так пусть же останутся с вами ваши гнилые сердца навечно! — С этими словами демон взмахнул тонкой рукой, нащупал невидимые нити и…дернул.
Ни звука не пронеслось в зале, ни стона — беззвучно скользнули на пол тела, крепко сжимая в руках собственные кровавые сердца. Фана и староста заорали и рванулись в невидимых путах, но не было не движения ни звука.
Прекрасный демон плывущей походкой подошел к ним и расхохотался:
— Не думайте, что мне есть дело до ваших жалких жизней или глупых разборок. Я не Ангел, чтобы карать благородно. Я — Зло и посему караю вас по своим правилам и за грехи предо мной.
Староста от страха зажмурился и поэтому не видел, как вампир втянул воздух своим точеным носиком, втягивая запах крови, свежей плоти. Многовековой голод дал о себе знать — мужчина легко отклонил голову жертвы в сторону и, ласково погладив шею, с наслаждением вкусил чуть солоноватой крови. И выпил его до капли.
Тяжело отвалившись от уже прохладного тела, вампир легко, словно куклу, отбросил его в сторону и, посмотрел на второго «провинившегося». Он хорошо поел этим смертным, и его желудок довольно урчал, но от священника разило таким неприкрытым отвращением, что вампир «призвал» и его.
Фана почувствовал, как острые клыки прокалывают кожу, и крик в его горле смешался с блаженным стоном — сочетание боли и наслаждения полностью прогнало все предрассудочные страхи и, покуда сознание его не погрузилось во тьму, Фана думал о том, что не так уж и плохо быть укушенным вампиром…
Вампир, пошатываясь от усталости, откинул огромное тело священника в сторону и, лелея греющую душу мысль — хорошенько выспаться (деньков пять) и переварить сытную (даже очень — вампир довольно икнул) «пищу», направился к гробу. Не тут-то было…
Кто-то робко тронул его за ногу. Вампир обернулся и увидел девчонку, стоящую в паре шагов от него.
— Я думал, ты ушла… — пробормотал он, стараясь стоять ровно. — Ты можешь уйти сейчас, я тебя не держу.
Девчонка не двинулась с места. Вампир недоуменно оглядел ее с головы до пят и повторил:
— Уходи, девчонка — дверь не закрыта.
Глупая смертная не только даже не сделала попыток отойти от вампира, напротив — она шагнула вперед и спросила, сморщив носик:
— А если я уйду, ты чего будешь делать?
— Спать! — Рявкнул взбешенный вампир, старательно пытающийся держать слипающиеся глаза открытыми.
— Не кличи. — Строго сказала малышка, погрозив пальцем вампиру, — И не зевай — это не класиво. — Заметила она, глядя, как клюющий носом вампир сливает зевоту в кулак.
— Девчонка! Уходи, пока я добрый! — Застонал вампир, с непередаваемой тоской глядя на гроб.
— А то что? — C детской откровенностью спросил ребенок. — Ты меня укусишь?
«Какая странная смертная! — думал вампир. — Меня боялись миллионы, а какая-то жалкая девчонка смеется! Старею, наверное…»
«Какой странный взлослый! — думала девочка. — Почти не кричит. Зачем-то покусал злых дядек. И гонит меня! Не приказывает!»
Девочка посмотрела на странного дядю и поняла, что дядя устал — он тер глаза и хмурился. Папа раньше тоже всегда кричал, когда уставал, а потом устал настолько, что однажды заснул и не проснулся. С тех пор девочка немного боялась спать.
Вампир меж тем решил, что пора кончать этот балаган. Он улыбнулся (из последний сил) и, специально выставив клыки, прошептал:
— Смотри, девчонка! Я — злой и жестокий вампир, которого так все боятся в твоей деревне. Я очень противный, кусаюсь, убиваю людей и ненавижу их. Я ненавижу тебя, жалкая соплячка, а твое горло могу разорвать рукой, вот так! — Он поднял чье-то гнилое сердце и легонько сжал в руке, старательно облизал (весьма показательно) брызнувшие струйки крови на пальцах и поднес лопнувший сердечный мешок к носу девочки. — Видишь?
Девочка отшатнулась и побледнела. Вампир, довольный произведенным эффектом, повернулся и, шатаясь, поплелся к гробу.
«Я ее хорошенько напугал, — рассеяно думал вампир, залезая в гроб и с наслаждением вытягиваясь на мягких одеялах. — Вот сейчас она заревет… вот сейчас побежит… и я опять останусь один…»
Мысли сминались под наплывом сна, вампир переставал ощущать окружающий мир, глаза сомкнулись, блаженная дрема…
Вдруг он почувствовал, как кто-то легонько пихает его в бок. С трудом разомкнув глаза, он скосил взгляд влево и едва не ахнул — человеческая девчонка стояла (наверное, на цыпочках) у кромки гроба и осторожно теребила его за плечо.
— Почему ты не уходишь? — Прошептал вампир.
— Зачем? — удивилась девочка. — Если я уйду, тебе же будет скучно одному! И мне будет скучно — я теперь тоже одна.
— Ты меня совсем не боишься? — прошептал вампир.
Странная девчонка качнула головой и, нахмурившись, произнесла:
— А ты чего лазлегся-то? Ну-ка вставай! Мне будет лень сидеть тут, тебя ждать! Пойдем!
— Куда? — Без особой надежды на отдых пробормотал вампир. — Я так хочу спать…
Но девчонка уже тянула его за руку, заставляя встать на ноги и мыслить трезво.