В глубине тебя (СИ)

Прокручиваю в памяти разговор с Херцем и убеждаюсь, что предпочитаю иметь дело со строительными проектами, а не с человеческими душами. Нет, психотерапевт — это, безусловно, важно и нужно, только как вариться в этом, чтобы и душой не огрубеть, но и самой не съехать?..
Ладно, с тем чтобы не лезть спасать всю пораженную психопатологиями часть человечества я, допустим, определилась. Но и от возложенной на меня задачи — «просто приходи, на месте разберешься» — бежать не собираюсь.
По горячим следам звоню Каро и без интро — типа, мы с ней не ссорились, но и она никуда не уезжала — объявляю:
— Привет. Слушай, я заскочу ненадолго?
Признаюсь, у меня дух захватывает уже, когда спрашиваю и тем более, когда она отвечает:
— Ладно. Я сегодня весь день дома.
«Она наверняка ослышалась, приняла меня за Нину или еще за кого» — колотятся в моей голове мысли, которые отпихиваю, как тормозовые:
— Хорошо. У тебя же дом номер...
— Да, восемь.
— На Бюргерпарке перерыли... трамвайную — в обвод... — рассуждаю вслух — и наугад.
— Хорошо, что до Леттеплаца автобусную не тронули, — спокойно подтверждает она.
Леттеплатц — площадь в Райникендорфе, соседнем от меня районе.
Пусть от этого жутко — Симон Херц как в воду глядел: она, кажется, ждала меня, ждала, когда же я наконец объявлюсь — пусть от этого жутко вдвойне. Наверно, мне стоит настроиться, что самая жуть наступит при встрече.
В невысокой кирпичной многоэтажке под номером «восемь» поднимаюсь к ней в квартиру. Внутри меня встречают бутафорские колонны, венецианская штукатурка, фото-пейзажи на стенах — Милан, еще Милан, Тайная Вечеря... — и во всем этом встречает Каро.
При виде ее мне ничем не дает по башке — она выглядит, как выглядит обычно, когда очень устала.
— Неделю на улицу не выходила, — признается Каро, принимая у меня из рук презент — коробку веганских шоколадных конфет. — Жарко. Голова болит, шатает.
У нее в квартире весьма мощно пашет кондиционер.
Не поясняю, по какому вопросу зашла — просто даю напоить себя коктейлем из соевого мороженого, взбитым при помощи взбивателя пенки, некогда подаренного мной — тогда я даже не подумала задаться вопросом, на кой ляд она заказала мне взбиватель пенки для итальянского макьято, живя «в Италии»...
Заедаем веганским шоколадом, говорим о жаре и снятии ограничений. Узнаю, что ее родители чуть ли не сразу после школы купили в этом доме две квартиры — себе и ей. Что они живут «через стенку» и наведываются к ней, как минимум, раз в день.
Встреча у нее проходит в целом неплохо. Правда, я все время ловлю себя на том, что вот-вот крикну: «Так ты давно ждешь? Думала, я сама догадаюсь?..»
Мне то и дело кажется, что она наблюдает за мной, ждет, что я сорвусь и что-нибудь ляпну. Она сама кажется мне такой ясной, до занудливости нормальной. Да, прав Симон Херц, она очень умная, несмотря на психоз. Оказывается, от этого постоянно ждешь подвоха там, где его, возможно, нет. Жуть, я же говорю.
Но все идет нормально — пришла к подруге попить молочного коктейля с шоколадками, заручилась ее согласием, что буду приходить еще. Ходить к ней постоянно.
— Приходи, конечно. Я пять дней в неделю работаю из дома, — говорит Каро. — Вторник-четверг — сеансы.
— У Херца?
— Да.
Херц говорил держаться с ней как ни в чем не бывало и, наверно, рассказал, что я приходила...
— Слушай, — не выдерживаю, — ты прости, что я так, без спросу — к нему...
— Все нормально — он изменил мою жизнь. И я ужасно рада, что ты теперь все знаешь, — говорит Каро без обиняков. — Будем поддерживать друг друга. Тебе, между прочим, тоже не помешало бы ходить к нему регулярно. Твой блэк-аут на том мосту... побег из вашей квартиры...
Неужели Херц поэтому, сам не знаю подробностей, сказал, что мы с ней похожи?..
— Твоя затяжная депрессия после последних токсичных отношений...
Моя «депрессия»... Я не давала согласия считать, что у меня депрессия. И как тут удержаться?..
Не даю себя спровоцировать, но разрешаю себе впервые за весь мой визит к ней, впервые за последнее время лишь насмешливо улыбнуться, как если бы между нами и впрямь все было по-прежнему.
 
***
Мне не нужна поддержка с моими собственными задолбами. Да, в частности, там только мой провал на личном фронте, ныне пребывающем в стадии глубокой заморозки.
А после встречи с Каро меня бьет отходняк. Мне оказывается много всех этих новых впечатлений — ее жизни, какой она оказалась на самом деле, ее «миланской» квартиры в Райникендорфе, из которой она никуда не отлучалась, ее затворнического быта, состоящего, по-видимому, из блогов и «хоумофисов», и ее хронически не удивляющегося спокойствия — черт ее знает, в стране какого антидепра ей нынче дали ПМЖ.
Мне много этого и некому это слить.
Чтобы справиться с потоком информации, обрушившимся на мою голову, я «отвлекаюсь»: с усиленным остервенением набрасываюсь на мои новые, «приоритетные» эфэмовские проекты.
«Мерсы» и КвартирМитте — это крупняк. Многоэтажка же на Котти помельче масштабом, но, естественно, оказывается та самая: предоставленные мне планы сомнения в этом не оставляют. Франк приобрел ее и теперь ее предстоит отремонтировать. С трудом верится, что в этом деле никаким местом не замешан Рик. Но ничего конкретного мне пока выяснить не удается, потому что я больше не встречаю его на ЭфЭм.
В перерывах между работой «укалываюсь» иглоукалыванием. Про между прочим говорю об этом Каро, и она принимается горячо одобрять, что я наконец-то начинаю пытаться не пренебрегать своим здоровьем.
Да-да, антидепры там у нее как раз или ступоры — она такая же, как прежде. Все та же зануда, которая — да черт ее поймет, за что так ко мне прикипела. У нее были причины кинуть меня, но она не кинула и не кидает. И я ее не кину ни за что. В этом мы с ней похожи.
Но это лишь на поверхности и этим она потчевала меня прошедшие три года. На самом деле Каро больна, поэтому, между нами, ничего не может быть и никогда уже не будет «как раньше», а раньше все было ненастоящее.
Ощущаю себя с Каро новичком на трудной, нервной работе, в которую меня никто не думал внедрять по-человечески и которую грызу в полном отсутствии какого бы то ни было гайданса.
Когда только-только после бакалавра завязалась с Аквариусом и Мартин с первого дня стал кидать в самую гущу проектов — и то было не так: там я двигалась вперед, теперь переосмысливаю прошедшее. Странный это навык, немного болючий. Меня не покидает тревожное чувство, что он готовит меня к чему-то.
***
Теплый летний вечер на воде.
В Шпандау, на островке Айсвердер, прямо на Хафеле есть очень хороший и не менее дорогой ресторан. Такой, в какой я нипочем не пошла бы, соберись с какого-то перепугу поужинать одна.
Но нас четверо: рядом со мной Каро, напротив Каро расселся Херц. Напротив меня, отделяемый вазочкой с розочкой — Франк, загорелый, в белой рубашечке «поло», с воротничком, только что не стоячим (но угадывается, что стоячим вообще-то). Франк светится от удовлетворения или самодовольства, а может, от наслаждения красным вином, которое он, как наибольший знаток среди нас, только что продегустировал первым. Но мне, вернее, моему пузатому бокалу от его пузатого под его ослепительную улыбку достался первый «дзынь».
Вокруг нас журчит Хафель.
Внутри ресторана все винтажно-кирпичные стены утыканы бутылками, одна вычурней другой. Нас рассадили на деревянной террасе.
Сегодня Франк позвонил мне:
«Симон решил устроить встречу с пациентами».
«А я каким образом удостоилась такой чести?» — деланно удивилась я, сама же принялась соображать, не собирается ли часом «Симон» и меня в ряды своих пациентов заарканить. Может, около-терапевтические потуги Каро на мой счет — это никакая не ее блажь, а с самого начала было с ним согласовано.
Пойдешь водиться с психиатрами да психически расстроенными — чего только не начинаешь думать. Ну, или Франку осточертело попусту чмокать меня в щечки, а мне было лень его обрубать. В общем, я тоже приехала.