Портрет с девятью неизвестными
Катрин и Ренар не позволили себе отдыха. Они направились в библиотеку, чтобы продолжить изучение дневника. Эта находка стала для них ниточкой, которая могла привести к пониманию происходящего, хотя оба чувствовали: каждый новый шаг вглубь этой загадки тянет их к чему-то гораздо более тёмному и страшному, чем они могли предположить.
Библиотека встретила их тишиной, нарушаемой лишь слабым потрескиванием свечей в канделябрах. Катрин быстро заняла место за столом, её пальцы аккуратно раскрыли книгу. Страницы были шершавыми на ощупь, покрытые пылью времени. Её взгляд пробежал по знакомым строкам, которые они уже изучали ранее, пока Ренар доставал заметки, сделанные накануне.
– Мы уже знаем, что это не просто произведение искусства, – сказал он, усаживаясь напротив. Его голос был усталым, но полным сосредоточенности. – Картина – это инструмент. Но инструмент, как мы знаем, не действует сам по себе.
Катрин кивнула, не отрываясь от книги. Она пыталась найти логику в разрозненных записях, но их язык был запутанным, словно автор намеренно скрывал истину за завесой символов и намёков. Её пальцы остановились на одном из абзацев, и она нахмурилась.
– Вот, – сказала она, указывая на строчку. – «Каждая смерть питает холст, наполняя его силой, которая направлена на раскрытие дверей между мирами».
Ренар склонился над страницей, его глаза пробежали по тексту. Он взял карандаш и быстро сделал заметку в блокноте.
– Раскрытие дверей, – произнёс он медленно. – Это совпадает с другими текстами, которые я изучал ранее. Подобные артефакты часто описываются как связующие звенья. Но здесь… – он замолчал, словно не решаясь продолжить.
– Что? – спросила Катрин, её голос был напряжённым.
– Здесь идёт речь не просто о двери, – сказал он наконец. – Это не переход. Это… приглашение.
Катрин нахмурилась, её взгляд стал сосредоточенным.
– Приглашение? Кому? – спросила она, но в её голосе уже звучал страх.
Ренар вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Тем, кто находится по другую сторону, – сказал он. – Тем, кого мы не видим, но кто, возможно, всегда наблюдает за нами.
Катрин попыталась переварить его слова, но её внимание снова привлекла запись в дневнике. Она скользнула взглядом по странице, пока её глаза не задержались на одной фразе.
– «Последняя жертва завершит круг, – прочитала она вслух. – Тогда зеркало станет порталом, и миры сольются».
Она замерла, её руки чуть дрогнули, но она быстро взяла себя в руки.
– Мы должны понять, кто за этим стоит, – произнесла она решительно. – Это не случайности. Это часть плана.
Ренар кивнул, снова обратившись к заметкам.
– Картина уже содержит четыре лица, – сказал он, его голос был тихим, но напряжённым. – Ещё пять смертей, и ритуал завершится. Но кто это делает? Кто управляет этим?
Вопрос повис в воздухе, как гнетущая тень. Катрин посмотрела на Ренара, но его взгляд был устремлён куда-то вдаль, словно он пытался найти ответы в пустоте библиотеки.
– Возможно, это кто-то из нас, – сказала она, её голос прозвучал глухо. – Кто-то, кто знает больше, чем говорит.
Ренар поднял взгляд, и их глаза встретились. В этот момент они оба осознали, что у них слишком мало времени, чтобы найти разгадку. Картина жила своей жизнью, и каждый новый день приближал их к её завершению.
Катрин нахмурилась, её взгляд скользил по строкам, каждая из которых казалась пропитанной зловещим смыслом. В тишине библиотеки страницы дневника звучали как приговор. Слова, написанные давно ушедшей рукой, будто говорили с ними напрямую, пробираясь в самые глубокие уголки их сознания. Ренар, сидевший напротив, внимательно изучал текст. Его лицо стало жёстким, а пальцы, сжимающие край страницы, дрожали.
– Вот, – произнёс он, указывая на строчку. Его голос звучал низко, будто из глубины. – «Разорвать цепочку может только тот, кто владеет картиной по праву. Только настоящий хозяин может нарушить договор и остановить ритуал».
Эти слова ударили по комнате, как раскат грома. Катрин замерла. Её руки крепко сжали спинку стула, а дыхание стало неровным. В глазах читалась смесь ужаса и растерянности.
– Настоящий владелец? – переспросила она, её голос звучал почти шёпотом. – Но кто это?
Ренар медленно откинулся на спинку стула, его взгляд не отрывался от текста.
– Здесь нет прямого ответа, – сказал он, задумчиво барабаня пальцами по столу. – Возможно, это тот, кто заключил сделку, из-за которой картина стала… такой.
Катрин резко выпрямилась, её взгляд стал острым.
– А если этот человек мёртв? – спросила она, её голос сорвался от напряжения. – Что тогда?
Ренар опустил глаза обратно на дневник, его пальцы нервно заиграли по краю страницы.
– Тогда… договор останется неразорванным, – ответил он. Его голос прозвучал глухо.
Эти слова повисли в воздухе, наполняя библиотеку тягучей тишиной. Катрин обошла стол, остановившись за спиной Ренара. Её дыхание участилось, но она старалась сохранять хладнокровие.
– Что ещё здесь говорится? – тихо спросила она, её голос едва дрожал.
Ренар медленно провёл пальцем по строчке, задержался на одной из записей.
– «Владелец должен осознать, что он связан с холстом так же, как холст связан с ним. Только полное принятие своей роли может разорвать цепь смертей», – прочитал он.
Эти слова, несмотря на их кажущуюся ясность, вызвали у Катрин волны нового страха. Она, дрожа, опустила руки на стол.
– Что значит «принять свою роль»? – спросила она, её голос был полон раздражения. – Чёртовы загадки! Почему нельзя написать всё прямо?
Ренар поднял взгляд, в его глазах была тяжесть.
– Возможно, тот, кто писал это, сам не до конца понимал, что делает, – ответил он. – Или боялся раскрыть больше, чем следовало.
Катрин нервно провела рукой по волосам, её взгляд снова упал на дневник.
– Мы идём вслепую, – сказала она тихо. – Картина уже забрала четверых. Если мы ничего не сделаем, она завершит цикл.
– Но что значит «цикл»? – задал вопрос Ренар, его голос звучал задумчиво. – Это не просто смерти. Ритуал требует завершения. Вопрос в том, что произойдёт, когда он закончится.
Катрин замерла, её дыхание участилось. Она посмотрела на Ренара, её лицо стало напряжённым.
– Может, мы откроем нечто, что нельзя будет закрыть, – произнесла она уже почти шёпотом. – Что, если это не конец, а начало?
Эти слова, высвободившие давно подавляемую мысль, вызвали у Ренара странное чувство. Он снова перевёл взгляд на страницу, пытаясь найти хоть какие-то намёки.
– Если мы не узнаем, кто владеет картиной, – сказал он тихо, – мы не сможем ничего сделать.
Катрин задумалась, её взгляд снова метался между строками.
– Информация должна быть где-то в архиве, – сказала она, её голос стал твёрдым. – Если отель хранит такую историю, записи должны быть.
Ренар сосредоточенно кивнул.
– Но ты понимаешь, что отель будет защищать свои тайны, – предупредил он. – Он уже доказал, что способен влиять на нас.
Катрин ничего не ответила, её взгляд снова упал на дневник. Теперь страницы казались ей последней нитью, которая могла привести их к разгадке.
Катрин и Ренар покинули библиотеку в молчании. Тяжёлая книга осталась лежать на столе, словно напоминание о том, сколько ещё предстоит понять. Их шаги эхом разносились по пустым коридорам, звуча почти ритуально в ночной тишине. Буря за окном продолжала завывать, сливаясь с гулом их мыслей. Оба казались погружёнными в свои размышления, но молчание между ними не было отчуждённым. Оно наполняло воздух чем-то невыразимо тягучим.
Когда они поднялись на этаж, где находилась комната Катрин, она вдруг остановилась, её пальцы сжались на деревянных перилах лестницы. Ренар, заметив это, замедлил шаги. Его взгляд скользнул по её лицу, застыв на выражении, которое он не мог до конца понять.
– Ты в порядке? – спросил он, его голос был тихим, но в нём звучало искреннее беспокойство.