Цейтнот. Том 1 (СИ)

Зараза!
К базе от хутора вела накатанная дорога, пробираться по буеракам и оврагам не пришлось, ехали споро. По итогам разбора прошлогодних событий ОНКОР получил полномочия действовать по всей Зимской губернии, чем и не преминул воспользоваться, обустроив полноценный полигон за пределами особой научной территории. Официально — для отработки действий в зимних условиях, с чем в окрестностях Эпицентра были большие проблемы, и адаптации аналитиков к пониженному энергетическому фону, на деле же всё было далеко не так просто.
Больше всего база напоминала часть полноценного укрепрайона. Ряды колючей проволоки и минные заграждения, долговременные огневые точки и подземные переходы, зенитные пулемёты и автоматические орудия, обустроенные артиллерийские батареи и закрытые позиции миномётов. А ещё — операторы. Много операторов. И даже очень.
Дорога запетляла, и водитель сбросил скорость до минимума, ну а я досадливо поморщился из-за нематериальных касаний сигнальных конструкций, охранных структур и поисковых воздействий. Они выбивали из состояния внутреннего равновесия, пришлось погрузиться в лёгкий транс и уже безропотно, не сказать — бездумно, кивать в ответ на все упрёки куратора.
Виноват. Больше не повторится. Непременно учту. Исправлюсь.
Минут через пять вездеход выкатился к стенам пятиметровой высоты, за которыми прятались казармы, учебные корпуса, склады с боеприпасами и даже полноценный исследовательский центр, по всем бумагам проходивший как обычная медчасть.
На плацу, когда мы покинули вездеход, я не утерпел и обратился к Пономарю:
— Денис Афанасьевич, скажите уже, на чём мы прокололись. Я же спать и кушать не смогу, пока не разберусь!
Старший лейтенант глянул на меня с нескрываемой усмешкой.
— А сам не понял ещё?
— Нет, — признался я.
Пономарь повернулся к Герасиму.
— А ты что скажешь?
Тот пожал плечами.
— Полагаю, нас услышали.
— Услышали? — опешил я.
Герасим кивнул.
— Отклик у поисковых воздействий мне показался слишком размытым. Оператор точно отслеживал сразу несколько параметров.
«Так какого хрена ты промолчал?!» — едва не вырвалось у меня, но сдержался и спросил:
— Почему сразу не сказал?
Герасим и не подумал смутиться.
— Думал, почудилось.
У меня вырвался обречённый вздох, но и только.
— В следующий раз сразу говори, — попросил я и зашагал вслед за Пономарём.
— Да ты бы в любом случае ничего сделать не смог! — вроде как решил оправдаться поспешивший за нами Герасим. — Звуковой экран нельзя было ставить — его бы сразу обнаружили! Надо специальную технику разрабатывать, это не пяти минут дело!
Я расстегнул ранец, вытянул одну из прихваченных с собой газет и демонстративно её скомкал. Демонстративно и совершенно бесшумно. Просто погасил звуковые колебания, оперируя непосредственно входящим потоком и задействуя минимально необходимый объём сверхсилы.
— Силён! — хмыкнул Пономарь. — А тепловые аномалии от обнаружения смог бы спрятать?
С ответом я торопиться не стал, да немедленного ответа от меня и не ждали.
— Подумай об этом на досуге! — приказал старший лейтенант. — Сумеешь аналитикам нос утереть, премию выпишу. — Он перевёл взгляд на Герасима. — А ты попробуй выработать универсальный подход, мы сейчас конкурс на лучшую технику проводим.
Ну да — Герасим Сутолока насущной потребности в деньгах не испытывал, зато обожал участвовать во всяческих мозговых штурмах, дабы продемонстрировать всем и каждому остроту собственного интеллекта. Его хлебом не корми, дай только головоломную задачку решить да других умников обскакать.
На отдых нам отвели ровно час. За это время мы успели отогреться, поужинать и допить остатки травяного настоя. Последнее я проконтролировал особо: очень уж кривились мои несознательные подопечные; Алик и вовсе попытался вылить остатки чая в чужой стакан, а когда был пойман за руку, сослался на изжогу. По такому случаю я запретил ему употреблять не только зубровку, но и перцовку, после чего стоял над душой до тех пор, пока в термосе пройдохи не осталось ни капли.
 
— И зачем это всё? — поинтересовался тогда Унтер. — Ладно, Глеб, но мы-то даже близко не операторы!
— Поглядим ещё, кто оператор, а кто нет, — возразил я и объявил: — Всё, время! Выходим!
Строения медчасти были отгорожены от основной территории высокой стеной; дежурившие на проходной караульные сверились со списком посетителей и разрешили проходить, а вот попасть в блок за номером семь оказалось далеко не столь просто. Унтеру, Ивану и Алику туда так и вовсе ходу не было, они остались дожидаться нас в приёмном покое.
— Готовы? — уточнил я у Герасима и Глеба, когда мы разоружились.
— Да! — ответил первый с откровенным нетерпением, а второй лишь тягостно вздохнул.
У него предстоящая процедура никакого воодушевления не вызывала. Как, впрочем, и всегда. Воистину все люди разные!
На входе в блок дежурили бойцы в униформе без знаков различия с противогазами в заплечных ранцах и автоматами. И вновь никаких бумаг предъявлять не пришлось, но здесь караульные поочерёдно просветили нас сканирующим воздействием, не обнаружили ничего предосудительного и лишь после этого разрешили проходить.
В небольшой комнатушке без окон встретил дежурный по блоку, повёл привычным маршрутом по коридору с приглушённым освещением и рядами запертых железных дверей. Мы встречались тут еженедельно, но не знали ни имён, ни званий друг друга. Представляться здесь было не принято.
Если уж на то пошло, то официально этого блока и не существовало вовсе. Какие могут быть знакомства?
— Сегодня работаете с третьим, восьмым и пятнадцатым, — сообщил дежурный.
Я на миг задумался, припоминая свои прошлые посещения сего заведения, потом объявил:
— Начнём с восьмого, закончим третьим.
— Хорошо.
У процедурных подпирали стены четверо дюжих санитаров, отличавшихся от охранников на входе лишь отсутствием оружия; все крепкие дядьки средних лет, все в униформе, все операторы.
— Без происшествий, — сказал один из медбратьев.
Дежурный по блоку кивнул и заглянул в кабинет с распахнутой настежь дверью.
— Восьмой, пятнадцатый, третий! — предупредил он медика, и молодой человек лет двадцати пяти во всё той же униформе без знаков различия отпер вмурованный в стену сейф, распахнул его толстенную стальную дверцу и достал ампулу, окольцованную оранжевой бумажной полосой. Отломил запаянный кончик и принялся втягивать содержимое в загодя приготовленный шприц, один из трёх.
Я тоже время попусту не терял, вынул из ранца алюминиевую тубу, отвернул её крышку, извлёк шприц. Глеб страдальчески сморщился и вздохнул, но тихо-тихо, после чего закатал рукав комбинезона, позволив сделать себе инъекцию спецпрепарата.
— Время пошло, — сообщил я медику. — Доза стандартная, состояние пациента в норме.
Молодой человек бросил взгляд на наручные часы и коротко ответил:
— Принято, — после чего первым покинул кабинет, а вот в процедурную шагнул только после парочки санитаров. Когда появился обратно, то сказал: — Плюс минута.
Я кивнул и прошёл в помещение напротив. Санитары замерли у дальней стены, в ручище одного был зажат шприц, второй держал резиновую маску противогаза, только вместо фильтрующей коробки гофрированный шланг соединял ту с литровым стальным баллоном, содержавшим смесь для дыхания с кое-какими специфическими добавками. На стуле же посреди просторного помещения сидел худощавый нихонец: не слишком молодой, но и далеко не старый, ухоженный, в чистенькой больничной пижаме, с полным набором конечностей, прикованных к вмурованному в пол железному креслу.
— Конничива… — произнёс я и даже растянул губы в механической улыбке, проявляя вежливость по отношению к человеку, который не доставляет проблем.
Пленный оператор кивнул, не вымолвив при этом ни слова, его желтоватое лицо уже покрылось капельками пота, а зрачки сравнялись размером с булавочными головками, но нихонец ещё не обрёл контроля над сверхсилой — прошло слишком мало времени, чтобы в полной мере успел подействовать антидот.