Кодекс Охотника 2 (СИ)

Фиг им...
Один выверенный удар снизу вверх, и его шпага резко уходит в сторону, а свободной рукой, напитанной энергией, я луплю его в солнечное сплетение. Он слишком приблизился, полагаясь только на один удар, и теперь пусть пожинает свои последствия.
Я разбил его доспех одним ударом. Хороший был доспех, но не для этого случая.
Все сплетение энергетических каналов находилось в том месте, куда я ударил. Это было разумно, когда тело прикрывает мощный нагрудник, самый прочный предмет брони у снаряженного воина. Вот только сейчас из брони на самоуверенном герцоге был только парадный мундир. Получив чрезвычайную нагрузку, доспех сразу треснул.
Конечно, его тело почти не получило урона, и он успел отпрыгнуть. Вот только он думает, что успел, но на самом деле, я позволил ему это сделать.
— Что случилось? — вежливо спрашиваю его, а сам ухмыляюсь. Только не так похабно, как прежде он, а... кровожадно. А еще на его лице застыло... недоумение? Кажется, он еще не понял, что встрял.
Дальше настал мой черед, и я напал. Действовал простыми, но точными ударами. Меч Андросова даже не замечал энергии, которую я в него посылал. Я, кажется, могу загрузить в него все, что имею, а он даже не почувствует. Вот теперь мне стало не по себе. Сколько же нулей после цифры я держу сейчас в руках? Кажется, это меч не один из многих, а тот самый, которым владеет первый наследник.
Дроздов судорожно попытался снова подвесить доспех, отбиваясь от моих, пока неторопливых выпадов. Я позволил ему это сделать. Ничему дурака жизнь не учит! Он полностью повторил рисунок доспеха, то ли решив, что у меня вышло это случайно, то ли, растерялся, и не смог перестроиться по ходу. Странно, как для лихого офицера с военным опытом! Хотя... Сколько ему лет? Двадцать пять, плюс-минус? Что это по-сравнению с МОИМ опытом?
— Это не было случайностью, — с улыбкой сказал я.
— Что? — удивился герцог.
— Вот это! — снова финт, шпага отведена, на этот раз я вломил ему с ноги. Доспех снова проломлен, а на белом мундире появился грязный отпечаток моей туфли.
Похоже, до этого дурачка, наконец-то, дошло. Доспех он уже не ставил, чтобы не потратить окончательно всю свою энергию, а влил её в быстроту и силу. В принципе, он был неплох. Всяко лучше того же Андросова, но недостаточно хорош для меня.
Через пять минут его красивый мундир был разрезан на лоскуты, из многочисленных неглубоких порезов сочилась кровь, скула была рассечена, бровь разбита, но он упорно бросался на меня. Вот уж упрямый баран!
— Может хватит уже? — я отпрыгнул сторону, и обратился к судьям. — Он сейчас истечёт кровью, как свинья на скотобойне!
— Убью! — заорал герцог, бросаясь на меня, мало что уже видя и соображая, и при этом, позабыв все свои навыки и умения.
Я вздохнул, пропустил его мимо, и взмахнул мечом, подрезая ему сухожилия под коленями. Враг, как тряпичная кукла, рухнул на траву. Потом попытался подняться, но тщетно.
Он что-то выл, когда я легонько ткнул ему подмышку острием меча, заставив выпустить шпагу, и носком туфли откинул её в сторону.
— Сдаешься? — спросил я своего соперника.
— Ы-ы-ы!!! — яростно вращал глазами герцог, изо рта у него текла кровавая слюна.
— Я останавливаю дуэль! Победа присуждена Александру Галактионову! — вмешался граф Смолин, и по взмаху его руки два лекаря подбежали к безумному герцогу, оказывая тому первую помощь.
— Еще раз благодарю вас, Александр, за то, что вы не убили Дроздова. Хотя могли это сделать минимум двенадцать раз! — тихо сказал мне старший Смолин.
— Да не за что, — пожал я плечами. Вообще-то, двадцать три раза, если быть точным!
Народ, возбужденно переговариваясь, потянулся внутрь имения, а я осмотрелся в поисках Андросова.
— Этот бой был очень занимательным, барон! — раздался сзади уже знакомый женский голос. — И у меня появилось к вам несколько вопросов!
  
Глава 17
 
Первые лучи солнца еще не проникли за толстые портьеры, как я уже открыл глаза. Без всякого будильника. Привычка, выработанная... гхм... долгим временем, но не в этом теле. Хотя в последнее время меня будили всякие, и я несколько раз проспал из-за переутомления, но привычка есть привычка.
 
Полюбил я эти предрассветные часы, еще живя в Прусском Княжестве, и изображая из себя непонятно кого. Это были единственные часы, которые принадлежали мне, и только мне. Ленивые аристо еще видели сны, громадный дом был тих, и ничего не мешало мне заняться своим телом.
Благородные родственники считали это блажью, но как только я осознал себя в этом теле, то вспомнил одну простую истину. Моё тело — это мой инструмент. И оно всегда было самым смертоносным инструментом в моём арсенале. Что стоит оружие или Дар, если ты не можешь в совершенстве управлять своим телом?
Оборудованный спортзал вызывал дебильные шутки у моих бывших родичей. Это было моё, и только моё место, куда я запрещал заходить любому, кроме отца. Главе рода никто и ничего не мог запретить, но он появился там только один раз в моём глубоком детстве, когда его заинтересовало, на что ушли его деньги. Хотя, не такие уж и большие, по местным меркам.
А вот братец Карл забегал туда несколько раз. Поначалу, я был особо не против, ровно до того момента, как его мерзкий характер не проявился во всей красе. Этот злобный дрыщ, по какой-то насмешке мироздания оказавшийся моим братцем, всё время пытался устроить мне пакость. Но после того, как абсолютно случайно, его чуть не раздавила штанга, он потерял интерес к спорту. Лекари его еле выходили, а его мамашка запретила даже близко подходить ко мне во время тренировки, почему-то не поверив в «несчастный случай».
Я до сих пор скучал по своим «дурацким тренажерам придурошного подростка», как называли их домочадцы. Они действительно выглядели странно. Дело в том, что техники Охотника не отдавали на откуп случайностям, исключая физическое тело. Оно действовало в тесном взаимодействии с Духом, а как это происходило в реальности?
Ну, со стороны это походило на нелепые телодвижения с большими периодами «отдыха» и относительной логикой. Совершенно непонятной для непосвященного.
В двенадцать лет я сломал руку одному очень здоровому и очень невоспитанному дураку, который был старше меня на пять лет. В четырнадцать — раскидал опытных бойцов на бойцовской арене, куда пришел инкогнито, чтобы проверить свои рефлексы. Больше я никак себя не проявлял — итак к моему поведению было много вопросов, но каждый раз меня успокаивала мысль, что я, при желании, успею скрутить тонкую шейку Карла еще до того, как он соберется применить свой хваленый Дар.
Сейчас мне «мой» спортзал ни к чему, ведь у меня есть Разломы, но медитация — вещь полезная. Вот только у меня теперь есть Карамелька, поэтому — сначала питомец, а затем я сам.
С удовольствием выпив первую чашку кофе, я сводил Карамельку на прогулку. У пантеры настали тяжёлые времена — белки в парке почти исчезли, и эта прогулка опять была без добычи. Она мне всячески намекала сходить в другие места, но этот парк находился ближе всего. Однако я пообещал, что на выходные съездим погулять в лес. Благо за пределами города этого леса полно. Это пантеру вполне устроило, и вскоре мы вернулись домой.
Из головы не выходил вчерашний разговор с княжной Марией Долгоруковой. Да-да, целая княжна, наследница князя Владимира Долгорукого, близкого друга самого Императора, почему-то вызывающая оторопь у самого Андросова, почтила своим присутствием прием Смолина. А еще непонятнее был интерес этой девушки к моей скромной персоне.
Непонятный ровно до того момента, как она сделала мне предложение, от которого я не мог отказаться. Но и согласиться тоже пока не мог. Мне дали на раздумье три дня, пока княжна будет в городе. Так что есть над чем подумать.
Я сделал себе вторую чашку кофе после медитации и тренировки, и вышел на балкон. Разгоряченное, после физических нагрузок, тело приятно освежал холодный воздух. Ароматный кофе я смаковал маленькими глотками, растягивая удовольствие. Жизнь была прекрасна. Осталось только позавтракать.