Медведь и русалка (СИ)

— Как наша госпожа Финнея? — интересуется протолкнувшийся к ним господин ректор.
— Пришла в себя, но её нужно немедленно доставить домой.
— Это дело несложное. Но она же не дойдёт сама, её нужно доставить туда.
— Да, господин профессор, конечно! — говорит Медведь.
И дальше она еле слышно прощается с хозяевами, а потом Медведь подхватывает её на руки и утаскивает в портал, который — о чудо! — открыли прямо в её комнату в Зверинце.
— Чего делать, говори, — Медведь завис посреди комнаты, всё ещё держа её на руках.
— В ванную меня, пожалуйста, под душ, — пролепетала она.
— Прямо в платье, что ли? — не понимает он.
— Прямо в платье.
Уф, до него дошло, ура. Утащил её в ванную, поставил под душ, прислонил к стене и пустил воду.
Вода оказалась слишком горячей, Финнея сама открыла глаза и отрегулировала температуру. Хоть ей уже и видеть не хотелось это платье, но она подумала, что вдруг придёт в себя, выспится, и когда-нибудь снова захочет его надеть? Поэтому нужно снимать аккуратно. Осторожно размачивать и отлеплять от себя.
Медведь стоял рядом и таращился на всё это едва ли не с открытым ртом. Не видел никогда, да? Смотри, больше ни у кого и не увидишь.
— Что это было-то? — спросил он потом, когда платье лежало в сундучке, украшения — на столе в шкатулке, Медведь тоже постоял под душем, и они забрались в её постель под одеяло и там обнялись, просто обнялись.
— Понимаешь, это платье сложно носить не в воде. Оно высыхает и начинает давить, мешать дышать и натирать кожу, это больно и очень неудобно. Мне сказали — двенадцать часов, но на самом деле вышло меньше. Просто, наверное, никто не носит такие платья на суше так долго, вот и не знают. Оно… оно не из обычной ткани, оно из водорослей.
Глаза так и раскрылись на максимум.
— Из водорослей? — не поверил он. — Тьфу, холера. А выглядело, как настоящее. И чего ты молчала? Сказала бы, что ли!
— Не хотела уходить, — вздохнула Финнея, и добавила: — А ещё не хотела грузить тебя своими проблемами. Проблемами рыбы. Ну что бы ты сделал?
— Да пошёл бы к тому же профессору де ла Мотту, и попросил открыть портал, сказал бы, что тебя нужно спасать. Мы бы пошли сюда, и ты бы нашла другое платье, у тебя ж есть, правда? Нормальное, из ткани. И вернулись бы на такси, да и всё. И никакой вот этой всей херни. И ты цела, и всё хорошо.
Финнея вздохнула — она бы не додумалась.
— Я не подумала, — надо честно сказать, да? — Я, бывает, туплю.
— Да ладно, не парься. Мы уже тут. Если бы мне одежда дышать не давала, я б тоже тупил. Я надеюсь, ничего страшного не случилось.
— Только, наверное, нужно дать кому-нибудь знать, что всё в порядке? — спросила она.
— Точно, тут ты права, сейчас, — он выбрался из-под одеяла, нашёл зеркало, вызвал Жанно Саважа и сказал, что Финнея в порядке, и попросил передать всем остальным, и нашим, и его старшим родственникам, и де ла Моттам.
А потом он снова обнял её, и это было восхитительно — тепло и уютно. Она погладила его щёку — тихонечко.
— Спасибо, — сказала тихо.
— Да спи уже, рыба, — усмехнулся он так же тихо.
И поцеловал её, где дотянулся. За ухом.
* * *
Ну что она, думает — он совсем дурак? Не помог бы ей? Да ладно, даже если бы у него от неё мурашки по всем местам не бежали, боевиков первым делом учат отслеживать, где нужна помощь, и реагировать немедленно. И у него с реакцией вроде всё нормально. И с ней… в итоге тоже всё нормально, и можно, наконец, выдохнуть и спать.
  
Часть вторая
 
Противоположности притягиваются
 
  
1. Совсем другая жизнь
 
Каникулы пролетели, как в каком-то угаре. Медведь потом и сказать-то не мог, сколько было дней, и что они в те дни делали. Праздновали Новый год — у Анны де Котель и Шеню, в доме их родителей. Ходили гулять по городу, катались на коньках на площади у Королевского музея, грелись в кафешках, ездили в аквапарк и бесились там. И каждый день заканчивался одинаково — в комнате на третьем этаже Зверинца, в постели Финнеи. И что они там творили… да что только не творили, Медведь и не думал, что так вообще можно. А оказалось — вполне.
 
Дома он, конечно, появлялся, но — ненадолго, главным образом переодеться. Ещё показаться, заверить, что с ним всё в порядке. А с ним не просто в порядке, с ним так круто, как раньше никогда не было.
Вообще на фотках рыбу было не отличить от любой другой обычной девчонки с курса. Её кузины со старших курсов и то выделяются — у одной волосы меняют цвет на солнце и в воде, а у второй могут превращаться в осьминожьи щупальца. Медведь когда в первый раз увидел, то капец испугался, а нужно ж было не подавать виду и вообще так смотреть, будто всё норм. У него прямо сердце в пятки ушло, но он как-то справился.
А Финнея — это просто Финнея, невысокая, стройная, люди такими не бывают. И с волосами до пят. Перебирать и гладить эти волосы было очень круто.
И что, у кого-то уже не в первый раз такие веселые каникулы? Дурак он был, что не соглашался прийти раньше, когда звали.
Дома, конечно, спрашивали, где его носит. Он честно говорил — с народом с курса. Компания хорошая. Однажды даже подключил дядю Филибера — скажи, мол, что нормальная компания, ты же их всех у Саважей видел. Тот посмеялся, но подтвердил.
Однажды Медведь задумался, а что скажут родители Финнеи о том, что они вроде как встречаются? Потому что, ну, как это ещё назвать? Они не говорили друг другу об этом ничего, но всё шло, как будто само собой — встретиться днём где-нибудь, провести весело день, вечер и даже часть ночи, а потом пойти в общагу и остаться там до утра. И ещё, и снова, и опять. И круто-здорово.
Когда день на второй после нового года в телефоне возникла Роза, Медведь сначала просто не понял — что это вообще, она ж сама того, в тину ушла. И сбросил звонок. Тогда она принялась писать — типа, ничего не случилось, привет, как дела, я завтра свободна, погуляем? Да какой там погуляем, занят он. Ничего не написал, почему-то это было как-то неудобно и неприятно. Не ответил ничего, совсем ничего. Вроде бы, нужно просто и прямо сказать — Роза, у меня другая девушка. Но почему-то не говорилось, хрен знает, почему. Медведю до сих пор ни разу не доводилось говорить таких слов никому, не было необходимости. Обычно это он писал или звонил, и оставался без ответа. Поэтому… может, само пройдёт?
Само не проходило дня три, потом заглохло. И ура, потому что, ну, кто первый слился-то? Если бы эта самая Роза не потерялась в вечер экзамена по специальности, то Медведь бы в жизни не оказался в общаге с рыбой, и… у него теперь была бы совсем другая жизнь. Если честно сказать, эта новая жизнь нравилась ему сильно больше старой. Казалось, что даже простые вещи вокруг него стали ярче и красивее — дома, голые деревья без листьев, бледное солнце и машины на улицах. И даже обычные попрёки матери не задевали, и с отцом почти не ругался — потому что дома мало бывал, конечно.
Он задумался — что надо, чтобы свалить из дома совсем. Ответ был понятен — найти какой-то доход. Где-то как-то зарабатывать, желательно постоянно. Что-то пока он не мог придумать, где и как. Тем более, что пресловутых остатков стипендии и подаренных на Рождество денег аккурат хватило до конца каникул.
И вот завтра начинаются занятия, до стипендии ещё пара недель, всё, что было подарено, благополучно проели и прогуляли. Нет, Финнея из обеспеченных, у неё никогда нет недостатка в деньгах, её финансируют очень хорошо. Но не может же он гулять на деньги её отца? Поэтому нужно что-то придумывать.
На удивление, тем же самым озадачился и Саваж, их блестящий староста Саваж. Он рассказал, что дед с бабушкой сделали ему на Рождество королевский подарок — разрешили жить в отдельной квартире, принадлежавшей деду с незапамятных времён. В той квартире было целых шесть комнат, и кухня, и навороченная ванная, в общем — целый этаж в том доме, сильно больше, чем квартира родителей Медведя. Конечно, его не оставят без еды и без денег на коммунальные платежи, но Саваж хотел сам, так и говорил — он же не девочка, это девочку нужно было бы холить и лелеять, а ему и так вон как круто сделали, а сам-то он что? Или, скажем, Флинну квартиру снимают, и деньги на жизнь дают, но ему мало, хочется больше. А Леон Шеню, оказывается, иногда как-то работает, ему подкидывает заказы на некромантские услуги господин Кариньян, который вроде только прошлым летом диплом защитил, но взрослый, старше их всех, и типа занимается сейчас тем, что ищет работу для некромантов. Ну и Жиль де Роган, который послал своего великого и знаменитого отца куда-то очень далеко, не берёт у него никаких денег и зарабатывает, по его словам, достаточно, хватает и на жизнь, и на ерунду. Правда, ему учиться некогда. В общем, когда всей толпой помогали Саважу переехать в эту охренительную квартиру, то потом все вместе сидели и думали — где бы заработать. Ничего, кстати, толком не надумали.