Царь с востока
'Хоть шведа окоротили вконец' - вздохнул Романов - царь едва ли не ежедневно добрым словом поминал прочный союз с датским королём Фредериком.
- Великий государь! Посольского приказу голова... - Никита Иванович, поморщившись, замахал руками, прогоняя дьяка за двери.
- Заходи, Афанасий Лаврентьевич! - государь подошёл к боярину, вернувшемуся с докладом к монарху, после того как верхом проводил гостей до стен Заполотья.
- Вовек земля Русская не забудет тебя и трудов твоих! - Романов заключил смутившегося дипломата в свои крепкие объятия.
- На то я и поставлен тобой, государь Никита Иванович, - пролепетал Ордин-Нащокин, - царской большой печати и государственных великих посольских дел сберегателем.
- Устал, Афанасий Лаврентьевич? - царь пригласил приказного голову сесть на креслице напротив себя. - Устал, знаю. Хочешь ли на отчину отбыть? Псков недалече, а ведь в родных местах и отдыхается лучшей, особливо после тех долгих дней и бессонных ночей, что ты над миром великим трудился.
- Благодарствую, великий государь, - боярин поднялся с места и поклонился Романову. - Непременно съезжу на отчину. А покуда есть дела и тут.
- Куда без них, Афанасий Лаврентьевич, - махнул рукой государь, вздохнув. - Это со стороны видеться, будто приобрели мы землиц отчих, а ведь опричь их теперь ворог злейший затаил злобу до поры. А Порта? Будет ли она взирать на наше усиленье со спокойствием?
Ордин-Нащёкин молча покачал головой.
- То-то, - молвил царь. - Нынче думать надобно быстрее прежнего, смекаешь? Знаю, смекаешь, Афанасий, друг мой.
- Государь, - встав с креслица, боярин обошёл его и, взявшись за спинку, заговорил:
- Верно, слыхал ты о тех речных кораблях, кои в Ангарском царстве по рекам плавают? Силушку они имеют огромную - будто морские корабли!
- Самоходные корабли-то, слыхал! Через купцов узнавал - пусть и не много их, а реки держат под ангарцами... Думаешь, купить у царя Сокола корабли оные? Полно! Не продаст, ведаю о том.
- Так зачем покупать, государь? Пушки надобны, а уж корабль, пусть и гребной, завсегда можно сработать, - убеждённо проговорил дипломат.
- И то верно... - монарх задумчиво теребил бородку, устремив взгляд на слюдяное оконце, сквозь которое пробивался яркий солнечный свет.
- Государь, - понизив голос, снова заговорил боярин. - Каков будет твой ответ императору Фердинанду?
- Не желаю я Польшу с ним делить! - отмахнулся Романов. - Сам посуди...
Ордин-Нащёкин довольно и торжественно кивал, слыша разумные слова русского самодержца.
'Женился б ещё' - тоскливо подумал Афанасий.
- ... умножать внутри границ русских племя оное - горячее, склонное к вольнице и изменам? Нет уж, пусть будет Польша!
- Так что Фердинанду писать будем? - умильным тоном повторил вопрос приказный голова. - Супротив короля союза учинять не станем, стало быть...
Дождавшись уверенного царского кивка, боярин произнёс:
- Но негоже и от предлагаемого союза отступаться, надобно предложить иное. Турецкая граница у Руси ныне стала велика, да и император от турок беды претерпевает разные... Разумею я, коли союз против турок создать, пользы оттого всем станет больше.
- Верно, Афанасий Лаврентьевич! - воскликнул царь, встав с креслица.
Заложив руки за спину он недолго походил по застланному коврами полу, после чего остановился и посмотрел на дипломата:
- О том и пиши! Супротив турок союз учинять будем, а с ляхами нам самим решать!
- Да, государь, - поклонился Афанасий, пряча довольную улыбку в бороде.
Анти-турецкий союз с императором Священной Римской империи будет создан уже в конце следующего года. Фердинанд охотно пойдёт на заключение с Москвой оборонительного договора, по собственной инициативе назвав это предприятие 'Священной лигой', поминая этим одноимённый союз Испанского королевства и итальянских государств, некогда успешно противостоявший тем же туркам. Едва узнав о заключённом союзе, Венецианская республика известила Вену о своём желании присоединиться к нему. Венецианский дож Франческо Молин отчаянно просил помощи, ведь республика уже воевала с османами, отбиваясь в осаждённой ими критской крепости Кондия и более успешно воюя с турками в Далмации. Однако Фердинанд даровал венецианцам только лишь право найма солдат в своих владениях, более всего беспокоясь о своих пределах. Москва, силой оружия заявившая о себе в борьбе со своими соседями, стала объектом надежд православных народов. В Вильно, куда окончательно переехал Никита Иванович, зачастили послы из Молдавии, где с помощью лояльных царю казаков на престол вернулся Василий Лупу, активно развивавший отношения с Русью. Были у Романова и послы от черногорских кланов, от константинопольского патриарха Афанасия Пателара, которые призывали русского царя идти на Царьград, дабы сокрушить турок и освободить древний город. Никита Иванович всякий раз подолгу разговаривал с посланцами, многое узнавая от них, однако неизменным его ответом было сетование на силу турок и сложность такого похода для государства. 'Токмо о сбережении пределов своих думаю, на Бога уповая' - упрямо отвечал царь, отпуская послов с богатыми дарами. После окончательного замирения на западных границах и ухода шведов из изрядно опустошённых ими северо-западных и центральных польских провинций, Никита Романов обратил свой взор на Юг.
Воронеж, апрель 1658.Сей год стал первым, в который Русь не закупала шведского железа и вдвое уменьшила покупку олова и меди у голландцев и датчан. Постоянно выраставшие в числе уральские казённые заводы, начальником производства на которых Никита Иванович назначил Петра Беклемишева, сына почившего три лета назад боярина Василия Михайловича, с каждым годом давали всё больше выплавляемого металла, изделий из него, а главное - пушек, с помощью которых русское воинство громило своих неприятелей. Строгановским же заводам наказывалось то количество орудий, которое они должны отливать для нужд государства - эта продукция шла на восток, в сибирские городки и остроги, в степные крепостицы, только через которые и могли проходить хивинские купцы, во избежание торговли людьми. Посылались уральские пушки и в казачьи области - на Терек, Сунжу и Дон.
- Э-эх! - последний удерживавший галеру канат был перерублен дюжим раскрасневшимся бородачом в распахнутом полушубке. Подпорки, удерживавшие судно, уж были выбиты ударами топоров его товарищей и, сопровождаемое торжествующими выкриками и свистом, галера, плавно спустившись со стапеля, шумно плюхнулась на воду. То была тридцать вторая по счёту галера из состава Азово-Донского флота. А вскоре последовал тройной орудийный залп, ознаменовавший окончание основных работ. Теперь оставалось оснастить галерные корпуса парусным и пушечным вооружением, установить вёсла, и, погрузив припасы, готовить корабли к походу на Азов. Кроме галер, русские корабелы с помощью курляндских мастеров построили и три двухпалубных корабля, вооружённых тремя десятками пушек каждый. Получившие от государя имена 'Орёл', 'Коршун' и 'Сокол', они стали первыми единицами южного флота Руси. На Балтике же Русь имела полтора десятка кораблей, построенных на курляндских и немецких верфях. Вкупе с флотом вассального герцогства, это число весьма заметно увеличивалось до шести десятков боевых кораблей и восьми десятков торговых судов, в основном флейтов. Ну а после замены устаревших курляндских пушек на уральские бомбические орудия сила Балтийского флота возрастала ещё более существенно. Теперь и герцог Якоб с оптимизмом смотрел на дальнейшую колонизацию Вест-Индии, где курляндцы укрепились на острове Тобаго и успешно продолжали экспансию на соседние земли.
Никита Романов же, наконец, решился бросить вызов османам, коих на Чёрном море прежде беспокоили лишь казаки, устраивавшие дерзкие набеги на прибрежные селения. Грабежи, которыми занимались казачьи ватаги, сильно расстраивали отношения Москвы и Константинополя, но теперь царь открыто поддерживал набеги, щедро снабжая донцов с запорожцами оружием, порохом и хлебом. Захват Азова укреплял позиции Руси на южных её границах. Одним из важнейших последствий приобретения устья Дона становилась свободная и безопасная торговля с Персией. Кроме того, освоение южных земель получало новый импульс - ведь богатейшие чернозёмы, не знающие до сих пор крестьянского плуга, покуда контролировались кочующими степняками. Усмирить ногайцев и татар да преподать урок и самим туркам - такова была задача этого похода. Подробный план всего предприятия, как и предложение о его разработке, Никита Иванович получил от ангарского посла и эзельского воеводы Лазаря Паскевича, который, вместе со своим штабом, стал советником при главном воеводе князе Якове Черкасском. Сам Никита, поначалу намеревавшийся сопровождать армию в походе, в начале весны слёг с недомоганием после двух дней охоты на зайца. Кроме прочих лекарей был вызван человек и из Ангарского Двора в Вильне, принятый иными весьма прохладно и даже открыто враждебно. А всё из-за того, что врачом в представительстве сибирского царства была женщина - одна из лучших учениц Дарьи Поповских, ректора медицинского факультета АГУ. В итоге, после нескольких дней кровопускания и рыбной диеты царь приказал ближним людям допустить к себе ангарского лекаря, которая вскоре стала довольно часто посещать царские палаты. Вскоре Никита пошёл на поправку, но к Азову так и не отправился, оставшись в Вильне. Начавшая выдвигаться к югу армия была поделена на несколько частей - первая, состоящая из гусарских полков, запорожцев и молдавских ватаг под началом воеводы князя Ивана Хованского и генерала Христофора Рыльского, усиленная конной артиллерией, шла правым берегом Днепра к его низовьям - громить ногайские кочевья вплоть до Дона. Основное войско приближалось к Азову несколькими путями - московские стрелецкие и солдатские полки воеводы Семёна Урусова плыли на судах - из Москвы-реки в Оку и далее по Волге до Царицына, а оттуда до Дона. Войско князя Юрия Барятинского, состоящее из солдатских полков, осадных команд, а также специалистов минного дела, собиравшееся в Воронеже, плыло на кораблях и бесчисленных стругах из реки Воронеж по Дону. Здесь же, на "Коршуне" находился и сам князь Яков Куденетович Черкасский со своим штабом. Правым берегом шёл огромный обоз, а по обеим сторонам реки перегонялись табуны лошадей и неисчислимое количество мелкого и крупного скота. Наконец, из Тамбова выдвигался шеститысячный отряд князя Семёна Пожарского. Не считая донцов, которые должны будут присоединиться к соединившейся у Азова армии Черкасского, она уже насчитывала более двадцати семи тысяч человек. К Азову воронежская флотилия плыла почти четыре недели, усердно сохраняя в пути порядок. В условленном месте корабли были встречены двухтысячным войском донцов, атаман которых при встрече с царскими воеводами похвалялся им недавним разгромом нескольких ногайских кочевий и захватом турецкой галеры, кою казаки взяли в ночном бою.