Царь с востока
Рассеяв, подавив и уничтожив разрозненные отряды противника, войско Чёрного Хью подступило к лагерю Кромвеля, охватывая его с флангов. Медленно, стараясь сохранить хоть какой-нибудь строй и порядок, ирландцы приближались к англичанам. Впереди войска катили пушки, позади которых на гнедом жеребце, в окружении преданных товарищей, ехал мрачный, предельно собранный Хью О'Нил. Многих из этих людей Чёрный Хью знал ещё по испанской службе во Фландрии, где он долгое время сражался против голландцев и снискал себе должное уважение. На расстоянии полёта ядра О'Нил остановился и приказал солдатам сомкнуть ряды, а артиллеристам готовиться к стрельбе. Однако англичане сделали ход первыми. Чарльз Флитвуд, после ранения Кромвеля и смерти Айртона, принявший командование армией, осторожничал не меньше ирландца, но всё же решил открыть огонь из пушек, не без оснований надеясь на лучшую выучку своих канониров и большее количество орудий. Хью, несмотря на небольшое количество зарядов, приказал расстрелять последнее. В начавшейся перестрелке сразу же сказалось умение английских артиллеристов - их ядра чаще врезались в ряды ирландских солдат, проделывая там бреши, которые, впрочем, тут же смыкались. Расстреляв практически все заряды, ирландцы, по приказу Чёрного Хью, начали сближаться с противником, осторожно ступая по каменистой земле. Подбадривая друг друга яростными выкриками, воины ускоряли шаг, крепче сжимая древки пик. На ветру шумно стучали оловянные и деревянные трубки с порохом, закреплённые бечёвками на широком кожаном ремне-бандельере через плечо. В такт шагам раздавался мерный металлический звон амуниции.
- Помни Дрогеду! Отомстим! - раздавалось над долиной.
Тонко ржали, потрясая головами, обгонявшие пехоту кони. Это небольшой, в полторы сотни опытных бойцов, кавалерийский отряд О'Нила перемещался на правый фланг. Туда, где был простор для манёвра, так как левый фланг ограничивался широким оврагом с протекавшим на его дне ручьём. Там же, справа находились и лучшие стрелки клонмельцев - две роты ольстерцев, вооружённых кремневыми мушкетами, а также испанский и ангарский отряды. Несколько десятков пиренейцев прибыли на Изумрудный остров по окончании войны на материке, чтобы и тут подзаработать звонкую монету. Ринат, сговорившись с вожаком испанцев, Хосе Кабралом, присоединился к ним уже в Голуэе. Хью с радостью принял наёмников - у ирландца каждый мушкет был на счету, а плата испанцам за службу оказалась не слишком высока. Необременительное жалованье потребовал и командир эзельских мушкетёров, которые удивили О'Нила тем, что даже не были католиками. Несмотря на это, стрелками они показали себя отменными - Хью отметил это в первые дни осады города подошедшим войском Кромвеля. Эзельцы частенько убивали прислугу английских орудий меткими выстрелами из своих чудесных мушкетов. А потому эзельцам и испанцам для прикрытия от удара кавалерии был выделен лучший отряд пикинёров-ольстерцев, которые пришли в Клонмель вместе с самим Чёрным Хью.
Когда расстояние между воинствами сократилось до двух сотен метров, Саляев дал команду на открытие огня.
- Орудийная прислуга, знаменосцы и офицеры выбиваются в первую очередь! - громким, охрипшим от сырости голосом Ринат прокричал приказ.
Но и без него аренсбуржцы знали о приоритетных целях - на Эзеле и при Белове, а тем более, при новом воеводе Паскевиче, военную науку втолковывали накрепко. А посему за пару лет вчерашние крестьяне, рыбаки, горожане и подмастерья становились слаженной командой боевых товарищей, которые понимали друг друга с полуслова. Ровный шаг, остановка и прицеливание. Каспер, эзельский дан, попавший в полк из дружины, задержав на несколько секунд дыхание, мягко нажал на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, свежий ветер, дувший навстречу ирландскому войску, тут же унёс пороховой дым, а аренсбуржец, вытащив гильзу и перезарядив оружие, снова ожидал команды лейтенанта Кармакулова.
- Готовсь! Огонь! - прокричал офицер.
Каспер ещё раз выстрелил, целясь в далёкого всадника со штандартом, на котором реял английский крест. Однако тот остался невредим, отчего дану пришлось лишь недовольно поморщится. Вскоре до наступавших ирландцев донеслись мелодии английских трубачей. Многочисленные стяги противника перемещались за первую линию пехоты. Снова раздался рокот орудийных выстрелов. Саляеву стало не по себе. Он видел, как его ребята стали по привычке искать укрытия на местности, избегая опасности оказаться на пути шальной пули или ядра. Напрасно - впереди лежала ровная, как стол каменистая равнина, покрытая изумрудной травой. Ни валуна, ни деревца... Это шло вразрез с ангарской тактикой боя, которая категорически не приветствовала сближение с противником, что называется, в чистом поле. Совершенно неприемлемыми считались необоснованные потери личного состава. Жутковато. В воздухе гудели английские ядра, и одно из них с шумным уханьем влетело в порядки ольстерцев - раздался треск ломаемых пик, кого-то из несчастных подбросило кверху и, оросив товарищей кровью, он упал наземь, словно тряпичная кукла. Это происходило раз за разом, пока ирландцы, поломав строй, не бросились с рёвом на ненавистного врага, презрев потери от последнего, картечного залпа. Теперь всё зависело от воли, духа и отваги каждого воина. В ход пошли шпаги и кинжалы, палаши и топорики, приклады и кулаки. Стрелки, в том числе и ангарцы, прикрытые каре [5], ощетинившимся длинными пиками, раз за разом посылали пули в пикинёров врага, что пыталась атаковать и развалить строй ольстерцев.
- Выцеливай всадников! - рычал Саляев. - Они главное оружие Кромвеля!
Сам Ринат выстрелами из револьвера свалил с коня уже несколько 'железнобоких', гарцевавших близ его построения. Сражение развалилось на противостояние небольших отрядов пехоты, со стороны англичан поддержанных кавалерией. Чёрный Хью свой отряд рейтар до сих пор придерживал в резерве, выжидая критического момента для ввода всадников в сражение. Со стороны города к ирландцам постоянно прибывало пополнение из числа горожан, вооружённых оружием павших - и своих, и чужих. Наконец, О'Нил решился ввести в бой свой последний козырь - рейтары атаковали левый фланг англичан, врубаясь в ряды сражавшейся пехоты. Англичане, наконец, дрогнули, сломленные отчаянно-яростным натиском ирландцев и попытались организованно отступить к дороге на Уотерфорд. Небольшой части их войска во главе с Флитвудом, уже не надеявшемся на успех, удалось уйти, его не преследовали. А остальные остались на поле боя. Разделённые, оттеснённые к подножию холмов и прижатые к полноводному руслу ручья, лежащему в овраге, они не сдавались, сражаясь с обречённой решимостью. Английский лагерь, меж тем, уже заняли ирландцы, захватив войсковую казну врага, документы и знамёна, большую часть артиллерии и лазарет, переполненный больными солдатами. Озверевшие от крови воины Чёрного Хью вырезали их всех. О'Нил понимал, что победа близка. Но цена её казалась для него слишком велика - от полутора сотенного отряда рейтар осталось не более тридцати его товарищей. Пехоты полегла половина, никак не меньше...
- Кромвель! - достигли вдруг его ушей опьянённые великой удачей голоса гонцов. - Кромвель захвачен!
Хью с окружением спешит туда, сгорая от нетерпения. Посреди захваченной позиции английской артиллерии посреди валяющихся в лужах мертвецов стояли носилки, а на них, прикрытый грубой тканью лежал человек. Нижняя часть его лица была обезображена ранением, язык вывалился, челюсть держалась на лоскутах кожи. Хью пристально всмотрелся в лицо несчастного. Несомненно, это был Оливер Кромвель, командующий армией вторжения, палач и грабитель ирландского народа. Истово вращая глазами, он силился что-то сказать, но лишь сипение исходило из его глотки.
- В крепость его! Готовьте виселицу, а я составлю текст обвинения!- отчеканил Хью, окаменев лицом. - Кто совершил подвиг?
Покуда О'Нил оглядывал своих людей, ему привели командира испанцев, держа его под руки. Лицо пиренейца было заляпано засохшей грязью, а на голове набухала кровью повязка. Казалось, он готов свалиться наземь в тот же миг, когда его перестанут удерживать.