Мой летний эротический роман (СИ)

— Три на написание, два на редактуру, месяц на корректуру. А еще продумать продвижение, изготовить мерч… И как раз к началу жаркого лета выпустим горячую книгу. А если не выпустим, ты будешь уволена по-настоящему. Тебе понятно?
Это мне было понятно.
Но непонятно, как выполнить задание.
“Допустим, месяц я закладываю на свою редактуру, — подсчитывала я, уже лежа в кровати. — Значит, надо написать черновик за два месяца”.
Минимальный объем рукописи — восемь авторских листов — триста двадцать тысяч знаков с пробелами. Чуть добавим для удобного счета до трехсот шестидесяти и разделим на шестьдесят дней. Каждый день я должна писать по шесть тысяч знаков. Как это провернуть, если за три дня я написала от силы тысяч пять?..
Полночи я пыталась продумать персонажей, сюжет и конфликты. Гоняла мысли туда и сюда, наблюдая, как свет автомобильных фар то и дело скользит по потолку.
Я лежала поверх одеяла — было душно. Ветер ритмично надувал тюлевую занавеску, словно город уснул и дышал в мое окно. А потом как-то незаметно уснула и я. И тогда мне приснился ответ на вопрос, какой должна быть моя книга. Все выходные я думала только об этом: готова ли я к такому повороту? А может, есть другие варианты? Какие? Нет, этот все же лучший. И снова по кругу. Казалось, голова скоро лопнет от мыслей и образов.
— Иду, мам!
Наскоро принимаю теплый душ. Учитывая, сколько я сплю в последнее время, подошел бы ледяной, но истязать себя не буду. Разве что ради матчасти, но, к счастью, моя героиня тоже теплолюбива.
Уже в джинсах и блузке, но все еще с чалмой из полотенца на голове сажусь за стол. Пью кофе вприкуску с банановым блинчиком. Не люблю вкус теплого банана — проглатываю последний кусок, почти не прожевав.
Чувствую на своей спине острый мамин взгляд, аж лопатки сводит. Оглядываюсь.
Кутаясь в бежевый шелковый халат, мама курит у открытого окна. Солнце светит мне в лицо, не вижу ее взгляда.
— Что? — спрашиваю я.
Мама выдерживает театральную паузу — говорю же, не декоратор — актриса.
— Кто подвозил тебя вчера вечером?
Машинально беру еще один блинчик, хотя уже позавтракала, даже кофе допила. Откусываю, жую.
— Мой новый директор, — наконец отвечаю я, не глядя на нее.
— С каких пор директора наших издательств разъезжают на таких машинах?
— Его из Москвы прислали.
Зря я это сказала. Ох как зря… Мой папа, о котором мама предпочитает молчать, тоже из Москвы.
— Он что, — слегка измененным, надтреснутым голосом, продолжает мама, — всех сотрудниц подвозит или только красивых юных девушек?
— Мама! — Я резко оборачиваюсь. — Это просто вежливость. Шел дождь.
— Можно было вызвать такси. — Она красиво выдыхает в окно струйку дыма.
— Не можно. — Трясу головой. — То есть нельзя! Ты не знаешь ситуации. Все, мне пора. Спасибо за завтрак.
Я встаю из-за стола, иду в коридор. Мама, поспешно затушив сигарету в блюдце на подоконнике, идет следом.
— Не совершай моих ошибок, Ника. В лучшем случае, у тебя будет разбитое сердце.
…а в худшем — кто-то под сердцем. Знаю-знаю.
— Мам, да я ему даже не нравлюсь. Он считает меня забитой, так и сказал.
Наклоняюсь, чтобы надеть кроссовки, и полотенце падает с головы. Блин, забыла о нем! Впопыхах вытираю волосы.
— Пожалуйста, будь осторожна, — уже мягче наставляет меня мама. Похоже, слово «забитая» ее успокоило.
— Конечно, мам! Я очень хорошо умею разделять реальность и вымысел.
Вручаю полотенце маме и с влажными волосами выскакиваю на улицу.
Пока дохожу до остановки, волосы завиваются в мягкие кудряшки. Еще немного подсохнут, и завяжу в хвост. Все же с собранными волосами летом куда удобнее.
Побег от мамы дает свои плоды: приезжаю в офис на пятнадцать минут раньше, даже Тесла у подъезда еще не стоит. Беру у консьержа ключи от нашего офиса и впервые захожу в него, когда здесь никого нет.
Как же мне нравится это ощущение! Воздух еще теплый, влажный — не тронутый кондиционером. Тихо. Впервые замечаю, что, если прислушаться, слышны голоса этажом ниже.
Улыбаясь самой себе, иду к мансардному окну. Тянусь через широкий подоконник, чтобы распахнуть створку и впустить в офис свежий утренний ветер и пение птиц. Поднимаюсь на носочки… тянусь еще… почти…
 
Слышу легкие шаги за спиной и быстрее, чем успеваю оглянуться, чувствую запах, от которого начинает щекотать под ложечкой. Мэтт останавливается позади меня так близко, что я ощущаю его, не касаясь. Протягивает руку к ручке окна, и наши пальцы соприкасаются.
Первое прикосновение.
Я внутренне вздрагиваю — это действительно похоже на слабый удар тока, как пишут в книгах. Но даже такой малости хватает, чтобы всколыхнуть ощущения во всем теле: в солнечном сплетении горит, сердце трепещет, колени подкашиваются. И все это только из-за случайного прикосновения… Как такое возможно?
Мэтт открывает окно, но не отступает. Ветер с запахом липы подхватывает мои распущенные волосы и бросает ему в лицо. Мэтт осторожным движением перехватывает прядь и закладываем мне за ухо. Я даже не чувствую прикосновения его пальцев, только скольжение локона по коже, его щекотку, но от этого перехватывает дыхание и теплеют щеки.
Я медленно оборачиваюсь и словно оказываюсь в его объятьях. Впервые по доброй воле я поднимаю голову и смотрю ему в глаза.
  
Глава 9
 
Распахивается дверь, и в офис вваливается толпа: редакторы, бухгалтеры и даже сисадмин — худощавый прыщавый парень в очках. Чары тотчас же рассеиваются, будто сквозняком сдуло волшебную пыльцу.
Передо мной стоит не Мэтт, а мой босс. Я ощущаю это так отчетливо, что чувственные мурашки на коже сменяются паническим покалыванием в затылке.
Мэтт — персонаж, созданный для удовольствия, он полностью в моей власти. С боссом все в точности наоборот — моя судьба в его руках. Мэтту я могу доверять, с боссом обязана каждую минуту быть начеку. Оба мужчины так похожи, но, стоит их перепутать, и быть беде.
Я выскальзываю из его полуобъятий и, на ходу завязывая волосы в хвост, торопливо иду к своему столу. Объятия с коллегами, ответные улыбки, сисадмину показываю язык — такая уж у нас традиция, а у самой щеки горят.
Босс заходит в свой кабинет, закрывает дверь и опускает жалюзи.
Я все еще не могу понять, что именно произошло у окна. Почему ощущения были настолько сильными? Я что, влюблена в своего персонажа? Нервно хихикаю, скрываясь от всех за монитором. Конечно, воображение у меня хорошее, но чтоб вот так… С другой стороны, Флобер, описывая отравление Эммы Бовари, ощущал вкус мышьяка, а у меня лишь романтические порывы.
Вытягиваю вперед правую руку и растопыриваю пальцы с коротко обрезанными ногтями. И все же это так странно… переживать настолько сильные, настолько настоящие ощущения из-за придуманного образа.
Прячу руки под стол и буравлю взглядом дверь босса. Когда на нее смотрю, внутренне напрягаюсь. Но стоит представить, что за дверью Мэтт, и сердце начинает тихонечко трепетать. Удивительно…
Дверь кабинета так резко распахивается, будто это я и примагнитила ее взглядом.
— Вер-роника, подойдите! — твердо произносит босс и скрывается в кабинете, оставив дверь открытой.
Встаю, придерживаясь за край стола. Делаю пару несмелых шагов. Хорошо, что я в кроссовках, а не на каблуках, иначе не устояла бы.
Я только сейчас подумала: а что в тот момент чувствовал босс?.. Когда мы соприкоснулись руками? Когда я повернулась к нему лицом?..
Захожу в его кабинет, закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Босс стоит у пробковой доски, висящей на стене, прикалывает кнопкой какой-то листок с записями. Потом поворачивается ко мне. Чувствую под ложечкой такое сильное волнение, что почти больно. Почему?.. Машинально облизываю губы.
Босс не предлагает мне сесть за стол — подходит ко мне сам. Вот теперь никакая сила в мире не заставит меня посмотреть ему в глаза. Опускаю взгляд на носки кроссовок. Сбитые… Давно пора купить новую обувь.