Прикосновения зла (СИ)

— Дороже чем лошадь?
— Конечно, дороже! Глупая! — вновь вмешался мальчик. — Посмотри, какой у него браслет.
Нереус поймал на себе чей-то взгляд и обернулся.
Две рабыни следили за ним, прячась у колоннады.
— Эбелла сказала, что геллийцы умеют зачаровывать птиц с помощью волшебной музыки, — уверенно произнесла девочка.
— Да, — подхватил мальчик. — Ты должен научить нас этому! Прямо сейчас!
Островитян поставил малышку на землю:
— А если я откажусь?
— Тебя выпорют за дерзость! — Мальчик топнул с недовольной гримасой.
Нереус глянул на него свысока:
— Хорошо. Я покажу вам чудо. Мне нужна свирель. И птица. К примеру, курица.
— Он покажет! — громко крикнул мальчик.
За короткое время на площадке для игр собралось немало зрителей.
Молодые рабыни всячески старались привлечь к себе внимание геллийца. Они кокетливо поправляли волосы, как бы случайно обнажали плечи, бросали в сторону парня призывные взгляды.
Но их чары не действовали.
Нереус думал о Виоле.
Думал так усердно, что…
Она пришла. Йина несла над хозяйкой пёстрый эбиссинский зонтик.
Поморская аристократка жестом подозвала островитянина:
— Что здесь творится?
— Я буду зачаровывать птицу.
На щеках Виолы проступили пятна:
— Это Мэйо тебя заставил? Очередная его дурацкая выходка?!
— Нет, госпожа. Дети приказали мне.
— Дети?
— Вы можете поучаствовать, если хотите.
— Что нужно будет делать?
— Ничего сложного. Просто подержать курицу.
Белую наседку принесли в мешке.
Нереус аккуратно вынул еë, успокоил и отдал Виоле.
— Прошу тишины, — сказал раб. — Я начинаю играть.
Негромкая мелодия полетела над площадкой.
Лихтиец смотрел в чёрные глаза девушки, пытаясь передать ей с помощью музыки то, что не мог выразить словами.
Виола завороженно слушала. И улыбалась.
Нереус взял из её рук притихшую курицу, посадил на землю, слегка придавив.
Когда птица опустила клюв к песку, невольник начертил свирелью полосу от её головы к ногам Виолы.
Белая наседка застыла как вкопанная.
Нереус выпрямился и поднял руки над головой.
Простой деревенский трюк произвëл огромное впечатление на собравшихся.
— Госпожа, — шёпотом сказал Нереус. — Освободите птицу. Сотрите черту.
Виола присела и провела по песку ладонью.
Как только черта исчезла, курица ожила, закудахтала и побежала в кусты.
— Невероятно! — воскликнула сестра Мэйо. — Какое удивительное колдовство!
Геллиец поклонился ей:
— Благодарю за помощь.
Маленькая девочка с лентами в кудряшках потянула невольника за тунику:
— А секрет-то? Секрет скажи.
— Ты знала его с самого начала, — таинственным шёпотом ответил Нереус. — Правила можно менять.
— Правила можно менять, — сказал Мэйо, толкнув Альтана пятками.
Нереус ехал рядом на выкупленном поморцем Апарктие.
— Только меняется всё не в лучшую сторону.
— Поясни, — попросил геллиец.
Нобиль хмуро поглядел на него:
— После дня Исхода уцелевшим тланам пришлось открыть для себя новый мир. Они не умели возделывать землю, ухаживать за виноградниками, разводить скот. Проблему решили рабы. В те далëкие годы хозяева и невольники трудились вместе, обедали за общим столом и считались одной семьёй. Не было ни ошейников, ни клеймения. Золотые и серебряные серьги выдавали за особые заслуги. Носить такие считалось честью.
Мэйо потëр глаза и продолжил:
— Времена изменились. Скоро мы придëм к тому, что есть почти во всех имперских провинциях. Устав от гнëта и безысходности, рабы начнут хвататься за оружие. Вырезать семьи, частью которых давно перестали быть.
— За убийство хозяина всех его рабов распинают на крестах.
— Мне это известно. Тебе это известно. Всем это известно. Но каждый день где-нибудь совершается подобное преступление. Я не хочу, чтобы вдоль поморских дорог висели расклëванные трупы.
— Мэйо…
— Никто не желает прислушаться к моим словам. Меня высмеивают и считают сумасшедшим.
— Мэйо…
— Кто скажет, что будет через пять, десять, пятнадцать лет… Я всем сердцем желаю, чтобы мои опасения развеялись. Но вижу лишь подтверждения самых худших ожиданий.
Нереус смял поводья в кулаке:
— Помнишь, я говорил про гадалку, посулившую мне поражение?
Нобиль кивнул.
— Она сказала кое-что ещё. Неприятное.
— Что именно?
— Она видела тьму. "Скоро будет не так, как теперь…" Кто был рабом, станет хозяином. И наоборот. Сказала, что я смогу поставить тебя на колени, бить плетью…
— Мне сложно оспорить это утверждение, — грустно улыбнулся поморец. — Ты выше меня, сильнее и выносливее. Я не держу при себе оружия, а на кулаках вряд ли смогу долго сопротивляться. Пара крепких ударов — и никакая плеть не понадобится.
— Что ты такое говоришь?! — пришëл в негодование лихтиец. — Мы ведь друзья!
— Если бы ты проиграл скачку… — В глазах Мэйо заискрилось пламя. — Нëс бы наказание у столба, пока твой друг упивался вином на подушках.
— Ты не виноват, что в мире полно несправедливости.
— Она, как тьма, Нереус… Повсюду. Развеешь в одном углу, сгущается у тебя за спиной.
— Не ходи против неё в одиночку. Я буду рядом, прикрою, если потребуется.
— А слышал такую поговорку… — озорно заулыбался Мэйо. — Что мужчине не стоит подпускать геллийца к своему тылу?
— Да пошëл ты! — сердито буркнул раб. — Допекли уже эти шуточки!
Заразительный смех поморца заставил невольника обуздать гнев:
— Ну, правда… Сколько можно?
— Так это правда?!
— Нет! — рявкнул островитянин.
— Кулаки зачесались? — ехидно поддел Мэйо.
— И не рассчитывай, что сможешь меня спровоцировать. Я — само спокойствие.
— Поспорим?
— Нет.
— Геллийца ответ! — заржал нобиль и пустил коня галопом.
Апарктий, не дожидаясь команды, рванул следом.
Нереус подставил загорелое лицо ветру.
Вопреки всему он был счастлив.
  
Глава восемнадцатая
 
На рынке небольшого поморского городка продавались разнообразные вотивы.
Нереус плохо разбирался в предметах для подношения богам и хотел взять связку крашеных деревянных рыб.
— Далась тебе эта рыба! — громко заявил Мэйо, присмотрев кое-что поинтереснее. — О чём просить собрался? Об улове?
— А ты о чëм попросишь?
— Вот! — Нобиль радостно указал на прилавок с глиняными пенисами. — Желаю изливать семя, как Вед! Поэтому возьму ту свистульку с широким стволом и тремя отверстиями. Если налить в неё молока и хорошенько дунуть…
— Можно без подробностей? — взмолился раб.
— Ладно. Тебе советую вон тот, с узором и надписью «Твёрже камня». Мой приятель купил такой и не пожалел. Смог каждый день и не по разу, а до того имел проблему… Ну, ты понимаешь…
— У меня нет подобных проблем.
— Купи и не будет!
— Хозяин, а что берут в тех случаях, когда хотят возбудить к себе интерес девушки?
— Еë сиськи. В обе руки.
Лихтиец усмехнулся:
— Хорошая шутка.
— Это не шутка, — нобиль указал подбородком вглубь рынка. — Поищи там глиняные титьки. Две штуки. Постарайся не ошибиться с формой и размером. Иначе может не сработать.
— Если ты меня разыграл… — качая головой, прошипел Нереус. — Я тоже над тобой подшучу.
— Не надо. Я говорил серьезно.
Островитянин прошёл в указанном направлении.
На широком прилавке лежали десятки керамических вотивов-грудей с торчащими кверху сосками.
Обалдев от такого разнообразия, геллиец растерянно водил взглядом. Как назло, в основном были чересчур крупные, с замысловатыми узорами и пошлыми надписями…
— Выбирай, не стесняйся! — подбодрил продавец. — Какие у твоей подруги? Есть словно груши, есть округлые персики…
— Мне самые маленькие, — выпалил Нереус.
Торговец усмехнулся и кивнул: