Прикосновения зла (СИ)

— Мой геллиец… Да, он хорош. А на кого поставила Виола?
— На Рунако. Я обещал побить его кнутом, если не привезёт победу!
Мэйо поморщился:
— Не слишком ли сурово?
— Таковы условия. Кто победит, тому вино и девку на ночь. А остальных — к столбу. Им есть за что бороться!
Наследник сара Макрина обернулся, надеясь поймать взгляд лихтийца, но тот, соблюдая обычай, покорно глядел в землю.
— Решайся, Мэйо! — подбодрил Кьян. — Мы отлично проведëм время в нашем саду с беседками!
— Да, — молодой нобиль улыбнулся через силу. — Мой раб поедет. На Альтане.
— У меня есть предложение получше! Сегодня дебютирует Апарктий, трëхлетка, от отца Альтана и моей лучшей эбиссинской кобылы. Конь с очень неплохим потенциалом. Хвалить не стану, опасаюсь сглаза.
— О, любопытно! Апарктий?
— Да.
— И какова его цена?
— Тебе как не чужому человеку продам с хорошей скидкой.
— Обсудим за столом?
— Конечно, Мэйо!
Нереус сглотнул комок вязкой слюны, понимая, что сегодня дебют будет не только у Апарктия.
Геллиец научился ездить верхом недавно и ни разу не принимал участия в настоящем состязании-скачке.
Это популярное в Эбиссинии, Поморье и Итхале развлечение на острове имело меньше поклонников, чем панкратион или соревнования по бегу.
Вспомнив, что мыться перед заездом — плохая примета, раб отправился искать кухню, а заодно рассчитывал познакомиться с товарищами по несчастью, в том числе — с Рунако.
  
Глава пятнадцатая
 
Домашних рабов кормили под навесом, за длинными столами, у которых стояли грубо сколоченные лавки.
Получив миску с жирной похлебкой и кусок хлеба, Нереус уселся обедать.
Юная афарка принесла ему чашку козьего молока:
— Хочешь яблоко или груша?
— Нет, благодарю, — улыбнулся геллиец. — Ты знаешь Рунако?
— Знать Рунако. Он быть конюшня.
— Я сегодня участвую в скачке.
— Хочешь сказать: победа или нет? Я читать руки, видеть судьба.
— Погадай мне, — согласился Нереус, протянув девчонке монетку.
Она быстро спрятала её в повязку на груди:
— Покажи рука.
Геллиец с любопытством следил, как афарка водит ногтем по линиям на его ладони.
— Ты плыть сюда с другой земля.
— Верно. Мой родной остров называется Геллия.
— Мало видеть радость.
— И это правда.
— Ты думать, что найти свет, но я видеть тьма. Много тьма.
— Говори яснее.
— Скоро будет не так, как теперь. Кто раб, стать хозяин. Кто хозяин, стать раб.
— Мой хозяин станет рабом? — удивился Нереус.
— Разве ты не хотеть так? — спросила афарка.
— Нет, — поморщился невольник.
— Не хотеть видеть его на колени? Бить его плеть?
— Нет! — возмущëнно сказал геллиец. — Я не пожелаю хорошему человеку плохой судьбы. И никогда не подниму на него руку.
— Ты проиграть, — фыркнула афарка и скрылась на кухне.
Странный разговор привёл Нереуса в замешательство.
Поразмыслив, он решил не сообщать про такое поморцу, но быть начеку. Сердце сжималось от дурного предчувствия, по коже бежал холодок…
— Эй, геллиец! — крикнул проходивший мимо раб. — Твой хозяин вздумал нырять возле Зубастой скалы! Поспеши, а не то пропустишь всë зрелище!
Нереус подскочил и в мгновение ока догнал весельчака:
— Что ты сказал про моего господина?!
— Он поспорил с сестрой, что достанет ей осьминога со дна морского. У Зубастой скалы никто не ныряет, там полно этих тварей и они вырастают огромными…
— Твою же мать… — прошипел геллиец. — Где скала?!
— Вон там!
Берег был на значительном удалении от виллы Кьяна. Лихтиец покрыл это расстояние за треть часа.
На узком каменном уступе, напоминавшем огромный клык, стояла Виола и восемь девушек-рабынь.
Некоторые жалобно всхлипывали, другие с тревогой глазели на море.
Протиснувшись мимо невольниц, островитянин спросил госпожу:
— Где ваш брат?
— Он выдвинул условия. Никаких мужчин. Здесь могу быть только я и мои служанки.
— Где ваш брат? — повысил голос Нереус.
И Виола не выдержала. Сорвалась на крик.
— Сиганул в воду! И велел ждать! Мы ждëм, но его до сих пор нет! Я не знаю, как долго он может дышать под водой!
Не тратя время на раздевание, геллиец разбежался и прыгнул в море.
Набрал побольше воздуха.
И нырнул.
Осьминогов он не боялся.
На острове издавна слагали легенды об отважных ныряльщиках, которые побеждали этих морских гадов голыми руками. Зимой осьминоги уходили на глубину, а летом предпочитали мелководье.
Проплыв под водой, Нереус вынырнул чтобы подышать.
— Нашел его? — крикнула Виола.
— Нет.
— Ищи! — девушка была на грани истерики.
Раб погружался в пучину снова и снова, но безрезультатно.
Выбившись из сил, Нереус кое-как забрался обратно на скалу:
— Позвольте… мне… отдышаться… И я… продолжу…
За спиной Виолы плакали служанки. Она держалась стойко, хотя и понимала — надежды почти нет.
— Зачем я только согласилась на этот дурацкий спор?!
— Я найду… его… Обещаю…
По лицу Нереуса стекала вода.
Он упрямо смотрел в море.
И почувствовал, как наворачиваются слëзы.
Желая скрыть это ото всех, невольник вскочил на ноги, чтобы снова броситься в глубину…
Одна из рабынь истошно завизжала и спрыгнула со скалы в море.
Другие, заголосив от ужаса, последовали её примеру.
Нереус принял боевую стойку, готовясь встретить кулаком любое чудище…
По узкому каменному уступу скачками мчался Мэйо с осьминогом в руках.
Увидев брата, Виола взвизгнула и запрыгнула к геллийцу на руки:
— Убери! Убери эту дрянь!
Поморец расхохотался и швырнул моллюска под ноги островитянину.
Лихтиец скривился от удушливой вони дохлятины.
— Я выиграл, сестрица! — торжествовал нобиль. — Моя взяла!
Виола крепче прижалась к Нереусу, обвивая руками его шею и уткнувшись лицом в мокрую тунику раба.
— Где ты… вы, господин, нашли моллюска? — поинтересовался невольник.
Мэйо охотно поделился историей:
— Мальчишки рассказали мне, что гуляли по берегу и обнаружили мëртвого осьминога. Я попросил их держать это в тайне. А когда Виола в очередной раз растопырила на меня свои перья, предложил ей пари. Мол, нырну с Зубастой скалы и вернусь с осьминогом. Она не поверила, что у меня хватит на это смелости. Да, сестрёнка?
— Скотина! — процедила Виола. — Мы думали, что ты утонул!
— А я думаю, что прежде чем сомневаться в чужой смелости, неплохо бы обзавестись своей! — насмешливо поддел нобиль. — Храбрейшая воительница! Укротительница скакунов! Охотница за женскими сердцами! При первой же сомнительной опасности укрылась на мужских руках! Тебе повезло, что здесь оказался Нереус! Иначе плавала бы сейчас вместе со своими пугливыми курицами!
— Не смей называть моих служанок курицами!
— Ко-ко-ко-ко! — пританцовывая, закудахтал поморец. — А вы хорошо смотритесь вдвоëм. Не буду мешать.
Он развернулся и пошёл к берегу, насвистывая весëлую песенку.
— Мерзавец! — закричала Виола. — Да чтоб ты провалился!
— Не надо, — тихо сказал Нереус. — Без него вам будет хуже, чем с ним.
— Он меня обманул!
— И меня. Я тоже поверил в историю про охоту на осьминога. Нужно выбросить мёртвое создание, над которым бессовестно надругался ваш брат, и помочь девушкам вернуться на сушу.
— Ты это сделаешь?
— Сделаю.
Виола поцеловала геллийца в надплечье:
— Благодарю.
— Рад услужить.
— Поцеловала? — спросил Мэйо.
— Да, — смущëнно ответил Нереус. — Прямо сюда.
— Счастливчик! — поморец крутил в руках рабский ошейник, снятый с геллийца. — Жаль только, что всю дыхалку из-за меня вымотал. Тебе сегодня ещё скакать…
— Поставь на другого, — грустно улыбнулся невольник. — Афарская гадалка посулила мне проигрыш.
— Серьезно?