Столичный доктор. Том IV (СИ)
ПЕТЕРБУРГЪ. Въ началѣ iюля состоится закладка зданiя вновь утверждаемыхъ женскихъ медицинскихъ курсовъ. Зданiе фасадомъ своимъ, длиною въ 30 саж. будетъ выходить на Архiерейскую ул. и состоять изъ трехъ этажей, кромѣ ре-де-шоссе. Отопленiе всего зданiя предполагается пневматическое, освѣщенiе электрическое. Въ ре-де-шоссе будутъ помѣщены калориферы, химическая лабораторiя для работъ, требующихъ усиленной вентиляцiи, кухни, канцелярiя и комната для служителей; первый этажъ предназначается для квартиръ директора, смотрителя и професорской прiемной; второй и третий отводятся подъ аудиторiи. Зданiе обойдется в 250 т. руб., кромѣ расходовъ на постройку анатомическаго театра.
ПЕТЕРБУРГЪ. Нефтяное отопленiе въ все большихъ размѣрахъ вводится на нашихъ судахъ. Такъ, на двухъ миноносцахъ изъ четырехъ строящихся на Ижорскихъ заводахъ, которые будутъ изготовлены къ испытанiямъ къ лѣту будущаго года, по словамъ «Котлина», рѣшено котлы приспособить къ отопленiю мазутомъ.
Как стану патриархом, то тогда, наверное, мне закажут книгу афоризмов житейской мудрости, как у Шопенгауэра. И я прямо на первой странице напишу: друзья, когда идете пить коньяк, говорите о бабах, лошадях, карьерном росте, или, на худой конец, ругайте правительство. Это безопаснее. Ну какой из меня строитель подлодок? Я о них, как и большинство населения, знаю только, что они есть, и там тесно. Но Степан Осипович уцепился за мои хвастливые утверждения, что деньги девать некуда, и их надо срочно потратить на что-то хорошее. Вот у Макарова в понятие блага входят железяки, перемещающиеся по воде. А я бы, не будь дурак, мог заложить больницу — самую лучшую в мире. Собрать в ней специалистов нужного уровня, и работать так, чтобы отметка о стажировке у нас ценилась больше диплома любой медицинской школы. Еще далеко мне до патриарха, еще на мне полупочтенный возраст. Житейскую мудрость потом изложу. А пока надо соответствовать. Сказал «А», говори и следующие буквы. Сумасшедший миллионер я или кто?
Инженер Джевецкий оказался невысоким, суетливым курильщиком, который сразу попросил разрешения зажечь папиросу и поискал взглядом пепельницу. Встречались мы в моем рабочем кабинете, где уже висели на стене фотографии с царем, великим князем. Что произвело на Степана Карловича правильное впечатление. Да и свой новый орден я не забыл прицепить — это тоже настроило беседу на нужный лад. Не сухопутный шпак какой-то, а человек, отмеченный властью! Это инженеру было понятно, это ему близко.
Джевецкий пришел на встречу с целым рулоном разных бумаг — в основном чертежей новой лодки водоизмещением 120 тонн, которую он прямо сейчас строил на Балтийском заводе. Из разговора стало ясно, что с оплатой счетов казначейство тянуло, стройка затягивалась — вся надежда на премию международной выставки в Париже, на которую инженер планировал податься со своим подводным аппаратом.
Мои знания в судостроении были минимальны, все сведения о подлодках базировались на фильме «Секретный фарватер», который я смотрел в своем детстве. Но кое-что мне было очевидно.
— В надводном положении ваше судно идет на паровой машине, — я быстро посмотрел описание, которое шло в комплекте с бумагами. — В подводном на электрическом двигателе.
— Все так, господин Баталов. Таковую же лодку, я могу начать строить и для вас
— Почему бы паровую машину не заменить дизельным мотором? Я был в Германии недавно, там подобные устройства вызвали большой интерес у публики
— Грязные и тяжелые, — отмахнулся Джевецкий. Но потом задумался. — Хотя топливо можно хранить в цистернах, что удобнее угля
— И от дизеля можно запитать зарядку батарей электродвигателя. Что увеличит дальность хода.
— Это каким же образом?
— Днем лодка идет на электричестве, ночью всплывает, включает дизельный мотор. Он заряжает батареи.
— Любопытная схема, — Степан Карлович внимательно на меня посмотрел. — Имеете инженерное образование?
— Имею широкий кругозор, — усмехнулся я. — Хорошо бы предусмотреть в моей лодке два торпедных аппарата в носу.
— Это уже военные технологии, — покачал головой Джевецкий. — На такую конструкцию нужно разрешение Великого князя Алексея Александровича! Да и зачем вам на партикулярной лодке торпедные аппараты Уайтхеда?
Объяснил, что если начнется война, то власти реквизируют подлодку.
— И с кем же воевать собираетесь? — иронично спросил Джевецкий — С англичанами?
— Японцами — коротко ответил я. Потом все-таки пояснил: — В прошлом году мобилизацию в Приморье проводили? Проводили? Японцы за вынужденный уход с Ляодунского полуострова зло затаили? Думаю, затаили. И кстати! Хорошо бы сделать лодку разборной. Чтобы можно было погрузить на несколько железнодорожных платформ.
— Об отечестве думаете? — еще больше удивился Степан Карлович. — Что же… Похвально. Могу приступить к строительству в начале следующего года. Разумеется, потребуется аванс в размере двухсот тысяч, чтобы заказать металл и место на верфи.
— Какая же будет итоговая цена? — поинтересовался я, опять заглядывая в документы. — Из расчета ста двадцати тонн водоизмещения.
— С дизельными моторами я еще не работал, — развел руками инженер. — Они ведь, кажется, еще промышленно не производятся? Напишу в Германию. Надо будет все посчитать. Думаю, в полмиллиона рублей уложимся.
Только хвастал своим богатством Макарову и вот, получите и распишитесь. Любая стройка — начальный бюджет умножь на два. Миллион за лодку… Которая неизвестно, поплывет ли еще.
* * *Только успел закончить с Джевецким и проветрить кабинет от табачного дыма — напыщенный слуга в ливрее с позументами вызвал меня на улицу. Там, перед домом, стояла роскошная карета с незнакомым мне гербом. Но явно не царским — его вензеля я теперь узнаю всегда. Внутри сидела дама в платье с золотым шитьем и с вуалеткой на лице. На всякий случай я изобразил поклон глубже обычного.
— Лейб-медик Баталов? — спросила женщина, приоткрыв дверцу.
— Да. Чем обязан?
— Это вам!
Мне был выдан небольшой конверт, залитый сургучом. И тут же, без объяснений, дама постучала по передней стенке кареты и крикнула «Трогай».
Вернувшись в кабинет, я вскрыл конверт. И там было письмо от Лизы.
'Мой дорогой друг!
Как же давно я не получала от вас писем! Неужели вы забыли меня? Я каждый день просыпаюсь с мыслью о вас, вспоминаю наши прогулки под луной и разговоры до рассвета. Мне так хочется снова услышать ваш голос, ощутить тепло Вашей руки в своей ладони…'
Дальше Великая княгиня коротко, без деталей рассказывала о ребенке — здоров, активно набирает вес. Обещает мне внимательно следить за синяками — если таковые появятся на коже.
«…Очень прошу в ответном письме больше рассказать о той страшной болезни, который вы так напугали известную вам персону — мое сердце сжимается от страха за малютку Александра!»
Известная персона — это собственно, сам Великий князь, с которым у меня была беседа насчет гемофилии. Правда тоже без особых деталей — еще неизвестно, передался ли ген дальше в новом поколении, или моя здоровая наследственность взяла верх.
Письмо заканчивалось завуалированными признаниями в любви, правда в форме вопросов.
«…Но разве для любви есть преграды? Разве не связаны наши души навеки?»
В постскриптуме Лиза уже деловым образом сообщала мне, что переписку с ней можно вести через ее подругу — герцогиню Марию Павловну Мекленбург-Шверинскую, которая бывает в Петербурге по разными делам. Теперь ясно, кто был моим сегодняшним «почтальоном».
Подписано письмо не было и тут тоже было все понятно. Конспирация — наше все.
* * *Попытка набросать ответное послание не увенчалось успехом. О чем мне писать Лизе? О новом романе с Агнесс, в который я стремительно влетаю галопом? Глупо. О Ходынке? Лиза и так о ней знает.
Прямо, как Скарлетт О’Хара из «Унесенных ветром» я решил «подумать об этом завтра». У меня случился синдром прокрастинации — займусь-ка делами клиники.