Песнь ворона (ЛП)

Его темные, густые волосы беспорядочно лежали на голове, растрепанные и волнистые. Его глаза были темными, такими темными, что она не могла различить цвет под тенью, которую создавали его брови. Он был высоким, худым и невероятно красивым. От острой линии его подбородка, украшенной темной щетиной, у нее перехватило дыхание, и девушка боролась с желанием погладить его по щеке, просто чтобы посмотреть, каково это почувствовать ее под ногтями.
Эмили стояла перед парнем, запрокинув голову, глядя ему в глаза, совершенно безмолвная и не могла отрицать, что от него исходили волны комфорта. Несмотря на то, что она только что встретила его — еще не было возможности доказать его надежность — она уступила и вышла с ним на лестничную клетку.
— Боже мой, ты такая красивая. — Слова Энди сорвались с его губ волной жара, мгновенно согревая ее. Они были грубыми и честными, почти как секрет, которым он не хотел делиться, но он все равно сорвался с его губ. И, словно осознав, что произнес это вслух, парень покачал головой и повернулся, чтобы повести Эмили вверх по винтовой лестнице, крепко сжимая ее руку в своей.
Подъем на вершину не занял много времени. Эмили показалось, что это заняло меньше минуты. С другой стороны, это могло быть как-то связано с красивым отвлечением внимания перед ней. Она полностью рассмотрела его лицо при свете, и теперь, когда шла позади, ощущая тепло его ладони, вложенной в ее ладонь, она воспользовалась открывшимся видом, который был красиво завернут в пару джинсов «Левис».
К тому времени, как они добрались до двери наверху, у нее в голове не осталось ни одной разумной мысли. Поэтому вместо того, чтобы говорить, Эмили терпеливо ждала, пока Энди достанет из кармана связку ключей, перебирая их все, пока не найдет тот, который ему нужен. Затем, снова взяв ее за руку, парень повел ее через небольшое отверстие к железному трапу, опоясывающему каменную колонну.
— Я сдалась на лестнице, но почти уверена, что сюда нам точно нельзя, — пробормотала Эмили, подумывая о том, чтобы вернуться внутрь, где, как она знала, было безопасно. Единственное, что удерживало ее от падения с металлической дорожки шириной в три фута, были перила, за которые она держалась, пока костяшки ее пальцев не побелели.
— Просто расслабься, — проворковал Энди, надеясь успокоить Эмили достаточно, чтобы, по крайней мере, насладиться остатком ночи. — Я здесь все время бываю. Обещаю, все в порядке. Мы не попадем в беду, и ты не упадешь. Знаю, что сейчас трудно в это поверить, но это за гранью разумного.
— Что, черт возьми, ты здесь делаешь все время? — спросила она, передразнивая его.
— Как еще, по-твоему, моют окна? И шпиль.
Девушка повернулась, чтобы осмотреть здание, рассматривая витражи, которые выстроились по всем четырем сторонам колокольни. Окна были высотой в десять футов, над ними возвышался медный шпиль, который уходил еще на двадцать с лишним футов в небо.
— Ты все это делаешь?
— Это одна из многих вещей, которые я делаю здесь, в церкви, в свободное время.
Эмили повернула к нему свои широко раскрытые глаза.
— В свободное время?
Плечи Энди затряслись от смеха, который вырвался у него из груди.
— Да. Это не моя работа на полный рабочий день.
Эмили хотела спросить, в чем заключалась его настоящая работа, но решила не делать этого в пользу того, чтобы устроиться на фейерверк. Она прикинула, что у нее есть по крайней мере час, чтобы поднять этот вопрос, и если все пойдет хорошо, она надеялась провести с ним больше времени в будущем.
— Давай, просто сядь и прислонись к зданию, — проинструктировал Энди успокаивающим голосом, желая убедить ее, что не о чем беспокоиться. — Я поднимаюсь по лестнице с этих трапов два раза в год, чтобы почистить и отполировать латунь. Если бы они не были стабильны, я бы первым узнал об этом.
Эмили сделала, как он сказал, села, прижавшись спиной к холодному камню, и подтянула колени к груди. Энди занял место рядом, плечом к плечу, скрестив ноги под собой, чтобы не свесить их с края железной платформы. И через минуту небо озарилось первыми вспышками цвета.
 
— Ты прав, Энди… Это лучшее место в городе.
Парень повернул голову в сторону, чтобы посмотреть на Эмили, и снова потерялся в ее красоте. До сих пор он не замечал ямочки на подбородке — она была едва заметной, но идеально подходила. Ее прямые светлые волосы были заметны при их первой встрече, но то, что не было очевидно для него на задних ступенях церкви, застало его врасплох при свете. И теперь, под разноцветными брызгами неба, Энди мог восхищаться ее красотой еще больше.
Вспышки синего на лице девушки заставили ее лазурные глаза загораться прямо перед тем, как красные брызги окрасили ее щеки в розовый цвет. Это заставило Энди задуматься, как бы она выглядела раскрасневшейся, быстро решив, что это может сделать ее еще красивее. Прерывистые всплески яркой белизны усиливали блеск ее идеальных зубов, проглядывающих сквозь слабую улыбку, когда Эмили изо всех сил старалась сдержать ухмылку на губах.
Энди признал, что в ее внешности не было ничего экстраординарного, но несмотря на это, он считал ее самой красивой женщиной, которую когда-либо видел.
И это ошеломило его.
Энди слегка улыбнулся.
— Ну, я рад, что ты смогла подняться сюда со мной. Я никогда ни с кем не имел удовольствия наблюдать за фейерверком, так что спасибо за то, что сделала это особенным. Эту ночь я не точно забуду.
И Эмили тоже.
8 июля 1974 года
Дорогой Дневник,
Ну, Бобби понадобилось меньше недели, чтобы связаться со мной. Он, наверное, думал, что я погонюсь за ним, умоляя передумать. И, возможно, я бы так и сделала… если бы не моя незабываемая ночь с ЭК. Теперь Бобби хочет поговорить, а я не хочу, но чувствую, что в долгу перед ним. Но если он думает, что я собираюсь снова прыгнуть в его объятия и притвориться, что ничего не произошло, тогда пусть подумает еще раз. Если это то, чего он ожидает, то он опоздал на несколько дней. Наверное, мне стоит пойти узнать, о чем он хочет поговорить.
Прошло четыре дня с тех пор, как Эмили провела ночь с Энди под звездами, наблюдая за великолепными вспышками цвета, в то время как он случайно исцелил ее частично раненое сердце. Она не видела его и не слышала о нем с тех пор, как они расстались после того, как спустились с вершины церковной башни, несмотря на ее попытки встретиться с ним в городе. Однако это не означало, что мысль о нем не приходила девушке в голову каждую секунду этих четырех дней.
Теперь Эмили сидела в кабинке в задней части кафе-мороженого… с Бобби Тисдейлом. Он не был тем, с кем она хотела бы сидеть напротив с банановым сплитом между ними. Видения Энди повторялись в ее голове — тепло его ладони, когда они держались за руки, его запах, оставшийся на фланелевой рубашке, которую она одолжила, чтобы согреться, и резкость его голоса, когда он говорил тихим шепотом, как будто делился секретом, предназначенным только для ее ушей.
Осознав, о чем думает и кто сидит напротив нее, Эмили вздрогнула и покачала головой, надеясь прояснить мысли, прежде чем выдать себя.
— Что такое, девочка? Тебе холодно? — спросил Бобби с другого конца кабинки.
— Да. Мороженое всегда меня охлаждает.
Тот факт, что Бобби просто пожал плечами, прежде чем откусить еще кусочек банана в шоколаде, только усилил ее мысли о ком-то другом. Не более чем предположив, что ей холодно, Энди — совершенно незнакомый человек — снял рубашку и накинул ей на плечи. Тем временем Бобби, который хотел быть ее парнем, зная, что она действительно замерзла, ничего не делал.
Эмили задавалась вопросом, зачем она вообще потрудилась встретиться с ним. У них были не самые лучшие отношения, даже в самом начале. Бобби начал проявлять интерес к Эмили через несколько недель после того, как его давняя подруга уехала из города. С тех пор это была больная тема для разговора между ними — Эмили не верила, что Бобби забыл ее, а он отказывался признать, что она была права.