Одиночка

Что-то, что не давало ему покоя.
Нет большей трагедии для человека, чем боязнь принятия правильного решения. Ведь так говорит об этом Талмуд? Утратить твердость убеждений, зная, как поступать должно, означает потерять свет. Тот же выбор, который он наблюдал здесь, в лагере. Это спасет жизни или отнимет их? Иногда не это было главным. Он понимал, какому риску подвергнет всю операцию. Он дал слово Строссу. Президенту Рузвельту. Этим он поставит под угрозу срыва выполнение миссии — со всеми вытекающими последствиями. Он подведет тех, чьи жизни зависели от его успеха. Но он мог только сожалеть об этом.
Все теперь свелось к спасению одной жизни. Жизни, важней которой для него не было.
И спасти эту жизнь означало спасти весь мир.
Он уже однажды бросил ее — в Кракове, на верную смерть. Всех их бросил на верную смерть. Он поклялся, что больше так не поступит. И теперь у него появился шанс это доказать.
Утренняя повальная проверка лагеря затянулась, было уже начало одиннадцатого. До встречи у часовой башни оставалось всего девять часов. Блюм понимал, что вчетвером бежать будет гораздо сложнее. Тем более что Лиза всегда была робкой. Ему придется находиться около нее. И Мендля. Но он должен был попробовать. Над лагерем как всегда висела темная туча, но на душе у Блюма было светло и солнечно.
Послышались свистки охранников. Завтрак окончен.
— Стройся! Разойтись по рабочим бригадам! — кричали капо. — Быстро, быстро!
Он увидел Шетмана, споласкивавшего под краном миску. Блюм подошел к нему.
— Вы сказали, что я могу обратиться к вам, если мне что-нибудь понадобится.
Которыш продолжал мыть миску.
— Что тебе нужно?
Блюм опустился на корточки рядом с ним:
— Есть способ пробраться в женский лагерь?
— Способ всегда есть, — пожал плечами Шетман. — Когда тебе надо туда?
— Сегодня. Сейчас, — ответил Блюм. — В ближайшие пару часов.
— В ближайшие пару часов? — усмехнулся Шетман, закатив глаза. — Эк тебе приспичило. — Вылазки в женский лагерь, находившийся в нескольких сотнях метров от главного, неизменно имели определенную цель.
— Это будет непросто, — заметил Шетман. — И это стоит денег.
— Сколько? — Блюм полез за подкладку тюремной куртки и достал оттуда четыре новеньких купюры по пятьдесят фунтов.
— С деньгами все можно устроить, — глаза коротышки загорелись. — Даже здесь.
— Есть одно «но»…
— Какое? — Шетман посмотрел на Натана.
Блюм вытащил еще две полсотни.
— Мне нужно вывести ее оттуда.
— Это тебе точно обойдется в копеечку, — улыбнулся Шетман, глядя Блюму в глаза. Он отряхнул миску от воды и зажал в кулаке свернутые банкноты.
— И еще — за одну мужскую лагерную форму, маленького размера, — Блюм добавил пятьдесят фунтов.
  
Глава 53
 
В кабинет лагеркомманданта Акерманна нерешительно вошла женщина в изношенном холщовом платье и в косынке.
Было видно, как она нервничает. Ее взгляд перебегал от Акерманна к сидевшему за столом полковнику Франке. Она была в ужасе от того, что оказалась лицом к лицу с человеком, от которого зависели здесь жизнь и смерть.
— Не бойтесь, — Акерманн жестом пригласил ее войти. — Обещаю, я вас не съем. Садитесь, пожалуйста, — он указал на стул. — Вы сказали оберштурмфюреру, что у вас есть важное сообщение.
Женщина приблизилась к столу и кивнула. На вид ей можно было дать и сорок, и шестьдесят.
— Мой сын, — начала она, нервничая, — ему всего двадцать. Он где-то в главном лагере. Я не видела его с тех пор, как мы сюда прибыли.
— И вы его увидите, дорогая, — добродушно ответил лагеркоммандант. — Даю вам слово, я сам прослежу за ним. И за вами. Как только мы услышим, что вы хотели сказать.
— Значит, вы обещаете? — опасливо спросила женщина.
Франке видел, что она не доверит ему поливать ее водой, даже если она будет гореть, а лагеркоммандант будет держать в руках полное ведро.
— Слово офицера. Так что там у вас? У нас с полковником Франке много работы. Говорите.
— Утром я подслушала разговор, — начала она. — Но не весь, только частично. Насколько я знаю, вам это будет интересно: в лагере есть человек, который пробрался сюда тайно.
 
Франке весь подобрался. Они уже послали за пекарем, но это было еще одним подтверждением его правоты.
— Вы это слышали? Видите, он здесь! — обратился он к Акерманну, ощущая прилив приятного волнения. — Сомнений больше нет. Вы уверены? — он повернулся к женщине. — Вы его видели?
— Да, видела.
— И где все это произошло? — спросил Акерманн.
— Около оркестра. Сегодня утром. Я несла в лазарет чистые простыни. Он сказал, что проник в лагерь и каким-то образом выйдет. Сегодня ночью.
— Сегодня ночью? — Франке вскочил и встал напротив женщины.
— Да. Он сказал, что у него есть план побега. Он то и дело повторял, что это случится сегодня. Прошу прощения, но мне показалось, что они меня заметили, так что я не слышала деталей.
Франке был взбудоражен. Его подозрения подтвердились. Несколько дней тому назад это была всего лишь головоломка, задачка для ума, а теперь все ее части сложились, он выстроил их вместе. Его карьера. Его репутация. Он с самого начала знал, что это его шанс! Оставалось только понять, зачем. Зачем этот человек пробрался сюда? И как его остановить?
Все произойдет сегодня ночью. Времени у них было немного.
— Кто он? — Франке шагнул к женщине. — Кто этот человек? Вы его видели, вы поможете его найти?
— В лагере? — женщина покачала головой. — Я его не знаю. Не знаю, из какого он блока. Да и видела я его мельком, когда проходила мимо.
— Так опишите его.
— Ну, он худой, вашего роста, — она показала на Франке. — Темный. В тюремной форме. Выглядит молодо. Ему не больше двадцати четырех. Я понимаю, это вам не сильно поможет. Я попыталась было пойти за ним, когда его увели.
— Увели?
— Охранник. Но он затерялся в толпе. Не имею понятия, из какого он блока. Простите, лагеркоммандант. Но я знаю еще кое-что…
— Рассказывайте, — потребовал Акерманн.
— Вы сказали, что я смогу увидеться с сыном, — она посмотрела на него, ожидая подтверждения. — Вы обещаете?
— Да, да, — махнул он рукой. — Продолжайте. Вы увидитесь.
Скорее всего, в газовой камере, подумал Франке. Кому тут вообще можно верить?
— Я поняла, что у него в лагере сестра.
— Сестра?! — глаза Франке округлились от удивления.
— Да. И еще одно. Она играет в оркестре, — женщина кивнула. — Вот ее я могу показать.
  
Глава 54
 
— Мирек, это Левин, — Шетман подвел Блюма к начальнику ремонтной бригады лагеря. — Мне сказали, что пан Мирек может взять убитый карбюратор и вдохнуть в него новую жизнь. Как мы договаривались, он сегодня поработает с вами.
Глава ремонтников заговорщически кивнул Блюму. Шетман объяснил, что ремонтная бригада имела неограниченный доступ в женский лагерь. Им выдавались пропуска, и при необходимости они могли свободно переходить из одного лагеря в другой. Под предлогом перевозки водяного насоса, который обычно держали в основном лагере, в женский частенько бегали на свидания. Охранники о цели визитов, как правило, догадывались, но благодаря материальному стимулированию со стороны заключенных закрывали на это глаза.
— Отлично. Умелые руки нам пригодятся, — заметил главный слесарь, зажимая в кулаке парочку новеньких хрустящих купюр.
За эту операцию Блюм передал Шетману целых триста пятьдесят фунтов.
— Пойдешь с нами и будешь нем, как рыба, — напутствовал Блюма Левин. — Если кто-нибудь из охранников что-нибудь заподозрит, все отменяется. Это наше требование. Это не обсуждается. Деньги назад не отдадим. Таковы правила.
— Я понял, — согласился Блюм. Выбора у него не было.
— У нас будет двадцать минут, чтобы восстановить давление в трубах, — ухмыльнулся Левин. — Если ты меня понимаешь. Они знают, что за игру мы ведем. У нас для них есть подарки. Вот твой пропуск.