Одиночка

— Спасибо, ефрейтор.
Но это не был голос Акерманна.
В гостиную вошла та самая привлекательная блондинка, которая наблюдала за его игрой в лагере. Поверх синего цветастого платья на ней была надета белая кофта, волосы на затылке собраны в пучок — такой же, как у его матери.
Он считал, что она всего лишь сотрудница лазарета.
А она оказалась женой заместителя начальника лагеря.
— Вы и есть знаменитый Лео? — приветствовала она его на hochdeutch, литературном немецком. Женщина одарила его улыбкой, которая на мгновение показалась ему доброй. Лишь на мгновение.
Лео стоял, сжимая в руках шапку, во рту у него пересохло.
— Он самый, мадам. Но, думаю, не такой уж знаменитый.
— Я — фрау Акерманн, — произнесла она, сделав ему навстречу два шага. Руки она конечно не протянула. Молодой охранник наблюдал за ними от двери. — Мой муж…
— Я знаю, кто ваш муж, — Лео старался говорить уважительно.
— Да, разумеется. Я на это рассчитывала. Вы можете расслабиться. Прошу вас, — и она жестом указала на столик с шахматной доской.
Лео шагнул вперед. Великолепные, ручной работы фигуры.
— Можно? — Лео захотелось рассмотреть их.
— Конечно, — кивнула она. — Непременно.
Фигуры были из алебастра. Молодому человеку не приходилось видеть более гладких и отполированных шахмат. Да еще с такой детализацией. У короля была держава с крестом, на ферзе было длинное платье со складками. Ладьи украшены круглыми башенками, он видел такие только в исторических книгах. Лео взял было одну из фигур, но тут же поставил ее обратно.
— Они очень красивые.
— Эти шахматы принадлежали моему отцу. Он любил поиграть после обеда. За сигарой. На самом деле он весьма прилично играл. Почти всегда выигрывал. Пожалуйста, я хочу, чтобы вы присели.
— Присел? — Лео непонимающе посмотрел на нее. Он видел, что ей так же неловко, как и ему. Заключенный. Хуже того, еврей — в доме у заместителя начальника лагеря. Ланге сказал, что здесь никто из них не бывал. — Вы меня имеете в виду?
— Вы чемпион лагеря или не вы?
Он пожал плечами.
— Наверное, я.
— Тогда садитесь. После отъезда моих братьев отец много лет играл только со мной. — Она указала жестом на кресло. — Я пригласила вас сюда сыграть партию в шахматы.
— Партию в шахматы? — Лео посмотрел на нее, не зная, что ответить.
— Да. Разве не для этого предназначена шахматная доска? Предлагаю вам сразиться со мной.
Он сел. Вовремя, потому что ноги подкосились, и он чуть не рухнул. Сердце бухало в груди, как безумное. Сыграть. С ней. С женой заместителя начальника лагеря. У них дома. Об этом даже никому не расскажешь!
Кто бы мог мечтать о таком?
— Можно мне?.. — спросила она, имея в виду, что хочет играть белыми. Она едва улыбнулась. — В конце концов, вы ведь чемпион. Я видела вас за игрой.
— Да, я вас тоже видел. Ну, конечно, белые ваши. — Лео вытянул руку и придвинулся к столу.
Она подобрала платье и заняла место напротив него.
— Итак, — сказала она и посмотрела ему в глаза.
У Лео закружилась голова:
— Итак.
Она сделала первый ход. Пешка на В4. Слон на В2. Лео сразу же узнал староиндийскую защиту. Начало стремительное. Немногие игроки начинали партию с этого. Лео припомнил знаменитый матч между великим Касабланкой и англичанином Йейтсом и сквозь окутавшую его пелену попытался восстановить ход той игры. Конь на В4 под защитой пешки. Он нервничал. Оцепенел от страха, боялся сделать неправильный ход. Она играла уверенно, быстро. Сердце прямо рвалось из груди. Он должен быть наготове, чтобы не оплошать.
Стоявший у двери молодой охранник бесстрастно наблюдал за ними.
— Неплохо, — произнесла она, довольная тем, как Лео просчитал ее атаку. — Мой отец любил говорить, что тот, кто пробьет староиндийскую защиту, сможет обыграть большинство людей. Вы согласны, герр Волчек?
— Я не знаю, мадам.
— Да, я думаю, вы слишком нервничаете, чтобы соглашаться с чем-либо. Пожалуйста, расслабьтесь. Это всего лишь шахматы. Нас здесь только двое. Вернее, трое. — Она бросила взгляд в сторону молодого охранника, на ее губах промелькнула тень улыбки.
 
— Да, мадам, — Лео не смог больше ничего из себя выдавить.
В гостиную вошла горничная.
— Хотите кофе? — предложила фрау Акерманн. — Может быть, пирожное или фрукты?
Кофе? Фрукты? Пирожное? Она не могла не увидеть, как Лео непроизвольно сглотнул. В лагере эти роскошества мог себе позволить только человек, готовый истязать себя игрой воображения. Или заплативший невиданную взятку. И то это были бы лишь украденные из пищеблока немецкие объедки.
Облизав губы, Лео отрицательно покачал головой. Он так нервничал, что не мог говорить. Он сделал свой ход. Слон на С5.
— Позже, Гедда, — бросила фрау Акерманн горничной. — Оставьте вазу.
— Слушаюсь, фрау Акерманн, — произнесла горничная и удалилась. Казалось, она нервничала не меньше, чем Лео.
Игра продолжалась. Он смотрел, как она обдумывает ход, прижав палец к губам, а затем быстро передвигает фигуру. Было видно, что отец многому ее научил. Она не поддалась на пару его провокаций, имевших целью принудить ее к невыгодному обмену. Просчитав его замысел, она посмотрела ему в глаза и улыбнулась краешками губ.
— Я довольна, что смогла так долго продержаться, играя с таким мастером, как вы.
Ферзь на F4. Лео прочистил горло и прошелестел:
— Шах.
— Я вижу.
Она была прекрасна. Даже в том, как скромно она выглядела. Юноша прикинул — ей было тридцать с небольшим. Голубые миндалевидные глаза. Она имела привычку в задумчивости прикусывать нижнюю губу, слегка накрашенную красной помадой. Лео смотрел на нее мельком, вскользь, задерживая взгляд лишь на долю секунды, и если их взгляды встречались, он немедленно отводил глаза.
По правде говоря, он впервые в жизни оказался наедине с женщиной.
— Так, давайте посмотрим, — она выдвинула вперед пешку, прикрывая своего короля.
Перед Лео возникла дилемма. Что от него ждали? От жены заместителя начальника лагеря зависело жить ему или умереть. Она могла послать его на смерть щелчком пальцев. Поддаться ей? Она хорошо понимала суть игры, стоило сделать один неверный ход, и этого будет достаточно. Если бы на ее месте был ее муж или кто-нибудь из охранников, он не сомневался, что они расправились бы с евреем, посмевшим оскорбить их. Даже если обида была предвиденной. Но тут речь шла о жене начальника. Голова у него кружилась, словно в вихре, и все его знания о шахматах унеслись куда-то прочь, подхваченные этим вихрем. Он решил устроить проверку: атаковал слоном ферзя, открывшись ее ладье.
— Герр Волчек, — произнесла она, задержавшись после его хода. — Ваш слон?..
Их взгляды встретились. Впервые по-настоящему. Сердце Лео билось в три раза быстрее против обычного. Он боялся, что в тишине гостиной она услышит, как оно грохочет. Боялся, что она догадается о том, что происходит у него в голове.
— Ну разумеется, вы не могли этого не увидеть, — она явно предоставляла ему свободу действий. Чуть сощурилась, как бы извиняясь и одновременно упрекая его: «Опять вы за свое. Ну, не надо».
— Благодарю, мадам.
До конца партии они не разговаривали, просто играли. Она все дольше обдумывала свои ходы. Пару раз Лео позволил себе задержать взгляд на соблазнительных округлостях, очерченных ее платьем. Он не мог не думать о том, что там под ним, представляя себе ее белье — никогда раньше он не видел женское белье, если не считать того, что принадлежало его матери. Плавное изменение изгиба под кофтой — ее грудь…
— Герр Волчек, ваш ход.
— Простите, мадам, — он кашлянул, переставил ладью на А4 и залился румянцем.
Дальше должна была последовать многоходовка, которая закончится не в его пользу, но он не остановился. Ему это будет стоить ладьи. Они быстро разыграли пять ходов комбинации, после которых защита его короля значительно ослабла. Когда она увидела сложившийся расклад, она вновь подозрительно посмотрела на него.