Дьявольская сила (сборник)

— Мама, ты думаешь, что должен умереть кто-то из нас? Ты уверена в этом?
— Да, кто же еще? На этой равнине больше нет ни одного дома. Разве рядом с нами еще кто-то живет? И именно один из нас видел ее, и разве не похоже, что это должен быть Ян, ведь у него такая же болезнь, как и у его отца. Неужели ты думаешь, что умрет кто-то здоровый?
— Нет, но ведь Яну лучше, а мы должны ждать и ждать. Лучше будет, если это произойдет неожиданно. Мама, я не хочу ждать, не зная чего.
Женщина подошла к двери и посмотрела на реку. Она пересохла и едва просматривалась.
Женщина взглянула на дочь, в ее глазах стоял страх.
— Мэри, у нас есть только один выход. Ты должна спросить ее.
— Спросить ее? О нет! Я не пойду к ней еще раз. Мне страшно, мама!
— Ты должна. Если ты этого не сделаешь, мы узнаем, когда уже будет поздно. Любая из нас может умереть, а Ян останется жить. Смерть может застать нас врасплох, и мы не успеем подготовиться. Если это Ян, мы скажем ему об этом. Не думаю, что он боится смерти.
— Но если это не Ян? Представь, что она назовет тебя. Как я скажу тебе об этом? Или меня. Что я буду делать?
— Случилось то, что должно случиться. Если мы знаем половину правды, мы должны узнать всю правду. Слушай, расскажу тебе, как это сделать. Запомни. Подкрадись к ней так, чтобы она не услышала тебя, крепко схвати ее, чтобы она не смогла убежать.
— А ты не можешь сделать это вместо меня? Ты ведь не знаешь, как она смотрела на меня. Я не смогу еще раз встретиться с ней.
— Лучше пойти тебе, так как ты видела ее. Если ты крепко схватишь ее, она ничего не сможет с тобой сделать. Это как крапива.
— Ты не можешь пойти со мной?
— Кто-то должен смотреть за Яном. Иди, Мэри, будь хорошей девочкой. Она появляется, когда наступает ночь.
* * *
В мире осталось только три цвета: пурпур облаков, желтизна молнии в небе и темная зелень реки.
Она долго ждала, сидя у камина, пока уснут Дженни и Ян. Стемнело, в небе сияла вечерняя заря, за рекой деревья казались призрачными полуразрушенными башнями.
Она издалека услышала шум плещущейся воды. Ночью ни одна птица не пела, не летала ни одна летучая мышь, ни один зверек не пробегал между корнями и камнями. Шум усилился. Тело сковал страх, лицо похолодело, но она не могла повернуть обратно. Она остановилась и посмотрела на реку, стараясь увидеть то, что она уже видела раньше.
Странная прачка была на том же месте. Она была в том же белом одеянии, но в этот вечер она была скорее трогательной, чем жуткой. Склонившись над водой, она терла саван о камни. Она казалась усталой, грустной женщиной, стирающей белье в темноте. Что-то душераздирающее было в том, как она держала белье в вытянутых руках, а вода стекала с него, образовывая серебряные круги на воде.
Приходит ли она сюда каждую ночь или только тогда, когда ей нужно выполнить свою ужасную миссию?
Мэри хотелось закричать, но страх и долг, который она должна была выполнить, сдерживали ее.
Она сняла туфли и осторожно стала спускаться к реке. Белая женщина продолжала стирать, ничего не замечая, плеск воды мешал ей услышать приближающуюся Мэри. Девушка сжала зубы, она тяжело и часто дышала, сердце билось, как церковный колокол. Она протянула руку к белому силуэту, но в это время из-под ее ноги выскользнул камень. Она споткнулась, слепо шаря руками перед собой. Женщина обернулась с перекошенным от злости лицом. Она взмахнула мокрым бельем, удар как будто обжег голые ноги Мэри, она потеряла сознание. Она лежала около реки, одна, ни единой души вокруг.
После того, как белая прачка ушла, ожили все обычные ночные звуки: хлопали крылья, шелестели деревья, совы перекликались друг с другом через реку. Первая капля дождя привела девушку в чувство. Она лежала, закрыв голову руками. Было больно и неудобно. Когда она попыталась встать, почувствовала, что ноги стали свинцовыми. Жгучая боль исчезла, но ноги как будто онемели. Она боялась, что боль может снова вернуться. Страх и отчаяние придали ей силы, и она сделала попытку встать. Но ноги не двигались, они лежали, как две большие сумки с песком, которые она еще недавно должна была таскать. Дождь становился все сильнее. Стояла кромешная тьма. Мэри поднялась на руки и стала медленно, медленно ползти, но дождь как будто специально давил ее к земле, лишая последних сил. В отчаянии она стала кричать, зовя на помощь маму.
 
Раздались бегущие шаги с небольшого холма. Это ее мама оставила Яна, дом и все, когда услышала звериный крик дочери.
— Вставай, Мэри, любимая, — умоляла она. — Постарайся, ради Бога.
Но Мэри не могла идти. Женщина взяла ее на руки, любовь и страстное желание помочь дочери помогли донести ее до дома.
И только на кухне в безопасности, когда река и болото остались далеко, они осознали, что их всех ждет еще большее горе, ведь они так и не узнали, с кем из них это случится.
  
Филип К. Дик
 
ДАМА С ПИРОЖКАМИ
 
Куда это ты собрался? — прокричал через улицу Эрни Милл, вытаскивая из почтового ящика газеты.
— Никуда, — ответил Баббер Сюрл.
— Никак решил повидать свою престарелую подругу? — продолжал смеяться сосед. — Да зачем ты вообще к ней ходишь? Может, расскажешь и нам?
Баббер не останавливался и, повернув за угол, пошел по Элм-стрит. Вскоре показался дом, стоявший в конце улицы на некотором удалении от проезжей части. Подходы к дому заросли бурьяном, старыми и пожухлыми сорняками, которые шелестели и похрустывали на ветру. Само строение представляло собой небольшую серую коробку, обветшалую и давно не крашенную, ступени крыльца местами прогибались под собственной тяжестью. Прямо перед входом стояло видавшее виды старое, потрепанное погодой кресло-качалка, покрытое столь же ветхим куском ткани.
Баббер шел по дорожке к дому. Едва ступив на расшатанные ступени, он глубоко вздохнул. До него уже доносился этот чарующий, теплый аромат, и у него в прямом смысле этого слова потекли слюнки, а сердце заколотилось в радостном ожидании. Баббер повернул рукоятку дверного колокольчика, издавшего слабый скрежещущий звук. Несколько мгновений по ту сторону двери стояла полная тишина, затем послышался легкий шорох.
Миссис Дрю отворила дверь. Это была старая, очень старая и маленькая, совсем высохшая дама, чем-то напоминавшая росший перед домом пожухлый бурьян. Она улыбнулась Бабберу, шире распахнула дверь и придержала одну из створок, чтобы мальчик мог пройти внутрь.
— Ты как раз вовремя, — проговорила она. — Входи, Бернард. Пришел как раз кстати. Они будут готовы с минуты на минуту.
Баббер подошел к кухонной двери и заглянул за нее. И тут же увидел их — миссис Дрю принялась выкладывать на большое синее блюдо горячие, пышущие жаром пирожки, наполненные орехами и изюмом.
— Ну, как они тебе нравятся? — спросила хозяйка дома. — А может, немного холодного молока, а? Ты же любишь их с холодным молоком, — она вынула из кухонного ящика у заднего крыльца молочник, наполнила стакан и положила на маленькую тарелку несколько пирожков. — Давай пройдем в гостиную, — предложила дама.
Баббер кивнул. Миссис Дрю перенесла молоко и пирожки в другую комнату и поставила все на широкий подлокотник дивана. Затем она уселась в свое кресло, одновременно наблюдая за тем, как мальчик устраивается рядом с тарелкой с пирожками.
Ел Баббер, как и всегда, с жадностью, сосредоточив все внимание на пирожках и не издавая ни звука, если не считать громкого почавкивания. Миссис Дрю терпеливо дожидалась окончания трапезы и заметила, что его и без того пухлые бока округлились еще больше. Расправившись с тарелкой, он снова перевел взгляд на кухню, где на плите стояло блюдо с новой порцией выпечки.
— Может, задержишься немного и доешь и эти? — спросила дама.
— Ага, — кивнул Баббер.
— Ну как, нравится?
— Отличные!
— Ну и хорошо, — она откинулась на спинку кресла. — И чем же ты сегодня занимался в школе? Как твои успехи?