Возвращение Узурпатора (СИ)

И мне нужно туда как-то попасть…
Окинув взглядом здание, я заметил открытый балкон на втором этаже. Судя по теням, там сейчас особых движений не было, так что можно забраться внутрь через него.
Хорошо хоть Топор немного старался соответствовать окружающему архитектурному решению и не стал облагораживать фасад борделя. Так что я вполне неплохо забрался на балкон по трещинам, впадинам и сколам.
Подобные трюки никогда не любил, но приходилось иногда практиковать. Особенно когда мы пересекали Драконьи горы и лазали по скалам.
Собственно, после того перехода я и научился цепляться за малейший выступ, но каждый раз это отзывалось воспоминаниями о жутко холодных ночах, и кости начинало немного ломать.
А с новым телом такого эффекта не было… Интересно.
Осторожно отодвинув шторы, я заглянул внутрь.
И лучше бы я этого не делал.
Не, я слышал, что у куртизанок всякие услуги бывают. Но свернувшийся калачиком здоровенный пузан под бочком у полуголой пышной женщины, которая читала ему какую-то детскую сказку…
В общем, мужикам в этом мире иногда приходится слишком тяжело.
А этот лежал с довольно милой лыбой под пышными седыми усами и внимательно слушал, как ужасный демон Светозар разруш…
Погодите-ка!
В смысле — ужасный⁈
В смысле — демон⁈
Это что за сказки такие!
— И когда великие герои разоблачили ужасного узурпатора, под чьей личиной скрывался сам Повелитель демонов, тот разозлился и показал свою истинную форму. И бились они три дня и три ночи…
Я с раскрытым от глубочайшего возмущения ртом завис напротив кровати.
Они чему вообще детей учат такими сказками!
Демон, узурпатор, три дня и три ночи… Да я с Бергиром разделался в два счёта! Эти засранцы едва могли его у стен задержать, пока я… Ну, готовился к выходу, в общем.
Не, вы поглядите. Этот усач ещё и воевода, судя по отметкам на кафтане.
И плевать, откуда я знаю, что на таких кафтанах именно такие отметки носят нынешние воеводы. И гривна ещё серебряная лежала.
А, казалось бы, серьёзный человек…
Не, методы душевного излечения — это дело сугубо личное и попрекать я не смею. Но такую чушь слушать!
Пойду-ка я отсюда побыстрее, пока не выдал себя от злости.
Удалось тихо приоткрыть дверь и проскользнуть в узкую щель. Кажется, не заметили. Осторожно закрыв створку, я развернулся, чтобы пойти дальше. И снова замер с открытым ртом.
Потомки, вы что творите!
В большом зале, освещённом тусклым светом сотен свечей, творилась настоящая вакханалия.
Я такое только на фресках видел, серьёзно. И то случайно.
Похоже, тут веселились от души. У стен играли разодетые музыканты, по центру на выступающей платформе танцевали сразу несколько девушек в откровенных нарядах, а вокруг восседали дорогие гости, с которыми заигрывали по две, а то и по три женщины.
И по рожам, я бы сказал, они на бандитов не тянули. К тому же, у каждого стояло по одному вооружённому охраннику, явно не из ватаги.
Хм… Ну-ка, проверю кое-что.
Я спустился на первый этаж и убедился в собственных догадках. Здесь развлекали свиту тех, что сверху.
Уровень мероприятия был немного пониже, но стены комнат едва не дрожали, а в общих местах попивали вино и отдыхали довольные клиенты. И одежда, разбросанная повсюду, намекала, что принадлежат они отнюдь не к простому сословию. Даже не купцы.
И картина начинала вырисовываться.
Я снова забрался наверх. Хотел миновать второй этаж и сразу забежать на огонёк к Топору, но вдруг услышал знакомое имя… ну, или кличу — пёс этих бандюганов разберёт.
— Ясых! — грубо позвал кого-то толстый лысоватый мужик в длинном балахоне. — А ну иди сюда!
Он говорил приглушённым шёпотом, чтобы не отвлекать гостей, но довольно грозно.
— Чего тебе, Стрекоза⁈ — гаркнул поджарый мужик, подойдя поближе.
Плечистый, в боевой кожаной куртке с нашитыми металлическими бляшками и с изогнутой саблей на поясе, вроде тех, что носил народ Кхазара.
— Пойдём внутрь. Разговор есть.
Пузан жестом указал на дверной проём, ведущий в небольшую комнату, и они зашли внутрь.
  
Я едва успел проскользнуть перед ними, чтобы послушать, о чём будет речь.
В тесном кабинете, обставленном шкафами с документами, в углу располагался стол, за который и сел, надо понимать, Стрекоза.
Тут было душновато, пахло воском и чернилами. А свет был такой тусклый, что у меня начало рябить в глазах от воспоминаний о работе над печатью.
Даже чуть подташнивало.
— Ты и твои парни не сдали добычу в общак, — ядовитым голосом прошипел Стрекоза.
— Мы всё сдали! — гулко возразил Ясых.
— Это вы по старым мерам сдали. А по новым — должок.
Тут Ясых наклонился над пузаном и громко ударил кулаком по столу. От удара несколько листов съехали со стопок, а свеча содрогнулась, отчего комната заиграла тенями.
— Вот и плати сам по новым мерам. Я своих парней обдирать не дам. Понял⁈
Стрекоза со лживой хитрой улыбкой пододвинул один из упавших листов, вздохнул, взял перо, макнул в чернильницу и сделал какую-то запись.
— Понял, понял, Ясых. Ты можешь идти.
— То-то и оно! — с чувством торжества выпрямился тот.
А затем ушёл, хлопнув дверью.
Я выскочить не успевал, так что пришлось остаться наедине со Стрекозой.
И наблюдать, как он, сбросив ядовитую ухмылку тут же, как закрылась дверь, достал ещё один лист и сделал там какую-то пометку.
— Ну, ничего, ничего, Ясых, — прошипел он себе под нос. — Посмотрим, как ты запоёшь в кандалах или со вспоротым брюхом.
Затем Стрекоза поднялся, свернул лист в трубочку, сунул его под балахон и вышел наружу. На это раз я успел, и вместе с ним последовал наверх, к Топору.
Атаман стариградских разбойников на этот раз лежал на роскошной тахте и отпивал из золотого бокала, бряцая по нему кольцами на каждом из пальцев.
Рядом лежала затихшая женщина с отрешённым взглядом. Она укуталась шёлковой накидкой, но старалась не двигаться, пока атаман набирался сил.
Стрекоза, раболепно семеня перед ним, с поклоном вошёл в помещение и заверещал:
— Господин, как вы и говорили. Ясых отказался платить по новому укладу. Только что с ним говорил.
Топор протяжно прорычал, словно недовольный зверь. Ногой отпихнул женщину, и та с явным облегчением убежала, забрав с собой накидку.
А Топор сел, уперевшись ладонями о колени, грозно глянул на своего холуя и взялся за топор, который был приставлен к тахте.
— Всё-таки не послушал, паскуда. Ну, что ж. Значит, в расход его…
Тут атаман прервался, глянув прямо на меня.
Я испугался, огляделся, но ничего не увидел. Неужто заметил как-то?
Но вдруг позади раздались грохот и пьяный смех:
— Ха-ха-ха! Топро…Торпр… Фу-у… Топор! Вот.
В помещение ввалился грозного вида мужик, одетый в одну только накидку из пурпурной ткани и сандалии.
Лицо у него было квадратное, мокрые от вина усы блестели, а грязная влажная борода заставляла терять всякий аппетит.
Шатаясь, он добрёл до тахты Топора и громко рухнул на неё, чем вызвал стон деревянной основы.
— Топор! Хорошо устроил. Угодил, угодил.
Он обхватил атамана за плечо, будто тот был его давним другом. Или, скорее, подчинённым.
Топор, оскалившись, махнул Стрекозе, чтобы тот убирался.
— Рад стараться, боярин. Всё понравилось?
— Да! Да… — громко вздохнул прохладного воздуха бородач. — Девки, вино, музыка. А танцы! Танцы! Э-эх-х… Молодец ты, Топор. Жаль только в такой дыре обитаешь. Подъехать противно. А что там за девка была на лестнице? Мягкая, упругая… Я б её!..
Атамана было не узнать. Грозный вид испарился, на лице появилась раболепная лыба. Даже взгляд переменился.
Да это не топор, а так — ржавая дубина.
— Об этом, Захар Кожедубыч, я и хотел поговорить… — начал было он.
Но боярин прервал:
— Потом поговорим, Топро… Троп… В общем, ты понял. Помню я твоё стремленье. Но не просто это, пойми. В дворяне записаться — это хоть и не боярином стать. Но тоже дело, прямо скажем, заковыристое.