Отец Народа (СИ)

— Невозможно! Вопрос скользкий, неоднозначный. По нему должны быть противоположные мнения — не говоря уж о том, что оппозиция должна ухватиться за тему обеими руками.
— Тогда ничего не могу сказать, — развела руками женщина. Немного помолчав, с интересом спросила. — А у вас есть оппозиция? Или указы вашего господина выполняются беспрекословно, без обсуждения?
— У нас весь Народ — сплошная оппозиция!
  
Мы с радостью сменили тему, прекратив тяжелый для обоих разговор. Намного приятнее делиться байками из жизни слегка безалаберного общества котов, чем обсуждать кровавое прошлое. У людей нет и не может быть той легкой формы анархии, что есть у нас, они не могут её себе позволить. Потому что мы живём в условиях феноменальной безопасности — даже по меркам условно-мирного, хорошо защищённого Триединства.
Надо бы подумать, под какой легендой ехать туда в третий раз.
  
Глава 14
 
Наша система управления заточена под одного лидера. Мы живём при формально конституционной, а практически — абсолютной монархии, потому что я могу продавить любое решение. Хорошо это или плохо? Смею надеяться, хорошо, во всяком случае, достоинств больше. Правитель из меня не идеальный, но полноценных попыток свержения за последнюю тысячу лет не случалось, то есть Народ своим главой доволен. Каждому, не согласному с тем или иным решением, предоставляется возможность поучаствовать в процессе, и на практике подтвердить правильность озвучиваемых идей. Половина чиновников благодаря такому подходу свои кресла занимает. Ещё, спасибо долгому сроку жизни, относятся ко мне, как к существу частично сверхъестественному… ну, уж точно не простому смертному. Тоже способствует укреплению личной власти.
Недостатки напрямую вытекают из достоинств. Неизвестно, как поведет себя система в случае моего исчезновения или потери дееспособности. Я, конечно, тварь феноменально живучая, любой подтвердит, но — уязвимая. Полностью бессмертных существ нет. Вот и получается, что благополучие целого Народа напрямую зависит от всего одной личности, следовательно, желающим навредить котам для достижения цели достаточно эту личность убрать. Мы опасность понимаем, и давно разработали протоколы действий на случай гибели главы, только насколько они окажутся эффективны на практике?
С этой точки зрения действия волков уже не кажутся бессмысленными. По их логике, достаточно убрать главное препятствие, невзирая на цену, а остальное довершат потомки.
Выходить в отставку или тем более помирать я не собираюсь, зато давно планировал устроить небольшой стресс-тест. Посмотреть, насколько хорошо старейшины, и не только они, будут справляться в моё отсутствие. Сейчас время самое подходящее. Внешние угрозы временно купированы, одновременно возник очевидный кризис, связанный с нехваткой белой энергии. Из-за сложившейся ситуации глава застрянет в мире людей, поэтому чиновники вынужденно начнут действовать самостоятельно. Надо ещё запрет на дальнюю связь установить, под предлогом незнания возможностей гильдейских сенсоров, чтобы Дарина и остальные рассчитывали исключительно на свои головы.
Короче говоря, я готовился к глубокому внедрению. Глубокому по нашим меркам, когда агент отправляется к людям на весь доступный ему срок пребывания. Давно бы ушёл, но постоянно какие-то мелочи мешают.
— Иными словами, он мало того, что выстрелил, так ещё и промахнулся? Замечательные у нас специалисты. Чем обосновывает?
— Говорит, человеческий лук попался необычный, держать неудобно.
— Сказки, значит, про лапки рассказывает. Ну-ну.
Наши руки почти полностью копируют человеческие, из генетических модификаций у них более прочные, глубоко сидящие ногти и роговые образования на костяшках с внешней стороны. Плюс мех, само собой.
— Но я хочу знать, зачем он вообще стрелял?
— Так лисы же! — с возмущением посмотрел на меня Острозуб. — Из Белых Хвостов!
Забавно, что с точки зрения любого полевика слова начальника стражи всё объясняли. Мир с лисами у нас весьма своеобразный, на словах мы партнёры, но при малейшей возможности они стараются нам нагадить. Сорвать подписание контракта или вовсе контрактора убить, помешать выполнить заказ, испортить репутацию и всё в таком духе. Особенно усердствует клан Белых Хвостов, ближайшие союзники, почти друзья волков. Встреча кота и лиса на нейтральной территории редко не заканчивается трупом, это даже люди заметили и в фольклоре отразили. Мол, когда-то Народы жили вместе, но потом лисицы обманули кошек, мы поссорились и теперь враждуем.
— Острозуб, он не рядового рыжего пытался шлепнуть, а наследника правящей семьи клана. На глазах у кучи свидетелей. Операции подобного рода обязательно согласовываются со мной.
— Возможности не было, старший! Питирим его случайно заметил, ну и не удержался. Парень ничего не планировал, он по улице шел, когда лиса учуял. Стал искать. Заметил. Рядом степняк стоял, Питирим ему по башке дал, лук забрал и выстрелил! Промазал. Потом ещё от преследователей бежать пришлось, его чуть не поймали.
— То, что он из наших, определили?
— Скорее всего.
— Значит, ноту протеста пришлют, — побарабанив пальцами по столу, я ласково улыбнулся стражнику. — Мне тут замечательная мысль в голову пришла. Разбираться с вашими художествами предстоит Дарине, верно? Будет справедливо, если наказание за косяк тоже назначит она.
— За что, старший! — натурально взвыл Острозуб.
— За всё хорошее. Всё, иди, у меня дел много. Иди-иди.
Не понял. Он что, Дариночку боится больше, чем меня? С чего бы?
Она же не только умница, но и красавица редкостная. Полтора метра ростом, то есть среднего роста, тело покрыто серой короткой шерсткой с голубоватым отливом, хвостик украшен аккуратным бантиком. Лицо круглое, с миленьким плоским носиком, глаза огромные, зеленые, колдовские. Ушки вытянуты вверх и могут двигаться, меня всегда веселила привычка Дарины поджимать правое, когда она о чем-то глубоко задумывается. Обожает серебряные браслеты со вставками из лунного камня, у неё штук двадцать разных есть.
Внешне мы похожи на людей, психика и мораль тоже имеют массу общего. Всё-таки Народы — их потомки, постоянно контактирующие с обществом прародителей. Но и отличий много. Иные органы чувств дают иное мировосприятие, долгий срок жизни меняет отношение ко времени, продлевает детство и период учебы, развитая эмпатия позволяет лучше определять ложь. Между собой мы очень правдивы, хотя умеем играть словами, как мало кто другой.
Вдобавок мы индивидуалисты, причем не по меркам современного, склонного к общинности, мира, а вообще. Для отработки командных взаимодействий инструкторы уйму усилий прилагают. Чтобы подчинённых заставить шевелиться, начальству крайне желательно иметь дубинку побольше, потому что без неё коты и кошки склонны заниматься не тем, чем надо, а тем, чем хочется, желательно лежа на кушетке.
Отчасти поэтому у нас в школах разрешены телесные наказания. И в целом у учителей прав, в отношении учеников, довольно много. Но и нагрузка большая.
— Смотри, какие интересные вещи пишут проверяющие, — усадив Ждана на стул, принялся я зачитывать вслух особо понравившиеся перлы. — «Учитель Лавр-Длиннолапый заснул во время урока. Когда его пытались разбудить, отмахивался и кричал, что занят важным делом, повышает свою трудоспособность». «Учительница Мария Язва Третья пронумеровала учеников и отказывается называть их по именам, утверждая, что имя ещё заслужить надо». «Завуч Топотун подговаривал второклассников обнести фруктовый сад его соседа в обмен на хорошие оценки». Что там у вас вообще происходит?
— Никто не идеален, — со светлым одухотворенным лицом заявил маг. — Работа у учителей нервная, имеют право на странности.
— На странности имеет право только Вася Бормотун, который из-за шизофрении в лесу живёт, больше никто. Хочешь, я весь педагогический коллектив в армию отправлю? Специально Острозуба попрошу, чтобы заставлял строем ходить и каждый день по десять километров бегать.