Время Перемен (СИ)

— Молодой на что? — беззубый конюх нашёл платок в кармане первого секунданта, и, обернув им стрелу, пытался вытащить её из груди мертвеца. Но старик взглядом указал ему на Харта, который силился приторочить к поясу чекан, но руки пробирала крупная дрожь и ничего не получалось. Видя это, второй конюх согласно кивнул и ушёл в лес.
Слуга принялся обшаривать карманы мёртвых дворян прямо при своём господине.
Жерара поглотили горечь и злость от того, что его лишили первой в жизни дуэли. Он хотел было наброситься на Рода, как будто нашёл виноватого во всём, но сдержался — старик только что спас ему жизнь. Ещё с минуту он стоял безмолвно, потом, наконец, произнёс:
— Прекрати по нему шарить, Род. Как ты узнал обо всём этом?
Слуга выпрямился и повернулся к графу:
— Случайно, господин. Свояченица работает у них, она и рассказала про ссору. А я всё думал — странно, что де Бризи согласился. Он, конечно, знает, с какого конца эспаду держать, но вам не чета. Порасспросил я свояченицу и ещё пару человек, одно с другим и сошлось. Он давно вас злит, а сейчас подгадал, чтоб без секундантов пришли и устроил всё. Земля ему ваша нужна. Без наследника-то её куда как проще потихоньку себе прихапать. Видать, и землемера королевского подмаслил уже. Встречались они давеча.
Де Сарвуазье молчал и медленно багровел от злости. Его провели, как дурака. Неужели всеми вокруг движет только корысть?
— Скажи мне, а что же эти двое? Какой им прок меня убивать? — Жерар указал на мёртвых секундантов.
— Не знаю, господин. Наверняка что-то им пообещал негодяй этот, — Род перевёл взгляд на Харта, пытающегося снять кольца с руки одного мертвеца, — Эй, кольца не трогай! Приметные слишком.
— Можно хоть это возьму? — Харт подошёл и показал простое золотое кольцо с крошечным камнем.
— Это можно.
— Как вы не брезгуете грабить трупы? — скривился Жерар.
— Трофеи, — пожал плечами слуга, — Да и они, господин, не брезговали в мирное время из арбалетов вас стрелять. Пусть хоть мёртвыми пользу принесут. Отец ваш сказал бы — поделом им!
— Вижу, ты обо всём подумал. Куда денете тела?
— Спрячем так, что никто не найдёт. Ни одна собака. Господин, что вы будете говорить, если спросят о них?
— Не имею понятия, старик.
— Может, скажем, что вы уладили дело миром? Про дуэль знает половина округи — бесполезно отнекиваться.
— Пусть так, но что делать сейчас? — бурлящая злость медленно оседала в нём, уступая место опустошённости и апатии. Всё казалось таким бессмысленным.
— Поезжайте домой, господин. Если вас хватятся, народ на уши поднимется раньше времени, а нам это ни к чему.
Граф отвязал лошадь и побрёл в сторону дороги, не обращая внимания ни на что вокруг, в забытьи доехал до дома и свалился в кровать. Пустыми глазами Жерар глядел в потолок и вспоминал снова и снова, как молодой конюх дважды треснул чеканом умирающего человека…
***
Род смотрел, как Харт надрывается впереди с трупом на плече, продираясь сквозь бурелом. Чем дальше они отходили от опушки, тем спокойнее им было — меньше шансов, что случайный путник заметит. Местные могли собирать что-то в лесу, но, ближе к болотам, чаща становилась совершенно непроходимой.
Старик предвидел, что возни будет чуть ли не до вечера, и предупредил семью — наврал, будто идёт в соседнюю деревню. Его хватиться никто не должен, а конюхи вряд ли нужны кому, кроме господина.
— Мы жизнь ему спасли. Мог бы и в помощь прислать кого-то, — проворчал Харт, с треском пробившись сквозь очередной куст.
Конюх остановился перевести дух и сбросил тяжеленную ношу с плеч.
Род с Жюльеном тоже побросали трупы наземь. Те грохнулись во влажную траву и мох, намокая ещё больше.
Но слуге было плевать: он давно перемазался в крови, нахватал колючек по пути и изорвал одежду о ветки.
Ходить по лесу с мертвецом на плечах — одно из самых утомительных занятий, которые ему приходилось делать. Они отдыхали всё чаще. Последние несколько раз — буквально каждые пятьдесят метров.
— Благородные… Как надоело всё делать за них! — не унимался Харт.
 
— Прекрати причитать. Знаешь, что по-другому никак, — оборвал слуга, — К тому же, у тебя прибавилось изрядно монет, так?
Молодой конюх приподнял рукой плотно набитый карман и улыбнулся:
— Что есть, то есть, хоть не зря на дело ходили.
— Мы господину графу помогли, а монеты уж так, вдогонку…
— Мне всё одно, хоть бы его и убили. Не этот, так другой придёт, командовать будет. А вот золотишко душу греет…
— Зачем же ты тогда пошёл? Вдруг бы их карманы пустыми оказались?
Харт не отвечал.
Жюльен, молчавший всё это время, стал поднимать труп, мол, пора уже идти. Слуга и второй конюх помогли ему, следом водрузили ещё одного мертвеца на плечи Рода, а Харт, как самый молодой и сильный, поднимал третьего в одиночку. Стоя на коленях, ещё сильнее пачкаясь кровью и грязью, он сначала посадил бездыханное тело, потом взвалил его руку себе на шею и с кряхтением, то и дело скользя коленями, поднял на спину. Осторожно, чтобы не упасть, встал с колен.
«Да, от этого он теряет едва ли не столько же сил, как и от перехода. Но чем мы ему поможем с трупами на плечах?» — думал старик.
Понемногу, преодолевая усталость, зуд от комариных укусов и бесчисленных царапин, с сырыми ногами и мокрой одеждой, они приближались к заветному месту.
— Молодой, здесь левее возьми, — подсказал он Харту, приметив очередные заросли.
У конюха не осталось сил даже на ворчание — он молча повиновался.
Они обогнули непонятное сборище кустов, и ноги стали совсем утопать в жиже, чавкать на каждом шагу. Роду сразу залило в ботинки, но он уже видел заветный островок.
— Туда, там твёрдая земля, — опять направил он младшего.
Все трое уже совсем задыхались, но никто не хотел бросать ношу в зыбь — опять поднимать целое дело. Последние шагов двадцать Род преодолевал жжение в ногах, плечах и пояснице: мышцы отказывались нести груз дальше.
Он бросил труп на границе с сухой землёй. Ноги упали на твёрдое, а туловище погрузилось в мягкое. Грязи на мертвеце уже было больше, чем крови.
С минуту слуга приходил в себя, потом они с Жюльеном за ноги выволокли мёртвое тело на сухой участок.
— Сейчас по одному грузим их в лодку, привязываем камни, отвозим на глубину и сбрасываем.
Конюхи недоумённо вертели головами в поисках лодки.
— Вот она, — Род указал на заросли камыша с кучей травы. Ему стоило немалых трудов заранее припрятать её здесь. Он сделал это загодя, ещё за несколько дней до дуэли, — Но сначала нужно их раздеть.
— На кой хрен, Лис, объясни, нам их ещё и раздевать? — возмутился молодой.
— Головой подумай. Если трупы вдруг найдут в болоте, чего бы мне очень не хотелось, они будут раздутые, поеденные червяками и высосанные пиявками так, что вряд ли кто-то узнает в них дворян. А по одежде сразу поймут, кто это. Её надо сжечь. И драгоценности все снимайте с них.
— А, ну ты бы так бы сразу бы и сказал…
Через час с небольшим они уже привязывали камень к шее последнего трупа. На ногах и руках его также висело по тяжёлому булыжнику. Мёртвый де Бризи. Нижняя губа у него запала в рот, и это делало выражение лица тупым и агрессивным.
Род проверил камни, вроде крепко, не отвяжутся:
— Теперь в воду его. Да осторожней, лодку не переверни.
Сначала они перевалили через борт тяжёлые ноги, потом Род сел на другой борт, чтобы лодка не кренилась так сильно, а Харт встал коленями на дно и с усилием, кряхтя, перекинул тулово в воду. Лодка сильно закачалась. Двое в ней неподвижно сидели на бортах, уравновешивая друг друга. А последнего горе-дуэлянта без следа поглотила чёрная вода.
— Вернёмся к беззубому, и пора отсюда проваливать, — устало выдохнул Род и прихлопнул комара на шее.
Перепачканные вещи — и дворян, и их, нужно было сжечь. Он всё думал, правильно ли выбрал место для костра, не заметит ли кто? Думал, когда лучше забирать спрятанные в лесу арбалеты, бросил взгляд на нос лодки: там лежал мешок с чистой одеждой. Он хотел бросить лодку и выходить к дому через лес по одному.