По эту сторону. Дом с секретом и истинные лица. Часть вторая

Что-что, а целеустремлённости в Миле, как звали новую постоялицу гостиницы, хватало с избытком! Сейчас она рассказывала, как её пытались не отпустить в внеплановый отпуск, а она всё-таки его выбила!
– Я ж почему сразу сюда не поехала – я с начальством ругалась. Нет, правда, что такое… Хотели в отпуск не пустить!
Она возмущалась, сверкала глазами, жестикулировала, и Таня невольно улыбнулась – представила этакий напор, направленный на ничего не подозревающее начальство.
– Ой, вы меня понимаете, да? – тут же среагировал Мила. – Вот вы… вы как боретесь с начальством?
Соколовский, с некоторым опозданием сообразив, что он и есть то самое начальство, с интересом ожидал Таниного ответа.
– Никак, – пожала плечами она. – Я с начальством не борюсь, я с ним работаю…
– Это вам повезло. А я – борюсь! Да, так о чём я… Я ж про Мишу! Вы его тут придержите, да? Тогда я могу напрямик к маме ехать! А то она у меня медведица серьёзная, все эти глупости с совместным проживанием не поняла бы однозначно. Короче, если бы он поехал меня у мамы искать, и они бы встретились, не факт, что он бы живым остался. А так… очень даже удачно получилось!
Тут она припомнила, что для кого-то дело закончилось не так чтобы очень удачно, смутилась, но ненадолго, и уверенно продолжила:
– А вы… вы ему скажете, чтобы он меня не искал, да?
– Нет. Это уж вы сами с ним объясняйтесь! Не хотите лично, можно по телефону, но без посредников! – холодно ответил Филипп.
Было очевидно, что Мила этим ответом недовольна, но так как переубедить Соколовского она не могла, то пожала плечами и уточнила:
– Так я пойду, да?
– Ну, идите, – кивнул Соколовский.
А когда за этой уверенной и крепко сбитой медвежьей особой закрылась дверь, пробормотал:
– Можно подумать, я её сюда звал и тут держал… Не люблю медведей!
– А их тут много? Ну, таких… – решилась уточнить Таня.
– Меньше лис, но имеются, конечно, куда ж без них?
– А они все такие… эмоциональные?
– Нет, вообще-то медведи весьма уравновешенные типы. Медведицы более эмоциональны, ну, вы видели… Но тоже прекрасно собой владеют, иначе бы много было шума! Правда, они все имеют возможность выхода эмоций – одиночные походы в лес, в горы, на рыбалку куда-нибудь в глушь – это для них обязательный отдых. Короче, им необходима возможность побыть собой и наедине с собой, в своей шкуре, подальше от людей, от цивилизации.
– То есть то, чего у нашего… визитёра, как выясняется, не было, – задумчиво произнесла Таня.
– Выходит, так, – Соколовский задумчиво порассматривал подчинённую, а потом произнёс: – Я должен перед вами ещё раз извиниться – вы едва не пострадали из-за постояльца.
– Ну, это же не ваша вина. Насколько я понимаю, вы его проверили, а то, что у него срыв случился, никто предугадать не мог!
Таня достаточно проработала ветеринаром, чтобы понимать, что есть вещи, которые предусмотреть попросту невозможно!
Вспомнились некоторые случаи из практики, когда, казалось бы, полностью контролируемая ситуация из-за нескольких совпадений превращалась в неуправляемую лавину!
«Вон хоть как мы на практике анализы крови у коров брали… – Таня прямо воочию увидела, как от меткого удара рогами вылетают две доски в расколе – деревянном коридорчике, куда загоняют коров для манипуляций, из пролома выныривает башка особо вредной бурёнки, которая ловко достаёт ничего не подозревающего Таниного сокурсника, и тот летит кубарём, врезаясь в противоположную стену и собирая на себя по дороге всю грязь в коровнике. А она сама? Стоило ей перегнуться через раскол, чтобы дотянуться до шеи очередной коровы, как та поддела её рогом и резко подняла голову, пришпилив к верхней доске. Хорошо ещё, что на крики примчались сокурсники и сумели отцепить от Тани вредную скотину. А ещё хорошо, что было холодно и плотная одежда не дала корове нанести более серьёзные повреждения. Обошлось синяком, который начинался от солнечного сплетения и расплывался до середины живота.
– И вообще-то корова может весить до шестисот килограммов, бык – до восьмисот! А мишка… ну, по-моему, раза в два меньше! Так что когда махине размером в ДВА МЕДВЕДЯ с преотвратительным характером надо сделать прививку, шкуру не проколоть, игла гнётся, все конструкции, к которым его фиксируют, скрипят на последнем издыхании и дают дуба, а ты сама судорожно думаешь, куда ж от этого паразита, если что, спасаться, то сразу понимаешь, что никакой гарантии безопасности в нашей работе нет и быть не может! Так то бык. А если ещё припомнить карликового кроличка, который когтями задних лапочек едва-едва не добрался до моей вены? А милейшую кисоньку, после которой нашему хирургу пришлось накладывать кучу швов на кисть и предплечье? И если бы это ещё было чем-то уникальным! Это так… навскидку.
  
Таня не собиралась устраивать показательные выступления перед Соколовским, чтобы усугубить его чувство вины. Ну, действительно, как он мог бы вычислить такое сочетание роковых факторов в абсолютно благонадёжном, положительном, до сих пор тишайшем и миролюбивом постояльце?»
Соколовский усмехнулся:
– Повезло мне с вами! Но, раз уж случилась такая ситуация, надо бы подумать, как предусмотреть противодействие подобным случаям… А ещё решить, что делать с Михаилом Михайловичем Бирюковым.
– А что с ним можно сделать? – Тане абсолютно не хотелось ещё раз как-то контактировать с этим типом.
– Для начала уточнить, что от него осталось, – хмыкнул Соколовский. – Шушаночка, как там гуси?
«Что показательно, "как там медведь" он не спросил,» – машинально подумала Татьяна.
Впрочем, когда норушь показала им нужный участок междустенья, стало очевидно, что этот вопрос был определённо лишним:
– Ой, мамочки… – Таня как-то видела фото лысого медведя, но тот был давно болен и совсем невелик по размеру, а тут-то… – Да как же они так ухитрились его ощипать? – выдохнула она.
– Они талантливые, – прокомментировал Соколовский, не обращая внимания на фырканье Крамеша, который силу гусиного воздействия испытал на себе. – Хотя они, конечно, перестарались. Он мало того, что без обоняния, так теперь ещё и без шерсти! И куда мне его такого «красивого» девать?
Когда стена открылась и Михаилу Бирюкову удалось оторваться от невозможных птиц, лишивших его шерсти, он головой вперёд ринулся в проход, даже не посмотрев, куда он ведёт. Да без разницы куда, главное, чтобы подальше от этого ужаса!
Он чётко помнил только то, как хотел выяснить у той девицы правду про его жену!
«Она мне врала! От неё пахло, точно пахло чем-то лесным… то есть чужим медведем, а значит, Мила тут с другим, значит, её прячет эта…» – сообразил он, попытался расспросить, осознал, что не успеет, а тут ещё где-то чужой медведь!
Эта мысль моментально привела его в боевое настроение. Да, он, конечно, неправильный, неполноценный, недостаточно медведь, как говорила Мила, но уж человеком перед противником и соперником точно не предстанет!
«Сначала надо догнать девицу и выяснить, где Мила и этот…» – металась в голове мысль, подстёгивая неуклюжее, непослушное, слишком громоздкое и непривычное тело.
Михаил не очень-то понял, откуда к нему под ноги метнулся тот бурый зверь, вывернулся человеком, и Михаил ударил его руками, отталкивая, откидывая прочь.
«Нет, не руками, лапами! Там же когти! – через миг догнало его осознание. – Я… я его что? Прикончил?»
Он никак не мог вернуться посмотреть, что именно случилось, потому что внезапно справа и слева от него возникли две птицы, которые схватили его за бока и, лихо изменив траекторию движения, ввалились с ним в какую-то странную дверь, возникшую прямо в стене.
Дальнейшее напоминало непрекращающийся ночной кошмар – он всё никак не мог убежать от проклятых птиц, похожих на странных и здоровенных гусей, а они бесконечно ощипывали с него шерсть!
– Да отвяжитесь! Пошли – от меня – вон! Да не дерите шерсть! Кто-нибудь! Помогите! – рычал Михаил, стараясь оторваться от погони или хотя бы оторвать от себя этих созданий.