Тайные поручения (СИ)

Ощутил единственное слабое место, оказавшееся чуть тоньше остальной преграды. И стал давить туда. До тех пор, пока стекло не треснуло. И оба хиста, мой и чужой, не слились в единое целое.
Я привязал артефакт к себе. То, что он долгое время стоял словно законсервированный, означало лишь одно — прошлый хозяин умер. Но теперь это не имело никакого значения. Отныне владелец артефакта — я.
Как только оба промысла схлестнулись между собой, пришли знания. Такого никогда не случалось прежде, поэтому от неожиданно я чуть не выронил зонт. С тем же мечом подобного не произошло. Что говорило лишь об одном. Клинок создавали для единственного рубежника. С зонтом ситуация оказалась совершенно другая. Он явно предназначался для долгого использования разными людьми. Это было даже забавно.
Еще интересно, что я за доли секунды узнал значение всех двенадцати слов, написанных на шестерне. И не только это.
— Вижу, сработало, — улыбнулся Степан Филиппович. — Но для того, чтобы понять, как работает артефакт, вам бы следовало оставить его мне. Иногда бывает весьма опасно пользоваться тем, что не знаешь.
— Я все знаю, — ответил я ему. — Радиус действия пятьдесят алнов.
И тут же запнулся. Потому что зонт подсказал мне эту единицу измерения, но не поведал, сколько она в родных метрах.
— Устаревшая шведская мера длины, — кивнул мне артефактор, — Ноль целых пятьдесят девять сотых метра. Получается, около тридцати метров.
— Да, — приободрился я. — Действует во всех мирах. В смысле… вообще во всех? Даже…
— Даже в мире кронов, — согласился Степан Филиппович. — Что сообщил вам артефакт еще?
— Да так, больше ничего важного, — соврал я. — Как видите, оставлять его не имеет смысла.
Держу пари, что хитрый старик хотел изучить зонт. Не знаю, создать ли слепок, какой делают с ключа для изготовлении копии, или еще чего. Вот только фиг там. Артефакт сам пошел на контакт, рассказав мне все о себе. И даже больше.
— Очень редкая вещь, — со вздохом пробормотал Степан Филиппович. — Удивляюсь, Матвей, как вам в руки попадаются такие артефакты.
— Баланс Вселенной, — ответил я, решив не распространяться относительно своей бедовости. — Вот ваши деньги, Степан Филиппович. По поводу записок Морового все помню. И кстати, можно вот эту брошюру взять? Чтобы не беспокоить вас по пустякам, если опять какие артефакты в руки попадут?
Я указал на «Перечень старых и утраченных артефактов». Тоненькую книжку. Внизу было написано: «Новгород, 1997 г.». Что-то мне подсказывает, что это самая последняя версия справочника.
Старик бы даже не удивил меня, если бы заломил за брошюрку конский ценник. Однако растерянный Степан Филиппович неожиданно протянул книжицу просто так, без всяких условий. Ее я сразу закинул на Слово. Потом пролистаю.
Мы попрощались с артефактором. Точнее, он кисло кивнул, а я, не способный скрыть своей радости, опираясь на зонт, как на трость, неторопливо покинул каморку. Нет, моя жизнь действительно походила на огромные качели. Сначала обрадует Осколком, потом буквально вырвет его у меня из под носа. Подсунет бесполезный артефакт, а уже через час докажет, что с его помощью можно горы свернуть. Или хотя бы приблизиться на шаг к освобождению Лихо.
В общем, лавку я покинул в самом бодром расположении духа. Как оказалось, зря. Потому что качели, достигнув апогея, уже устремились вниз. Это я понял по встревоженному лицу Лео.
— Матвей, ЧП.
— Что случилось?
— Сработали защитные печати в твоей квартире.
  
Глава 17
 
В этот раз Лео превзошел даже сам себя. Он гнал так, будто ему позвонила соседка и сказала, что к его жене пришел какой-то хмырь. И теперь из квартиры слышатся веселые крики и прочее непотребство.
Я же напряженно сидел, на автомате пролистывая прихваченную брошюру в попытках структурировать мысли. И изредка поглядывал на Лео, словно сегодня увидел его впервые.
В последнее время моя жизнь напоминала известную басню Крылова. Как бы ты не тянул невидимую телегу, она не ехала. Потому что с двух противоположных сторон расположились умельцы, которые занимались тем же самым.
 
Оставалось только понять, это именно мои действия провоцируют подобные движения? Или просто судьба у меня такая, поломанная? Как бы не говорили про «ты сам кузнец своего счастья», но я знал слишком много примеров обратного. Впрочем, везение тоже никто не отменял, как и невезение.
Возле подъезда нас уже поджидали двое ведунов. Причем, судя по всему, серьезных боевиков. У одного красовался короткий шрам у левого глаза, у второго оказались сломаны уши. Борец, что ли? Оба коренастые, крепко сбитые, словно братья. Только один черный, как сволочь, а другой рыжий. Тоже как сволочь, но уже с британских островов.
— Так, что там? — спросил Лео.
— Одна печать слетела, — ответил Шрам, пригладив короткий ежик темных волос. — А остальные не сработали.
— Как не сработали? — нахмурился Лео. — А вы что?
— Согласно установкам отзвонились и ждем указаний.
До меня только теперь окончательно дошло: кто-то проник в мою квартиру, на которой висели печати. Попросту говоря, совершил немыслимое! Меня даже холодом обдало.
— Вы слышали что-нибудь?
«Братья», эти коренастые крепыши, которым было хорошо за сорок (а, может, и больше) смутились как мальчишки. Борец почесал затылок и нехотя признался:
— Крик был. Молодой, испуганный. Но не человеческий.
В следующее мгновение я уже летел по лестнице наверх, а вслед несся возмущенный крик Лео. Судя по топоту, все ведуны бросились за мной. Думаю, Алена тоже. Вот что-что, а такую движуху она точно не пропустит.
Дверь оказалась приоткрыта. Наверное, будь у меня не отбит напрочь инстинкт самосохранения, я бы остановился, вытащил меч, подождал остальных рубежников, а потом мы все вместе стали штурмовать объект. Но во мне пульсировала лишь одна мысль: «Нечисть».
Я сам запер их в квартире, чтобы не шлялись по Петербургу в поисках приключений. Потому что искренне считал — это самое безопасное место в городе. Кто же знал, что приключения придут сюда сами.
Наверное, захоти кто-нибудь меня убить, так сейчас было бы самое удобное время для смертельного ранения. Всего-то и надо, что спрятаться за дверью.
Однако за ней никого не оказалось. Я вихрем пробежался по прихожей, заглянул на кухню и в гостиную, которая в данный момент являлась комнатой Алены, и обнаружил именно то, чего большего всего боялся.
Митя, напоминая Иоанна Грозного, сошедшего с картины Репина, прижимал к себе бесчувственного Гришу. И беззвучно плакал, роняя на беса крупные слезы.
— Отойди, — приказал я, тут же усевшись рядом.
И быстро положил ладони на грудь Гриши. «Увиденное» меня испугало. Хотя бы потому, что хиста в бесе почти не осталось. Ладно, ладно, плескалось немного на дне, но на этом все. Зато я без труда обнаружил прореху, из которой он вытекал. И это меня, как бы сказать помягче, обескуражило.
Визуально у Гриши не было никакой раны. То есть, руки-ноги целы, печенка не пробита, а вот по моему рубежному видению создавалось ощущение, что он смертельно ранен. Не знаю, как именно это описать.
Я даже нашел эту самую рану — в районе шеи. Если бы подобная была в реальности, из Гриши бы уже фонтан крови бил. Тогда что это такое?
Однако вместе с этим я решил, что есть время для умственных задачек и есть для решительных действий. Меня, конечно, интересовало, как бес дошел до жизни такой. Но именно сейчас я намеревался сделать так, чтобы мой любимый пропойца попросту не умер.
— Дяденька, спасите его, дяденька. Если бы не дядя Гриша, то все, не жилец бы я был. Он же грудью меня заслонил. А я… я… — Митя опять заплакал. — Даже не сделал ничего. В голове словно туман. Это Мара за нами приходила, я только теперь понял.
— Митрий, у меня к тебе одно пожелание.
— Надо что, дяденька?
— Заткнись, пожалуйста, отвлекаешь.
К тому моменту в квартире уже оказалась вся боевая группа… и Алена. Что удивительно, девушка, несмотря на комплекцию, ни на шаг не отстала от ведунов. Этот мир не перестает меня удивлять. Хотя, если требовалось навести суету, приспешница могла дать фору любому.