Огонь в его ярости (ЛП)

Я испытываю укол негодования за свою сестру, с ее ярко-рыжими вьющимися волосами, которые такие чистые и свежие и не прилипли к лицу от пота. Она слегка покрыта веснушками из-за того, что целыми днями проводит на солнце, а ее рука покоится на выпуклости беременного живота. Она так счастлива, а я так… нет.
Конечно, тогда я чувствую себя виноватой. Клаудия делает все, что в ее силах. Это не ее вина, что я несчастна. Я сажусь в постели и одариваю ее счастливой улыбкой, которая, надеюсь, выглядит искренней.
— Конечно.
— Отлично. Я приготовлю немного кофе. Скоро увидимся. — Она снова закрывает дверь, и я остаюсь одна в темноте.
Я поднимаюсь на ноги. Поскольку я покидаю свою душную тюремную камеру, есть вещи, которые я должна сделать, прежде чем смогу выйти на свежий воздух. Я зажигаю свечу с помощью зажигалки Zippo, стоящей рядом с моей кроватью, а затем беру свечу в ванную, примыкающую к моей спальне. Ну, на самом деле это не спальня. Раньше это здание было чем-то вроде офиса, но после апокалипсиса люди живут там, где это безопаснее всего. Нашим старым домом раньше был сломанный школьный автобус на стоянке в Форт-Далласе, так что это улучшение. Как бы. По крайней мере, вернувшись в школьный автобус, я могла приоткрыть окно и почувствовать легкий ветерок. Моя комната не из приятных с точки зрения температуры, поэтому я сделала все возможное, чтобы украсить ее как можно большим количеством красивых вещей. Разноцветные шарфы и занавески покрывают каждый дюйм стен и свисают с высокого потолка, как знамена. Клаудия приносила мне журналы и плакаты из книжных магазинов, и я оклеила стены картинками с замечательными вещами — рекламой старых фильмов, изображениями замков, всем, что попадалось мне на глаза. Моя мебель изящная и красивая, в том числе благодаря Клаудии и ее партнеру-дракону Кэйлу. Моя кровать — мягкое, пушистое облако, подобного которому я никогда не испытывала в прошлом.
Правда, они были так добры ко мне. Это не их вина, что я несчастна.
Я направляюсь в ванную и ставлю свечу на столешницу. Сначала я умываюсь. Пот — это сильный запах, и поскольку у драконов обостренные чувства, я должна постараться удалить его как можно больше. Я снимаю платье и трусики, а затем использую мочалку, мыло и воду, чтобы быстро принять ванну. Мне приходится тереть каждую часть своего тела, на которой может быть запах — подмышки, за коленями, на шее и между бедрами. Как только это будет сделано, я вытираюсь полотенцем, наношу достаточное количество дезодоранта, а затем начинаю надушиваться.
Больше всего я ненавижу эти духи. Одного этого запаха достаточно, чтобы меня затошнило, но я должна это сделать, иначе я вообще не смогу выйти на улицу. Это то, что нужно терпеть, точно так же, как жару. Я закрываю глаза, задерживаю дыхание, а затем начинаю распылять. Легким распылением по всему телу, а затем большими дозами в области пульса, с самыми большими брызгами между бедер. Я достаю свежие трусики из ящика, который держу здесь, в ванной, и сбрызгиваю их духами, прежде чем надеть. Затем, кашляя, я выхожу и быстро одеваюсь, пока снова не начала потеть.
Одевшись, я надеваю пару сандалий и выхожу на улицу, наконец-то оказавшись лицом к лицу с ярким, теплым солнечным светом этого дня. Как сказала Клаудия, еще рано, но по сравнению с темной пещерой моей комнаты это великолепно. Я слышу далеких птиц, и ветерок ерошит мои волосы. Я живу ради этих мгновений, когда чувствую, что я свободна, а не просто заперта в гробу. Мы высоко, на вершине разрушенного небоскреба в центре Старого Далласа. Поскольку моя сестра замужем за драконом, мы живем на верхних этажах, потому что ему нравится легко прилетать и улетать. Я думаю, это очень похоже на птиц и их гнезда — они не хотят быть на земле, как люди. Однако здание не целое. Большинство окон было выбито, а один конец здания полностью обрушился. Однако это не беспокоит ни мою сестру, ни ее дракона. У них есть мебель для патио и гриль на дровах, установленные на открытой площадке, как будто это просто большое жилое пространство на открытом воздухе. Именно здесь моя сестра держит свою «кухню», и я прихрамываю к краю здания, потому что мне нравится смотреть на открытые пространства.
  
— Не подходи слишком близко, — предупреждает меня Клаудия, подкладывая в очаг еще одно полено.
Я игнорирую ее, потому что она всегда говорит мне это, как будто я ребенок. Как будто я не делаю этого каждый раз, когда выхожу на улицу. Я подхожу к краю здания, где стена обвалилась и не осталось ничего, кроме пустого открытого пространства на сотни футов вниз. Я хватаюсь за опалубку и наклоняюсь вперед, позволяя резкому ветру развевать мои длинные светлые волосы вокруг лица.
Отсюда, наверху, ты можешь видеть весь мир.
Я вздыхаю и подпираю подбородок рукой, глядя вниз на руины города внизу. Здесь, наверху, почти красиво. Я помню, как была маленькой и ехала на заднем сиденье машины, когда мои родители ехали по пробкам в центре города. Я помню, что на улицах не было ничего, кроме стоящих бампер к бамперу автомобилей, серых зданий, вывесок и рекламных щитов, и такого количества сгруппированных зданий, что это никак нельзя было назвать красивым. Теперь все по-другому. Спустя семь лет после Разлома здесь все еще много зданий, но дикая природа осваивает большую часть мира. Даже несмотря на то, что драконий огонь регулярно сжигает мир, здесь все еще так много зелени. Полуразрушенные здания увиты виноградными лозами, а улицы испещрены прожилками зеленой травы, выросшей в трещинах асфальта. Деревья выросли везде, где только можно, и когда я смотрю через дорогу, то вижу группу новых саженцев, которые выросли на вершине разрушенной эстакады. Олень скачет взад-вперед между разросшимися кустами. Высокие здания Старого Далласа все еще возвышаются над руинами, но он становится более диким и красивым местом. Единственные звуки — это пение птиц и свист ветра вокруг нас. Я смотрю на серо-зеленый Старый Даллас, а вдалеке, как большое уродливое пятно, виднеется Форт-Даллас. Это последнее «безопасное» место для человечества в этом районе, и все они собрались вместе на одной небольшой территории, окруженной баррикадой из сплавленного металла, сделанной из старых автомобилей. За этим барьером я знаю, каково там. Там пахнет, и люди путаются под ногами, куда бы вы ни повернулись. Там грязно, там заправляют солдаты, и там всегда не хватает еды.
Там было ничуть не лучше, чем здесь. Но, по крайней мере, там у меня была некоторая свобода. Здесь у меня ее нет.
Конечно, от этой мысли мне становится грустно, и я отворачиваюсь, прихрамывая, подхожу к столику во внутреннем дворике и осторожно сажусь, вытягивая больную ногу перед собой.
— Как твоя нога сегодня утром? — спрашивает Клаудия, разбивая яйцо на сковороде. Я не уверена, откуда у нее яйца, но они с Кэйлом, кажется, всегда могут найти свежие запасы еды. Это так отличается от того времени, когда мы голодали в Форт-Далласе.
— С моей ногой все не так уж плохо, — вру я, потому что не хочу, чтобы она волновалась. Даже если бы я сказала ей, что это больно, она ничего не смогла бы с этим поделать. Конечно, зная Клаудию, она, вероятно, захотела бы пойти посмотреть, не смогут ли они с Кэйлом совершить набег на старую аптеку за аспирином, за чем угодно, что могло бы мне помочь. Моя сестра столь же щедра, сколь и храбра. Но моей ноге уже ничто не поможет. Она плохо срослась, и ничто никогда не заставит ее чувствоваться на сто процентов. Я научилась принимать это. — Сегодня над Форт-Далласом много дыма, — комментирую я, чтобы сменить тему. — Что-то происходит?
— Атака дракона, — отвечает она так легко, как если бы сказала, что шел дождь. Здесь мы в безопасности, потому что ее дракон всегда рядом. — Думаю, большой золотой. Я не видела, но Кэйл видел. Красные должны появиться сегодня позже. — Она поворачивается и делает мне извиняющуюся гримасу, перекладывая яйца на тарелку и поднося ее мне.
Я продолжаю улыбаться, хотя мне хочется кричать. Красные нападают несколько дней подряд, и если поблизости есть драконы, это означает, что мне придется прятаться в своей комнате, несмотря на душистую ванну, которую я только что приняла. Учитывая это и жару от пота, для меня слишком опасно оставаться наверху. Драконы обладают острым обонянием, чем-то вроде акул. Они могут уловить одинокий запах на ветру за много миль отсюда. Клаудия говорила мне, что единственная причина, по которой все в Форт-Далласе в безопасности, заключается в том, что вонь от них всех, сваленных вместе, подавляет драконьи чувства. Именно поэтому обезумевшие драконы бомбят форт с пикирования каждый раз, когда они оказываются в этом районе.