Спасение

— Мы выходные проводим в Донингтоне. Заглядывай, если будет часок. Рад буду снова увидеть тебя там.
Она мило улыбнулась в ответ — Каллум не часто видел у нее такую улыбку.
— Спасибо, Калл. Сави будет? Она мне понравилась.
— Руки прочь, она моя подружка!
— Ну попробуй иногда включать мозги. Тут она решает.
Каллум чувствовал, что краснеет, но ему было все равно.
— Да я уж понял.
Пройдя вираж Кранер, Каллум убрал газ, въезжая в Старую шпильку. Он лег на бок, и «Дукати 999» пошел по дороге как по рельсу. «Красавица ты, машинка!» За мостом Старкиз он опять дал газ. Двухцилиндровый взвыл ракетой. Приборная доска расплылась — мотоцикл набирал скорость. Каллум снял очки–экраны. В этом деле главное удовольствие — подлинность. Точные цифры были ему ни к чему: он чувствовал машину.
Притормозив на адски крутом повороте Маклинс, он соскользнул к заплатке раскрошившегося тармака и еще чуточку замедлил ход, огибая ее. Мимо стрелой промчался «Кавасаки ZX‑1 7В», за ним «Априлия RSV4 1000».
— Засранцы! — проорал Каллум в микрофон шлема, газанул (слишком резко для такого поворота) и волей–неволей затормозил. Отстал еще больше. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
— Что стряслось, Калл? — спросила в наушниках Алана.
— Обошли, — досадливо бросил он.
Снова дал газу и рванул по Коппис к повороту на длинную прямую Данлопа. Дал «Дукати» полную волю, наслаждаясь чистой мощью, когда по сторонам все сливается в цветные полосы. В фокусе взгляда он держал дорогу и ревущие впереди байки. Но те тоже гнали вовсю и не приближались. Догнать их ему не светило.
Осталось четыре круга. Пройти бы дальше без ошибок. Но Каллум сам понимал, что потерял кураж.
Уже девять дней, и ничего. С ней что–то случилось. Что–то серьезное. Что такое студенты–радикалы в наше время? Насколько они опасны?
Впереди на обочине подняли клетчатый флаг. Девятое место: а всего в гонке участвовало пятнадцать машин. Он медленно докатил до съезда и проехал через паддок. Машины поддержки, длинными рядами стоявшие вдоль тармаковых дорожек, были еще древнее его «Дукати». Зрители радовались им не меньше, чем байкам. Укутанные по случаю холодного февральского дня, они гуляли вокруг, глазели на старые туристические автобусы и технические фургоны, родители показывали не слишком заинтересованным детям силуэты машин и значки компаний.
Команда Каллума превратила в передвижную мастерскую старый фургон «Мерседес–спринтера». Он стоял в дальнем конце паддока, напротив поворота Редгейт. Колин с Генри растянули рядом тент — навес над грозящими развалиться креслами. Барбекю устроили снаружи, Генри переворачивал жарящиеся сосиски.
Каллум сдержал улыбку, заметив волнение будущего отца. Что ни говори, именно страстный болельщик Генри отыскал на аукционе для специалистов их байк — полтора года назад, когда Каллума назначили лидером команды. Они создали синдикат, каждый внес свой вклад за почетное право кататься на превосходной антикварной машине на парадах и клубных заездах. Вместе они могли себе это позволить. Скоро выяснилось, что не так тяжела первоначальная цена, как плата за техобслуживание. И за специально синтезировавшийся для подобных машин бензин…
Остановив «Дукати», Каллум снял шлем.
— А это хороший результат? — с деланым простодушием спросила Докал. Они с подружкой Эмилли сидели под тентом, и каждая держала в руках банку пива.
— Надо бы предусмотреть гандикапы для этих клубных выступлений, — проворчал Каллум. — Здесь многие байки мощнее «Дукати». И намного моложе.
— Каков боевой дух, шеф! — восхитилась показавшаяся из «Спринтера» Райна, застегивая кожаную куртку. — Я сделаю пару тренировочных кругов до своего заезда, хорошо?
— На здоровье. — Каллум, стараясь не кряхтеть по–стариковски, слез на землю. Ноги затекли. — Осторожнее с тармаком на Маклинсе и у Редгейт. И на Кранере тоже заплата.
— Спасибо.
Она перекинула ногу через седло и завела мотор.
— Ты будешь гонять по разбитому тармаку? — с легким французским акцентом спросила Эмилли.
 
Каллум оторвал взгляд от сказочной черно–алой «Ямахи YZF‑10R» у дальней стороны паддока.
— А? Да, владельцы трассы делают все, что могут. За дневную аренду Донингтона по нынешним временам слишком дорого не возьмешь. Они просто энтузиасты этого дела. На оплату сегодняшнего дня скинулись три клуба.
— Владельцы несут юридическую ответственность. Им могут предъявить самые разнообразные иски, вплоть до «убийства по неосторожности».
— Мы перед заездом подписываем отказ от претензий.
— Не уверена, хватит ли этого.
— Извините мою подружку, — вставила Докал. — Можно вывезти девушку из отдела оценки рисков, но…
— Уже и сказать нельзя, — надула губы Эмилли.
— Испытание мастерства, — объяснил ей Каллум. — Ну, пойду сниму защиту. Генри, как там дела?
— Через пятнадцать минут можно есть.
— Сигнал принял. А где Катя?
— Слишком устала, — ответил Генри. — Но киш [7] с лососем прислала. — Он кивнул на лежавший на столике сверток в пищевой фольге.
— Вот это дело!
Каллум зашел в темный фургон и принялся стягивать защитное снаряжение, всячески стараясь не въехать локтем в стеллаж с инструментами.
— Не то что у тебя, — съязвила Докал. — Девятое место?
Каллум покосился на стоявшую у открытой створки девушку.
— Не сумел собраться, — признался он.
— Вижу. Вы с Сави разбежались?
— Нет, — покачал головой Каллум. — Наоборот.
Он решился объяснить.
Докал прикрыла ладонью распахнувшийся рот.
— Поженились? — взвизгнула она, дослушав. — Ты серьезно?
— Как никогда.
— Это чудесно. — Она, широко улыбаясь, обняла его. — Ах ты, старый романтик. И когда собираетесь признаться? Через два месяца?
— Когда признаемся, услышишь.
— Каллум Хепберн, женатик. Кто бы мог подумать!
— Спасибо.
— А праздновать как положено собираетесь? Ну, пожалуйста, скажи, что да. Обожаю свадьбы! Ее родители ведь довольно старомодны, да? Что они сказали?
— Нам прежде надо будет уладить… кое–какие формальности. Я об этом и хотел с тобой поговорить.
— Конечно, давай.
— Прежде всего кадровый отдел.
Она закрыла глаза, переключаясь в режим юриста корпорации.
— Поворчат, но волноваться не стоит. Эта процедура с предуведомлением придумана только на случай, если пострадавшая сторона проявит излишнюю чувствительность и подаст иск о домогательстве на рабочем месте. У вас такого не случилось — наоборот, кончилось тем, что «жили они долго и счастливо».
— Да-а. — Каллум почесал в затылке, скроил застенчивую мину. — Только она ведь из отдела безопасности. У них там все намного серьезнее.
Докал зловеще усмехнулась.
— Ах, беда–беда, тебя просветят насквозь. И что узнают?
— Проверка меня не пугает. А вот что не известили их заранее, может оказаться проблемой. Не хотелось бы стать черным пятном в ее досье.
— Тут все просто. Компании больше не вправе такого делать.
— Как?
— А это дискриминация. Ты, как любой сотрудник, вправе видеть свое досье целиком, в том числе дисциплинарные статьи — и оспорить их в трибунале, если считаешь, что они угрожают недолжным образом воспрепятствовать твоей карьере. Если трибунал согласится, что взыскания непропорциональные, их сотрут. Так что эти сведения не попадут к следующему работодателю.
— Правда?
— Да. Потому–то кадровики так усердно заводят связи с бухгалтерами рекрутинговых агентств. А корпорация так снисходительно смотрит на их расходы на светские мероприятия. Немало черных списков переходит из рук в руки в барах.
— Черти полосатые, я и не знал!
— Далеко тебе еще до места за письменным столом, а?
— Похоже на то.
— Я знакома с людьми, которые рассматривают дела персонала службы безопасности. Могу шепнуть пару слов на ушко. Такую кашу лучше расхлебывать прежде, чем заварилась.