Спасение

— И мне это пришло в голову. Они почти не оставили следов, а наш здешний Ген 8 Тьюринг не так уж небрежен. Похоже на прямой, физический доступ — в полную противоположность известным мне случаям незаконного взлома файлов; те всегда производились дистанционно. Хакеры обычно осуществляют вход как можно дальше, по множеству случайных маршрутов, чтобы запутать следы и осложнить перехват. Но здесь удаленный доступ оказался бы рискованным: Ген 8 Тьюринг способен проследить все связи с Акитой. Весь цифровой трафик ведется через пять портальных дверей.
— То есть действовали прямо изнутри лаборатории? — сказала Кандара. — Как же они туда проникли?
— А они не проникали. — Тайле улыбнулось шире прежнего. Все в офисе оторвались от работы и уставились на них из клеток светящихся голографических иконок. — У нас здесь не так уж много мер безопасности, но на важнейшие участки Бюро установило систему защиты. Кто–то снял стандартную защиту лаборатории, но о дополнительной системе Бюро не знал.
Тайле указало на возникшую у стола проекцию.
Это было стандартное помещение сервисного центра: бесконечные штабели оборудования, геометрические галактики мигающей из–за темного стекла оболочек электроники — алтари без прихожан. Если не считать таковым мужчину, шедшего по узкому проходу; его жесткое лицо подсвечивалось рассеянным голубоватым сиянием, а серебристо–белый комбинезон вряд ли обеспечивал хорошую защиту, кроме как от ледяного холода.
Все увидели, как он сдвинул в сторону стеклянную крышку, обнажив плотно упакованные поддоны внутри. Мужчина провел по ним рукой — закрытые глаза словно всматривались в данные системы. Кандара заподозрила, что так и есть: вероятно, скрытые в его пальцах периферийные датчики анализировали содержимое поддонов. Наклонившись, он выдвинул один, опутанный по бортику оптическим кабелем. Прицепив поверх этой электроники что–то похожее на ярлык со штрихкодом, мужчина задвинул поддон на место. Постоял еще минуту, вглядываясь в выплеснутые ему на линзы графики, и задвинул стеклянную крышку.
Кандара поджала губы.
— Физическое проникновение, — едва ли не с восхищением констатировала она. — Настоящая старая школа. У того, кто на такое решился, таки есть яйца.
— У нас у всех есть, — вставило Ойстед, ухмыльнувшись безнадежно застонавшему Тайле.
— От подобных операций Ониско не защищен, — сказала Джессика. — Хитрый ход.
— Они проанализировали ваши системы и нашли уязвимое место, — сказала Кандара. — Профессионалы. Не думаю, что они фанатики: этих интересуют только деньги.
— Ну вот, — перебила Джессика. Проектор над ее столом показывал лицо того же мужчины, только теперь он лениво улыбался. — Байлис Арнтсен, ботаник из Университета Феникса, на двухгодичной стажировке по обмену, специализируется на синтебиологии пустынной флоры. У нас в стадии строительства два цилиндра, рассчитанные на биосферу засушливого климата.
— Вернитесь к охраняемым файлам, — потребовало Крузе. — Выясните, что еще он натворил в наших сетях.
— Ген 8 Тьюринг в Бюро этим уже занимается, — сказало Тайле.
До материализации следующей записи им пришлось подождать десять минут: другой человек в другом сервисном складе. Опознан как Нагато Фасан, семнадцать месяцев назад иммигрировавший на Акиту как новообращенный энтузиаст утопийского мировоззрения. Следующей была женщина Найоми Мартенссон. Согласно досье, у нее имелась докторская по физике от Мюнхенского университета, и свои знания Найоми применяла для синтезаторов органосиликоновой жизни. Прикомандирована от Североафриканского института для работы с открытыми источниками.
Джессике хватило одного взгляда на ее худое лицо и мертвенно–бледные волосы.
— Стерва!
— Что? — не поняло Крузе.
— Это Меланома!
Кандара, не замечая похолодевшей на несколько градусов кожи, сосредоточила взгляд на неприметной фигурке Найоми Мартенссон.
— Уверена?
— Еще как! Я, когда работала на «Связь», год пыталась ее выследить. Изменила цвет волос и глаз тоже, но я ее узнала. Всем на этом и остановиться, — резко приказала Кандара. — Досье на Найоми Мартенссон у Тьюрингов не запрашивать. Никаких выходов в файлы, ясно? Меланома наверняка ввела программы слежения на все относящиеся к ней сети.
 
Она обвела кабинет глазами, словно думала поймать кого–то на предательском звонке.
— И что теперь? — осторожно осведомилось Ойстад.
Кандара повернулась к Крузе.
— Прежде всего закрыть все портальные двери на Ониско.
— Все?
— Да. Не только пешеходные хабы на Акиту и в поселения — грузовые порталы тоже. Все. Мы должны запереть ее здесь.
— Я… спрошу.
— Нет. Этого мало. Свяжитесь с кем–нибудь — с Яру, или с Эмильей, или с обоими, если надо будет: любыми средствами добейтесь полномочий, не поднимая шума. Безо всяких комиссий и общепринятых процедур.
Крузе решительно кивнуло.
— Хорошо, сделаю.
Кандара повернулась к Тайле и Ойстад.
— Когда Ониско заблокируют, и не ранее того, надо будет установить их местонахождение.
— Тьюринг Бюро проведет визуальный поиск, — сказало Ойстад. — Мы мигом на них выйдем.
Кандара мрачно изучала плавающее над столом Тайле изображение.
— Как только закроются порталы, они поймут, что провалились и мы их ищем.
— Я сумею их быстро найти, — настаивало Ойстад. — Их альтэго наверняка подключены к сети. Проведу поиск по интерфейсу, там регистрируются контрольные прозвоны.
— И мы тоже можем прибегнуть к методам старой школы, — добавила Джессика. — Просто связаться с их коллегами, с теми, с кем им положено сотрудничать. И спросить, кто сейчас в одной комнате с ними.
— Хорошо, — сказала Кандара. — Действуйте широким фронтом. Запускайте все методы поиска разом.
На получение полномочий для развода Ониско с остальной системой Дельты Павлина у Крузе ушло семь минут: Эмилья разрешила объявить карантин биологической тревоги. За это время Кандара успела вызвать свою ап–багажку и переодеться в офисном туалете. Броня у нее была цельной, облегающей, из пяти отдельных защитных слоев. Внутренний поддерживал постоянную температуру тела, затем шла самогерметизирующаяся мембрана для защиты от биологического оружия и ядов, позволявшая также действовать в вакууме или под водой. Еще один термический слой охранял как от высоких температур, так и от переохлаждения вблизи абсолютного нуля, а на нем лежал отражатель, отводивший энергетические лучи и электромагнитные импульсы. Четырехсантиметровый наружный слой обеспечивал кинетическую защиту: достаточно гибкий, чтобы не стеснять движений, он отвердевал под ударом пуль или осколков и сохранял устойчивость по отношению к мономолекулярному волокну. Безликий шлем, похожий на акулью морду, был снабжен активными и пассивными датчиками, взаимодействовал с Сапатой и подавал на контактные линзы обработанное изображение. Тонкий ранец из нескольких сегментов заключал в себе систему жизнеобеспечения, энергию для лучевого оружия и боеприпасы, а также полевую аптечку. К его основанию роем черных жучков лепились микродроны. В браслетах уместились гамма–лазер и мини–гранатомет, на левом предплечье крепилась маленькая винтовка с магнитной направляющей, а снаряды для нее поступали из ранца.
Весившая теперь восемьдесят кило Кандара протопала обратно в кабинет.
— Боже мой! — воскликнула Джессика. — Ты прямо жуткий падший ангел! А пылающий меч прихватила?
— Сегодня нет. Но мысль хороша, спасибо.
— Я сейчас подаю приказ на блокировку, — сказало Крузе.
— Погодите, пока я спущусь в хаб Гловета, — попросила Кандара. — Оттуда я дам сигнал. Когда установите, где они, закройте внутренние хабы Ониско, но оставьте мне путь к ближайшему.
— Я с вами, — вызвалось Крузе.
— Нет.
— Но ведь нам придется задействовать местную полицию. Они выстроят физическое оцепление района, где вам предстоит действовать. Они обязаны минимизировать ущерб и потери.
— Отлично. Ставьте оцепление, чтобы не подпускать близко простых граждан, но хорошенько внушите полицейским, что, если в этом районе покажутся Арнтсен, Фасан или Меланома, пусть не пытаются их остановить. Я сама их возьму.