Барин-Шабарин (СИ)

Как бы то ни было, руку я успел вскинуть и удар блокировал. Болезненные ощущения не заставили себя ждать. Не мое тело, не моя реакция, мясо на руках не мое, чтобы держать достойно удар. Но вида, что мне больно, не подал, напротив, усмехнулся.
— Мужик, тебе живется плохо, спешишь закончить земные мучения? Руки при себе держи… — прошипел я, чувствуя отголоски еще и былой боли висках.
Пришлось сдержаться, чтобы не переломить руку в локте этому персонажу. Да и силенок пока особо нет, а этот утырок хоть и не обученный, но здоровый.
— Что? Я — мужик? Ты, барчук, забылся? Мне тебе напомнить? — лысый попробовал вновь меня ударить, уже второй рукой.
Я резко отклонил голову, и удар пришелся в пустоту, лысый по инерции завалился вперед, а я взял его на удушение, чтобы не дергался. Напоминать он мне будет! Понимая, что силенок этого тела может и не хватить, чтобы захват был обезоруживающим, чуть больше надавил на сонную артерию и кадык.
«Что, скотина, ума хватает только спящего бить?» — подумал я, но пока не спешил раскидываться обидными словами.
Нет, не только бить — из-под рубахи лысого усача недружелюбно выглянула рукоять пистолета. Понятно, «сурьезные» хлопчики подвалили. Хотя ствол казался мне бутафорским, театральным, будто из оперы «Евгений Онегин». Но раз здесь есть бабы в чепчиках и лекари с молитвами — и этот ствол может выстрелить вовсе не холостым.
Мужик попытался высвободиться, но я придушил еще посильнее, напрягаясь, казалось, до своего нынешнего предела. Рыпания лысого привели к тому, что я душил его со всей силы, до хрипа, и явно не моего.
— Тише, рябчик, тише! Я не понимаю, что происходит, потерял память. Поэтому будь так любезен мне все объяснить. Понял? — прошипел я, а увидев, как один из подельников лысого дернулся в нашу сторону, перехватил усача левой рукой, а правой выхватил у него пистолет и навел на его корешей. — Стоять!
— Погодьте! Мы токмо… поговорить, — прохрипел лысый.
В словах бандита, а скорее всего, мужик пришел не с благими намерениями и не чтобы пожелать мне доброго утра, я почувствовал фальшь, лукавство. Но не убивать же мне лысого? Я теперь живу только по закону, а тут явно припишут превышение самообороны. Мне еще как-то отвечать за тех бандитов, что возле дома были, перед пожаром. Хотя, может, здесь можно не думать про тот пожар? Вот бы знать.
Пистолет? Что это такое вообще я держу в руках? Я прищурился, рассматривая его — это было кремневое оружие. Насколько я понимал в истории огнестрела, у меня сейчас одна из последних моделей пистолей перед началом эры револьверов. Дульнозарядный пистолет, малоэффективный, с массивным замком и округлой рукоятью.
Признаться, я думал, что двое из присутствующих бандитов, которые еще оставались на ногах и волками смотрели на меня, рискнут действовать, все же я несколько отвлекся, определяя модель пистолета.
Между тем, ситуация напряженная. Я могу, в лучшем случае, срезать разве что одного противника, на второго просто не будет пули, хоть кидай сам пистолет в голову бандиту, увесистая вещица. Так что они вполне могли бы вытащить свои пистолеты, которые я уже приметил. Но нет, бандитам их жизнь и здоровье оказались более важны, чем проявление смелости и решительности.
— Я тебя отпускаю, ты обрисовываешь суть проблемы, мы думаем, как ее решить ко всеобщему удовольствию. Руки не распускаем, слова плохие не говорим. Ты понял? — обратился я к лысому.
— Чего же… кхем… тут не понять. Понятно все, — прохрипел бандит, когда я ослабил хватку.
Я медленно стал разжимать захват, будучи готовым сразу же, если только лысый дёрнется, снова его обездвижить. И вот он уже сидит, потирает шею и широко раскрывает рот.
Пистолет я не опускал, держал на мушке подельников лысого. У одного из них была в руках увесистая трость с набалдашником, и прихватил он этот предмет явно не для того, чтобы опираться. Наверное и не для сексуальных игр.
— Палку поставь — вон туда, в уголок, — я кивнул в угол комнаты. — И пистолеты на стол.
После потребовал, нет, язвительно-любезно попросил лысого повторить мои приказы. Он явно тут, так сказать, центровой. Дождался, пока его подельники выполнят распоряжение.
— А теперь чётко, внятно и с расстановкой поясните, какого хрена вам от меня надо? — приказал я, считая, что такая манера общения с теми, кто испугался действовать, оправдана.
— Господин Шабарин, нам говорить с вами надобно, — сказал лысый и достал платок
Я ожидал, что он сейчас начнет натирать свою вспотевшую лысину, словно тарелку в лучших ресторанах, но платком усач тер шею. И мне даже захотелось подойти, плюнуть на лысую макушку, да натереть его голову, чтобы посмотреть и увидеть там свое отражение. Интересно, все же, как я выгляжу.
— Вы, знаете ли, господин Шабарин, денег должны, и немалых. Нет у вас путей, чтобы не выплатить положенное. Это, смею напомнить, долг карточный, долг чести, — сказал вожак.
Шабарин? Ну ладно, не это же выяснять? Начать разговор с того, что я — не я, не правильно. Бандиты уверены, что я — некий Шабарин, не стану их разочаровывать. Странностей и без того хватает. И еще эта одежда…
Лысый был во фраке фиолетового, режущего глаз цвета, у него был бархатный воротник и такой же жилет с серебряными цветочками. Одежда вызывала ассоциации с помешательством ума у того, кто в подобное рискнет облачиться. Или же наряд выглядел настолько нелепо, что я скорее представил бы лысого на сцене театра, играющим роль авантюриста Хлестакова в Гоголевском «Ревизоре», чем здесь относился бы к нему серьезно. Было нелегко не улыбаться. Но эти ребята всё-таки пришли с оружием, надо выслушать с вниманием.
— Господин Шабарин, вы действительно ничего не помните? — приторно-вежливым тоном обратился ко мне лысый.
— Понтер, какой он господин после всего? — загундел в нос тот, которого лысый называл Мартыном.
— Ты рот свой прикрой! — прошипел лысый Понтер.
Странная кличка. Авторитетный вор, а я все больше в убеждаюсь, что ко мне пожаловал уголовный элемент, так не станет зваться, хотя я не то чтобы сильно разбираюсь в этой уголовной иерархии. Хотя… это же термин из карточных игр. Понтер — это тот, кто делает ставку против банка.
И только по этому погонялу, если поразмыслить, можно прояснить некоторые моменты. Передо мной группа катал, скорее всего. И деньги, которые они требуют, это проигранные средства. Кем? Мной? Тем, кто был в это тщедушном теле до меня?
— Да, Мартын, ты бы помолчал! И девчонку больше не обижай. Я запомнил, как ты ее грубо выкидывал из дома, — сказал я.
— Понтер, я же не стерплю… — Мартын опять на меня дернулся.
Он думал, возможно, что я внимание притупил, а вот нет. Я резко, насколько только мог это сделать, встал, направился в сторону, где лежали еще два пистолета, по ходу движения не отводя ствол с Мартына. При этом третье действующее лицо молчало, кутя головой соответственно моим перемещениям.
Выстрел грохнул, когда и Мартын решил испытать судьбу и приблизиться к столику с оружием. Пуля угодила в пол ровнехонько между ног Мартына, пролетев через арку из нижних конечностей бандита.
Спусковой крючок оказался крайне тугим, и вообще ощущение от выстрела было не совсем приятное. Мало того, что из пистолета повалил дым, в нос ударило гарью, так я и попал не совсем туда, куда хотел. Еще немного — и правая нога Мартына пополнилась бы инородным предметом. Очень близко, с сантиметре, задевая штаны, пролетела пуля. А я хотел выстрелить в метре от бандита. Понятно. Тут либо упреждение серьезное нужно брать, либо аккуратно пользоваться незнакомым оружием.
— Угомони свои таланты! — отрезал я, беря новый пистолет и вновь направляя оружие на Мартына, переводя его на лысого.
Третий бандит молчал и только следил за событиями, будто сторонний наблюдатель. Его взгляды, скорее, говорили, что персонаж не обременен грузом интеллекта. Пустой сторонний взгляд, нелепо и глуповато приоткрыт рот. У таких голова на плечах, чтобы в нее есть. Но он был здоровым, раза в полтора габаритами больше, чем двое других.