Камни, веер, два меча (СИ)

— Что?
— Я прошу господина син-тара простить недостойного слугу и выслушать его.
— Господин син-тар разрешает говорить, — медленно ответил Торн.
— Недостойный слуга считает, что сегодня он, помогая господину, утратил честь. Недостойный слуга просит разрешения, — я запнулся. — Разрешения лишить себя жизни, чтобы восстановить честь. Мне не смыть того, что я сделал…
Торн опустился на колени напротив меня. Я посмотрел ему в глаза. Во взгляде син-тара не было осуждения или гнева. Там царила тьма. Господин долго смотрел на меня и наконец ответил:
— Ты мой слуга и сделал то, что должно. Твоя честь не пострадала. Единственный, кто должен лишить себя жизни, это я. Но у меня нет такого права. Моя сестра останется последней, а я не могу допустить, чтобы она стала таром.
— Все эти люди, Торн… Трактирщик, служанка, совсем еще девчонка, десять стражников. Я не смогу…
— Ты должен. И ты сможешь. Потому что я так сказал.
Я несколько раз вздохнул, успокаивая сердцебиение. Кивнул и ответил:
— Как будет угодно моему господину.
Вот уж по чему я ни капли не скучала вдали от столицы, так это по официальным приемам у благословенного арантара. Я хорошо помнила это чувство, когда нужно было выверять каждый свой шаг, каждый взгляд и поворот головы. И не слишком-то рвалась снова испытать его.
Арантар согласился принять нас накануне Дня позабытых обид. Утром Атари принес парадную одежду для меня Руэны. Он собрался было молча выйти, но я преградила ему путь.
— Нам нужно поговорить.
Атари не стал, как син-тар, закрываться щитом равнодушной вежливости. Но я заметила, что в глазах моего жениха поселилось что-то новое, незнакомое мне раньше. Какая-то тяжесть? Темнота? Я не смогла бы объяснить. Атари молча кивнул и присел у камина. Я села напротив. Не сговариваясь, мы покосились на оберегающую. Она теперь часто сидела у меня в комнате на краю постели, обхватив плечи руками.
Лицо оберегающей не выражало ничего. С Руэны можно было бы лепить статую Ахати, каму равновесия.
— Твой господин не пожелал нас слушать, а вот тебе придется, — начала я и увидела, как сгущается тьма у Атари в глазах. Что с ним произошло? Мне показалось, что сейчас он молча встанет и уйдет. Но он только сказал коротко:
— Я слушаю, Юко.
— Ты знаешь, как работает сила оберегающих, Атари?
Он не стал снова коситься на Руэну, только покачал головой.
— Нет, не знаю.
— Я тоже не знаю. Но Руэна говорит, что иногда удачу… нужно подтолкнуть. Как лошадь, которая упирается и не хочет переходить горную речку. Понимаешь?
— Допустим, понимаю.
— Не всегда выходит… Иногда чтобы подтолкнуть удачу, нужно…
Я запнулась, подбирая слова.
— Нужно сделать что-то такое, что ты… никогда бы не сделал в обычной жизни.
Молчание застыло между нами. Мне казалось, что я слышу, как падают мгновения в нижнюю чашу невидимых водяных часов. Кап. Кап.
— Это и произошло? — наконец спросил Атари, по-прежнему не глядя на Руэну.
— Да.
Я схватилась за сверток с вышитым синим халатом, который жених принес мне для приема у арантара. Словно призывая парадный наряд в свидетели.
— Если бы… Если бы все было иначе, мы бы вряд ли могли рассчитывать на что-то большее, чем кошель Торна с десятком медных хонов на дне.
— Возможно, — кивнул Атари. Помедлил немного и добавил. — Или нет. То, что сделано, уже вплетено в ткань судьбы. Вы, прорицатели, так говорите, верно?
Мне хотелось его встряхнуть, увидеть всплеск жизни в спокойных глазах. Вместо этого я сложила руки на груди и ответила:
— Именно так. Но это в прошлом, а сейчас мы здесь. В сытости и тепле, готовимся к приему у благословенного арантара. Это ли не подарок судьбы?
Пока мы говорили, Руэна молчала, что было на нее мало похоже. Но в последнее время она молчала очень много.
— В конце концов, удача не всегда принимает приятные нам формы, — добавила я. — И пути судьбы не всегда наполнены светом.
Атари выдохнул, как будто перед этим слушал, затаив дыхание. Его взгляд показался мне усталым.
 
— Я понял тебя, Юко. Я услышал твою правду, оберегающая.
Руэна не пошевелилась.
— Ты расскажешь Торну? — спросила я.
Атари, как мне показалось, усмехнулся краешком губ. Но глаз эта улыбка не коснулась.
— Это ничего не изменит, — сказал он, поднимаясь, чтобы уйти. — Будьте готовы к полудню.
Когда Атари уже был на пороге комнаты, Руэна окликнула его. Голос оберегающей был хриплым после долгого молчания.
— Какое новое задание в свитке? Ведь прорицатель помог Торну узнать его?
— Помог, — бросил Атари через плечо. — Но господин син-тар не рассказал мне, что там.
Запах сандаловых благовоний свивался вокруг нас, плыл по комнате. Мы четверо стояли в ожидании перед высокой дверью. Вот-вот она откроется, и нас пригласят войти. Старший прорицатель Сатору был здесь же. Они с Торном о чем-то переговаривались вполголоса. Мой взгляд невольно притягивала сверкающая алмазами хризантема в парадной прическе прорицателя. У отца была точно такая же там, в прошлой жизни до ссылки.
«Или это и есть его хризантема?» — мелькнула мысль, заставившая меня вцепиться в собственный вышитый пояс. Спокойно, Юко. Не время сводить старые счеты. Да и придет ли это время когда-нибудь?
Атари стоял рядом со мной, прямой и напряженный, как струна. Руэна, опустив глаза и сложив руки на груди, замерла на шаг позади нас. Она снова изображала молчаливую послушницу монастыря Цветущих вод. Удивительно, но она даже не стала спорить, когда Торн назначил ей эту роль.
«Ничего нельзя вернуть», — думала я, глядя в будто одеревеневшую спину син-тара.
«Нет такой магии, чтобы по мановению руки все стало, как было», — думала я, оглядывая знакомую комнату, где мы с отцом не раз ожидали позволения войти в малый тронный зал.
От сладкого запаха благовоний чуть кружилась голова. Я невольно прислушалась к беседе Торна и прорицателя.
— …помощь господина старшего прорицателя.
— И вновь я повторю господину син-тару: каждый на Тарланге знает, что ни один прорицатель не может оставить заданный вопрос без ответа.
— Господин старший прорицатель мог бы сделать исключение. Тарран Ямата не забудет услуги господина старшего прорицателя.
— Прорицатели не из тех, кто готов рисковать. Тем более в наше беспокойное время. Господин син-тар слышал о бойне в одной из таверн города два дня назад? Вопиющее происшествие! Благословенный арантар лично повелел разыскать виновных…
— Господин син-тар слышал, — в голосе Торна прозвучало нетерпение. — Как слышал он и о том, что в тарране Сента не только в трактирах убивают друг друга и заметают следы. Чего ждать от народа, если те, кто призван служить ему примером…
В этот момент двери распахнулись, и чей-то голос — незнакомый мне — провозгласил:
— Старший сын ушедшего тара Ямата, син-тар Торн Ямата. Его сопровождающие, Атари Уканто и Юко Эйнари. Руэна, послушница монастыря Цветущих вод.
Мне показалось, что прорицатель Сатору покосился на меня, прежде чем первым шагнуть через порог малого тронного зала. Конечно, он знал, кто я. Ведь это он просил за нас о встрече с арантаром. Взгляд Сатору показался мне снисходительным и… Настороженным?
Я оглянулась на Руэну. Оберегающая смотрела в спину Торна и почему-то хмурилась.
В тронном зале взгляд сразу притягивался к потолку. Он сиял прозрачной синевой и настолько напоминал небесный свод, что казалось, будто мы находимся на крыше, а не в глубине замка арантара. Небеса опирались на тонкие деревянные колонны, покрытые резьбой, в виде языков пламени. Колонны вырастали из тесаных глыб пола. Серые плиты стекались к ступеням, уводящим в неглубокую полукруглую нишу, в которой чужеродным блеском среди благородства природных красок сиял золотом трон арантара. У трона на небольших табуретах сидели четверо. Судя по высоким колпакам и сиреневым официальным одеждам, это были советники.