Зимний сон (СИ)

– Эмм… не то. Это не тебе, – и быстренько свернул и убрал обратно в цянкунь.
– Красиво, – отметил Вэнь Нин. – Судя по размеру – это было для господина Лань Ванцзи?
– Кхм… а ты догадливый, – пробормотал Усянь и достал сверток с одеждой, купленной для Вэнь Нина. – Это тебе. Переоденься сразу – я отвернусь.
– Благодарю Вас, – ответил Вэнь Нин. Он забрал сверток и, разложив здесь же новую одежду, принялся снимать с себя лохмотья, складывая их бесформенной кучей. Переодевшись, он обратился к Вэй Усяню:
– Молодой господин Вэй, я переоделся.
– Отлично! – воскликнул Вэй Ин и повернулся к другу. Черные одежды, качественные, но не броские, делали Вэнь Нина незаметным в ночной темноте, как раз то, что и требовалось от подобного наряда, – Тебе бы еще плащ раздобыть надо, чтоб днем среди людей ходить мог, не пугая их своей мертвенной бледностью.
– Господин Вэй, этого более чем достаточно, да и зачем мне ходить среди людей? – произнес Вэнь Нин.
– Ну, не можешь же ты вечно скрываться в лесу? – ответил Вэй Усянь.
– Я… не знаю…
– Зато я знаю, – твердо произнес Усянь и, подойдя вплотную к Вэнь Нину, принялся поправлять на нем складки одежды.
– Хорошо, – сразу же согласился с ним Вэнь Нин, как всегда, признавая за Вэй Усянем право старшего. – Ха… Ханьгуан-цзюнь… – вдруг испуганно пролепетал он.
– Что “Ханьгуан-цзюнь”? – не поняв друга, спросил Вэй Ин.
Сбоку прилетела голубая магическая вспышка и, ударив по лютому мертвецу, отбросила его к краю поляны.
– Не смей стоять рядом с ним! – воскликнул подошедший Ванцзи, и ткнул пальцем в Вэнь Нина, уже поднявшегося с земли и неловко переминающегося с ноги на ногу, не зная, что делать дальше.
– Лань Чжань, ты уже проснулся… – нервно протянул Вэй Ин. – Вот – твой меч. Извини, что я его взял без спроса, – Усянь протянул Бичэнь Ванцзи, но тот не удостоил его и взглядом, продолжая гневно смотреть на Цюнлиня.
Проследив за взглядом своего возлюбленного, Вэй Ин понял, что того очень раздражает присутствие Вэнь Нина, и вновь, используя лишь свист, Усянь приказал своему другу скрыться в лесу и избегать других людей.
– Лань Чжань, как ты меня всегда находишь? – удивленно спросил Вэй Ин.
– Чувствую…
– Что чувствуешь?
– Тебя… тебя чувствую… – произнес Ванцзи и покачнулся.
– Даже так…
– Не разговаривай с ним! Я не хочу, чтобы вы стояли близко! Ты только мой! – вдруг громко произнес Лань Чжань.
Вэй Ина вдруг осенило: «Неужели, Ванцзи ревнует меня к Цюнлиню? Да, как такое вообще могло прийти ему в голову?»
– Конечно, я только твой, – успокаивающе произнес Усянь. – Лань Чжань, давай вернемся в комнату?
Но в ответ на это, Ханьгуан-цзюнь надул губы и отрицательно завертел головой.
– Почему же ты не хочешь вернуться в комнату? – аккуратно спросил Вэй Ин, вспоминая о том, что захмелевший Ванцзи становится подобен ребенку в своих желаниях.
– Мне надо кое-что сделать. Иначе, никто так и не поймет, что ты только мой, – произнес Ванцзи.
– Кхм… я даже вообразить не могу, что ты хочешь сделать, чтобы это всем доказать… Лань Чжань… неужели, ты хочешь заняться со мной любовью прилюдно?! – неожиданно Усянь озвучил свою бредовую мысль, резко возникшую в голове.
Ванцзи отрицательно замотал головой, но, даже в неярком свете луны, Усянь увидел, как заалели его уши.
– Что же тогда? – улыбнувшись, спросил он.
В ответ на это, Ванцзи, снял с головы лобную ленту и произнес:
– Вытяни руки перед собой.
Вэй Ин, повесив Бичэнь на пояс, раз хозяину пока не нужен, вытянул перед собой руки, думая, что Ванцзи хочет снова отдать ему ленту, как когда-то давно.
Он ошибся.
Своей лентой Ванцзи, в мгновение ока, стянул его запястья и навязал кучу узлов, чтобы наверняка не развязалось.
– Теперь можно показывать, – удовлетворенно произнес он и, взявшись за свободные концы ленты, потащил Усяня в сторону постоялого двора.
– Лань Чжань! Что ты задумал?! Развяжи меня! – запричитал Усянь, действительно не понимая, что творит Ванцзи, но тот даже не обернулся, а упрямо волок его по направлению к центральному входу постоялого двора.
  
«Вот же! Молодежь, наверное, еще ужинает! Придется их вновь немного пошокировать», – подумал Вэй Ин, смиряясь с ситуацией и даже начиная получать некое удовольствие от этой шалости.
Под удивленные и немного испуганные взгляды хозяина постоялого двора и ужинающих постояльцев, Ванцзи практически пинком распахнул входную дверь и, втащив внутрь Вэй Ина, высоко поднял его связанные руки, демонстрируя всем свою ленту на его запястьях.
Постоял в наступившей тишине несколько мгновений и резво направился в сторону молодых заклинателей, что еще не завершили ужин.
Неожиданно Вэй Ин почувствовал испуг. Эта эмоция пришла со стороны столика, за которым сидели Сычжуй, Цзинъи, А-Лин и Оуян. Приблизившись к ним, он, засмеявшись мысленно, понял причину этого испуга – юноши купили кувшин вина и теперь потихоньку пили его под неторопливую беседу, понадеявшись на то, что Ханьгуан-цзюнь занят Мо Сюаньюем и не станет их контролировать.
Подойдя к молодежи, Ванцзи вновь задрал вверх, связанные своей лентой, руки Вэй Ина. Серьезным взглядом осмотрел всех присутствующих и произнес:
– Все видели?
Весь молодняк, на всякий случай, активно закивал головами, соглашаясь с тем, что они всё видели, хотя большинство вовсе не поняли, о чем речь. Все, кроме адептов Гусу Лань и некоторых личностей, осведомленных о значении лобной ленты ланьцев. Цзинъи ошарашенно переводил свой взгляд со связанных рук Мо Сюаньюя на Ханьгуан-цзюня, выглядящего сейчас удовлетворенно-спокойным. Именно так он бы охарактеризовал видимые сейчас эмоции на лице своего наставника. Сычжуй молча хлопал глазами и заливался краской смущения, а Оуян и Цзинь Лин старательно пытались закрыть рукавами кувшин с вином, стоящий рядом с ними.
– Отец, это… это же… Ваша лента? Но она же первая? – вдруг бледнея спросил Сычжуй, неожиданно понимая, что с момента появления в их жизни Мо Сюаньюя отец сменил свою вторую ленту, которая означала, что первая вручена возлюбленной и та ее приняла, а сам мужчина верен своей женщине. Но Ханьгуан-цзюнь сменил ленту на первую, неуловимо отличающуюся узором облаков, и человеку, не ведающему о подобных тонкостях, такая лента ничем не будет отличаться от других лобных лент клана Гусу Лань. И теперь, эта лента, которая вручается любимой, плотно стягивает запястья молодому мужчине, практикующему темные искусства.
Ванцзи слегка пошатнулся, вызывая священный ужас в своих адептах, и уверенно произнес:
– Он потерял первую, пришлось повторить.
Вэй Ин молчал, мысленно молясь всем богам, чтобы Ванцзи поскорее прекратил этот концерт и поднялся в их комнату.
– Не верите? – вдруг спросил Ванцзи, глядя, почему-то, на Цзинъи и Сычжуя. Он щелкнул пальцами, и лента сама развязалась, явив миру слабо мерцающий, но вполне видимый, голубой символ любви на запястье Вэй Ина, попутно оголив и своё запястье, демонстрируя ближайшим к нему юным адептам парные знаки.
Краска отлила от лица Сычжуя, а Цзинъи замер с широко распахнутыми глазами. Когда Лань Сичэнь со своей супругой получили подобное благословение, они были еще маленькие, но помнили, как восторженно рассказывали другие адепты об этом. Только искренне любящие друг друга пары получают иероглифы. Получается, что Ханьгуан-цзюнь и Мо Сюаньюй действительно друг друга любят, но, когда они успели? Это просто уму непостижимо…
– Все видели? – вновь повторил вопрос Ванцзи.
– Да, отец.
– Да, Ханьгуан-цзюнь, – сглотнув, неожиданно возникший комок в горле, ответил Цзинъи.
Оуян и А-Лин просто кивнули.
Эти ответы, наконец-то, удовлетворили Ванцзи и, схватив Вэй Ина за руку, потащил его на второй этаж.
– Какой ужас! – с отвращением воскликнул Цзинь Лин и, схватив кувшин с вином, выпил в один присест почти всё, что там оставалось.
– Оставь мне! – произнес Цзинъи громко.