Зимний сон (СИ)

Цзян Чэн, что в эти мгновения отчаянно пытался задушить абсолютно не сопротивляющегося Вэй Ина, лежащего на спине на мокрой от дождя траве, вдруг отпустил руки и закричал в голос. Громко, с надрывом зарыдал, выплакивая в этих слезах всё своё горе. И он вовсе не видел слез, что лились из глаз Вэй Усяня, размываемые дождем, они смешивались с водой и стекали тонкими струйками по бледному лицу. В беззвучном плаче, он так же, как и Цзян Чэн, выплакивал всю свою боль от потери родных людей и места, ставшего ему домом.
После их ждали многодневные скитания. Скрываясь и прячась от всех, они лишь надеялись, что сестра в безопасности и с ней ничего не произойдет, что вэньцам сейчас просто не до нее. Все кланы замерли в ужасе от произошедшего с орденом Юньмэн Цзян. Всего одна ночь и некогда великий клан стерт с лица земли, а его глава с супругой уничтожены. Их искали, за их головы была объявлена награда и юноши не знали, что им делать и куда пойти. К кому бы из знакомых они не обратились — это означало подставить этого человека, привлечь к нему внимание клана Цишань Вэнь. Они не желали этого своим друзьям. И поэтому передвигались без цели и крайне осторожно, не привлекая к себе внимания. Но и это не могло длиться вечность.
Воины клана Цишань Вэнь поймали Цзян Чэна и отвезли Вэнь Чао, где Вэнь Чжулю лишил его золотого ядра, применив на нем свою технику «сжигающий ядра».
Хоть Вэй Усянь и смог вытащить Цзян Чэна из плена и благодаря Вэнь Нину и его сестре Вэнь Цин привести в чувство, но он не в силах был что-то сделать с потерей золотого ядра.
В одночасье Цзян Чэн лишился всего, что составляло смысл его жизни. Родители, дом, стезя заклинателя. Он более не имеел ничего из этого. Он никто, абсолютно пустое место. Ничего не осталось, ради чего ему стоило жить. Ведь теперь, не имея золотого ядра, он даже не сможет позаботиться о сестре, не сможет защитить ее, не в силах вернуть их дом. Теперь он даже слабее простого человека. Ведь обычные люди, не знавшие силы, не вкусившие ее мощи, не познавшие власти магии, могут жить спокойно, занимаясь своими обычными делами. А для него, Цзян Чэна, заклинательство было единственным делом, которым он желал заниматься, которое он любил всей душой и которого теперь навсегда лишен. Золотое ядро не сформировать повторно, а это значит, что более никогда не зажжётся пламя в его ладонях и Цзыдянь останется лишь кольцом, напоминающим о матери, и том, что он когда-то имел. Цзян Чэна душила непрекращающаяся истерика и Вэнь Цин пришлось усыпить его на некоторое время, чтобы подумать, что делать дальше.
Вскользь упомянув о разработанной ею теории по пересадке золотого ядра, Вэнь Цин ни за что бы не подумала, что Вэй Усянь ухватится за эту, лишь на бумаге описанную операцию, как за хрупкую спасительную соломинку. Целительница долго сопротивлялась и отказывалась делать это, мотивируя тем, что крайне мало шансов на успешное завершение операции, что этого никто ранее не делал. Но Вэй Ин был настойчив и в итоге уговорил, сказав, что она ничего не теряет, а он сам, в случае неудачи, будет считать всё то время, что был заклинателем, прекрасным сном, подаренным небом.
— Вэнь Цин, если бы дядюшка Цзян не подобрал меня с улицы, то я бы никогда не познал этот удивительный мир заклинательства, не прожил бы счастливо столько лет в Пристани Лотоса. Если всё получится, то пусть это станет платой за всю заботу и доброту, что они мне подарили. И, в отличие от Цзян Чэна, я смогу жить, как обычный человек. Он же — нет. Заклинательство — это вся его жизнь, — произнес Вэй Ин речь, после которой Вэнь Цин всё же согласилась провести эту операцию.
Адская боль, терзающая его тело, длилась две ночи и один день. Они поняли, что при вырезании ядра нельзя использовать одурманивающие средства, иначе ничего не получится, и ему пришлось терпеть.
Вэй Ин увидел, как его ядро, пылающее, подобно маленькому солнцу, вынули из его тела и переместили в тело Цзян Чэна.
Провожая глазами то, что свято хранит любой заклинатель, он лишь тихо шептал, обращаясь к тому, кого уже так давно не видел:
  
— Лань Чжань, я лишь жалею о том, что ни разу не сходил с тобой вместе на ночную охоту. Теперь я смогу смотреть на тебя лишь со стороны… издалека. Более я не имею права быть подле тебя — простому человеку нет места в мире заклинателей.
Духовная сила, что была подобна огненной реке, в теле Вэй Ина стихала, успокаивалась и постепенно рассеивалась, ведь более не было того, что могло управлять ей, приводить в движение сияющую энергию, направляя ее по энергетическим каналам тела. Лишь пара слезинок скатились из глаз Усяня — словно попрощался с миром, что он так любил.
К общей радости, операция прошла успешно, и ядро Вэй Усяня прекрасно вплелось в энергетическую структуру тела Цзян Чэна.
В очередной раз взяв с Вэнь Цин и Вэнь Нина слово ни за что не рассказывать Цзян Чэну о том, кто и как восстановил его ядро, Вэй Ин спустился с гор. Для всех лучше будет, если А-Чэн так и продолжит считать, что его ядро восстановила непревзойдённая Баошань Санжэнь, наставница умершей матери Вэй Ина, что живет на безымянной горе и не контактирует с миром. А Усянь якобы вспомнил, что мать рассказывала ему в детстве о горе, где живет ее наставница, которую та в свое время покинула и не возвращалась, согласно установленным правилам. Это звучало бредом, но Цзян Чэн поверил и обрел надежду. Не стоит его разочаровывать. Пусть всё так и останется.
Вэй Ин хотел дождаться Цзян Чэна у подножия горы, но этому не суждено было сбыться. Его нашел Вэнь Чао. И Вэй Усянь, не способный теперь противостоять этому подонку, легко и просто угодил в его руки.
Курган Луаньцзан скрывается в глубине гор Илин. Некогда он стал полем боя для древней битвы и его склоны сплошь усеяли мертвецы, чьи кости и до сей поры находятся в землях этой горы. Злая энергия здесь клубится неоседающим туманом и даже растения пропитались ею и приобрели черный цвет. Это место никто не смог очистить, и заклинатели, что переоценили свои силы и рискнули сунуться сюда попытать удачу, лишь присоединялись к неупокоенным душам и призракам, повышая уровень злобы этого места. Третий глава ордена Цишань Вэнь построил вокруг Луаньцзан стену, испещренную заклинаниями, дабы никто не смог ни войти на гору, ни выйти оттуда.
И вот теперь Вэй Усянь находился на самой вершине этого кургана. Избитый, проткнутый мечом в паре сантиметров от сердца, без золотого ядра, обессиленный, но не потерявший ни капли своей силы воли, ни толики твердости духа. С ненавистью в измученном сердце, с сожалениями от невысказанной любви в душе, изломанный, но не сломленный. И это больше всего бесило Вэнь Чао. Он хотел заставить его кричать от боли, молить о пощаде, чтобы Вэй Усянь ползал у него в ногах и вымаливал свою жалкую жизнь.
Но этого не случилось.
Закусывая губы до крови, Вэй Ин стерпел все побои. Презрительно глядя на вэньцев, ни слова ни сказал, когда его унижали морально. Никто из них не ведал, что вся эта физическая боль ничтожна по сравнению с той, что он испытал, когда из его тела вырезали золотое ядро, что все произнесенные ими фразы — это лишь пустые слова, не значащие ничего.
Лишь на вершине Луаньцзан в его сердце закрался страх. Как любой заклинатель он знал, что спустившиеся вниз никогда более не возвращаются — ни живыми, ни мертвыми, и даже души их не призвать, ибо остаются они в заточенье здесь навечно — без упокоения, без возможности перерождения. Озлобленные и ненавидящие всех и вся.
Страх перерос в ужас, когда Вэнь Чао сказал, что Вэй Ин здесь останется навечно. И пусть Вэй Усянь в гневе и пообещал, что вернется озлобленным призраком, чтобы отомстить, он понимал, что даже этому не суждено сбыться.
Теперь от него и следа не останется.
Вэнь Чао пинком сбросил Вэй Ина вниз, туда, где клубится черный туман злой энергии. Туда, куда не пробиваются лучи солнца и нет ничего, кроме костей погибших, растрескавшейся земли и острых камней. Ни живым, ни мертвым нет места там.