Зимний сон (СИ)

– Цзэу-цзюнь добрый и понимающий человек, но вместе с ним прибыли Старейшины. Он сам и мог бы закрыть глаза на проказы мальчишек, но эти старики такого не простят. А ведь Цзинъи и А-Лин всего лишь слегка повздорили и, тем более, сразу же помирились. Они юные и пылкие, вспомни себя в их возрасте – ты ведь тоже не отказывался подраться, – с улыбкой произнесла Яньли.
– Кхм… было дело… – смущенно ответил Цзысюань.
Окинув взглядом присутствующих, кивнув улыбнувшемуся ей Цзян Чэну, который в этот раз приехал без Цинъянь, в связи с тем, что его возлюбленная супруга должна была вскоре родить третьего ребенка. Он не стал ее тревожить и настаивать сопровождать его. Яньли подумала о том, что ей стоит поехать в Пристань Лотоса и поддержать Мянь-Мянь, заодно присмотреть за старшими детьми – девочками-двойняшками, которым уже было почти по десять лет. Малышки росли озорными, очень любопытными и обладали яркими талантами, как в заклинательстве, так и в изящных искусствах. Джия, старшая из сестер, соответствовала своему имени, обладая яркой красотой, явно полученной по наследству от своей бабушки Юй Цзыюань. Девочка, для своего возраста, великолепно управляла Цзыдянем, когда ей позволяли им попользоваться, и, несмотря на протесты отца, виртуозно играла на флейте, которую ей сам же А-Чэн в итоге и купил, заменив простую бамбуковую на изящную из белого нефрита. Вторая из сестер, Роу, так же внешне соответствовала значению своего имени. Ее красота была нежной, утонченной. Она вобрала в себя лучшие черты Яньли и Цинъянь. Девочка росла похожей одновременно на свою тетю и маму. Но за этой нежной, словно лепестки сливы, красотой, скрывалась волевая натура и страсть к исследованиям, как, впрочем, и у ее старшей сестры. Помимо обязательного обучения владению мечом и стрельбе из лука, она практиковала танцы с веерами, которые в любой момент могли стать ее оружием, а также училась метать боевые иглы. Тандем этих сестер обещал вырасти во что-то грандиозное и покорить собой мир заклинательства. Одна играла на своей флейте, создавая дивные мелодии, а вторая под эту музыку плела свои танцы, что стали ее чарующей магией и приковывали к себе взгляды. И вот с этими невероятными девочками Яньли стоит позаниматься, пока Цинъянь будет занята малышом. Хоть помощниц у Мянь-Мянь и много, но всё же ее присутствие лишним не будет, да и девчонки всегда рады приездам своей любимой тети.
– А-Ли, о чем задумалась? – дотронувшись до ее плеча, тихо спросил Цзысюань.
– Ой, что-то я увлеклась своими мыслями… Я увидела брата и вспомнила о том, что Цинъянь скоро должна родить, и надо бы съездить помочь ей присмотреть на первых порах за девочками, чтобы не натворили чего, пока их мама будет занята малышом, – ответила Яньли.
– Конечно, – тепло ответил ей супруг, помня о любви своей жены к племянницам. – А-Ли, похоже, что еще не все гости прибыли?
– Видимо, да, – задумчиво произнесла она, вновь окинув взглядом присутствующих. – Точно, в этот раз ведь прибыл Ханьгуан-цзюнь в сопровождении Мо Сюаньюя! – тихонько воскликнула она, – Именно их еще нет.
– Действительно, только их нет. Тебе не кажется, что Мо Сюаньюй очень изменился?
– Знаешь, с учетом того, как именно его изгнали… и в целом, та ситуация была крайне непонятной… Я до сих пор не верю, что он попытался совершить именно то, что ему вменили в вину… Ну, не казался он таким человеком, который станет принуждать кого-то к чему-то, против его воли, – грустно ответила Яньли.
– Говорят, что он сошел с ума после изгнания и потерял память… – тяжело произнес Цзысюань. В свое время он попытался выяснить, что же в действительности произошло с его, таким талантливым и необычным, братом. Но все его попытки были пресечены в грубой форме и дан намек на то, что если он продолжит копаться в этом деле, то может лишиться чего-то крайне важного. И признав свою слабость, Цзысюань отступил, ненавидя себя за это до сих пор. Если бы он был таким же сильным, как и в молодости, то никто бы не посмел перечить его воле, но сейчас… сейчас он может быть только тенью своих былых достижений и стараться сохранить свою маленькую, но такую любимую семью. – «Прости меня, Сюаньюй, что не смог ни помочь тебе, ни выяснить, что же на самом деле произошло», – уже мысленно произнес он.
  
– Не печалься, – мягко произнесла Яньли, мгновенно уловив, о чем подумал ее муж и нежно коснувшись его ладони, – сейчас твой брат в хороших руках. Ханьгуан-цзюнь позаботится о нем, защитит его.
– Надеюсь на это, – согласился с ней Цзысюань.
Едва они поговорили, как в зал вошли те самые люди, о которых они вели свой разговор. Прошли мимо их столика по направлению к постаменту, с восседающими на нем главой и его супругой. Поприветствовали их, и, в сопровождении слуги, прошествовали к своим местам, расположенным практически напротив их с Цзысюанем столика. Яньли пораженно замерла, словно увидела призрачную картину из прошлого. Она ведь уже дважды встречалась с ними, когда они были вместе, но только сейчас ее словно молнией пронзило: эти переглядывания Ванцзи и Мо Сюаньюя, их движения, словно они одно целое и знают наперед, что сделает второй, незаметные прикосновения, наполненные скрытой нежностью и страстью, улыбка Мо, такая яркая и до боли знакомая… Она плохо помнит, как улыбался Сюаньюй, но точно… точно не так. Его улыбка была мягкой, слегка смущенной. Движения и поведение тоже отличались, но, возможно, это всё было вызвано потерей памяти? И, тем не менее, ей очень сильно захотелось подойти поговорить и с Мо Сюаньюем, и с Лань Ванцзи. Тем более, первый постоянно кидает на нее странные взгляды, наполненные такими теплыми чувствами. Возможно, он ее вспомнил? Но она никогда не была с ним близка. Да, относилась хорошо, как к брату своего мужа, но не более.
Цзинь Гуанъяо мило улыбался всем гостям, но внутри него клокотал котел из злости, ненависти и непонимания.
Мо Сюаньюй уже давно должен был умереть. Почему он здесь? Да еще вполне себе здоров и в такой интересной компании… Неужели, всё, что было сделано, не имеет смысла и пойдет прахом? Надеяться лишь на то, что Сюаньюй потерял память, крайне глупо. Мэн Яо в такое никогда не поверит. Стоит позаботиться об этой проблеме. Однозначно стоит.
А Ванзци не изменяет своим вкусам. Надо же, один из лучших в клане Гусу Лань, а по факту мерзкий обрезанный рукав. Смотреть отвратительно… такие нежности, словно настоящие влюбленные, а не два извращенца, существование которых противоречит самой сути этого мира. Любовь между мужчинами? О чем вы говорите… Если бы она была возможна, то… то… Аргх… Ему, Мэн Яо, не стоит даже думать о таком. Эти двое ужасны, но как Сичэнь… его чистый и непорочный Сичэнь, как он может им потворствовать… Что тогда, что сейчас… Невозможно на это смотреть…
Мысли теснились в голове Цзинь Гуанъяо, не давая успокоиться и сосредоточиться на пиршестве и общении с другими заклинателями. Этот Мо Сюаньюй выбил его из колеи, заявившись целехоньким, да еще в компании ланьцев, которые приняли его, как родного. Ему предстоит подумать, как довести до конца дело, начатое несколько лет назад. Если этот обрезанный рукав хоть что-то вспомнит, то будет очень плохо.
Вэй Ин внимательно наблюдал за происходящим в зале, отмечая все взгляды, брошенные на него, запоминая все эмоции, проскальзывающие в чужих глазах. Хоть он постоянно и соскальзывал на любование Яньли или украдкой смотрел на Цзян Чэна, всё же основное время тщательно собирал невербальную информацию. Взгляды и неприметные движения порой могут сказать больше, чем речь из тысячи слов. Вот, например, Мэн Яо точно желает его убить. Здесь хватило лишь один раз встретиться глазами, чтобы сразу же понять, что последний враг Сюаньюя найден и его, Вэй Ина, предположения были верны. За дни Совета кланов им предстоит собрать много информации, найти компромат на Гуанъяо и спровоцировать его. Скорее всего, дело о смерти Чифэнь-цзуня тоже найдет свое завершение где-то здесь. Как бы Сичэнь ни надеялся до последнего на то, что Мэн Яо не виновен, но слишком многое говорит об обратном. Осталось найти голову Минцзюэ и доказательства причастности Яо к его смерти.