Демон против правил (СИ)

– Ты способен на ложь?
Сначала спросила, а потом подумала, что этот вопрос слишком опасен.
Раб посмотрел на нее, совсем не удивившись, но явно о чем-то задумавшись, поджал губы и кивнул.
«Интересно», – подумала Витория, действительно заинтересовавшись.
– Надеюсь, ты понимаешь, что врать мне сейчас не в твоих интересах.
Хоть это и не было вопросом, а раб все равно поспешно кивнул, соглашаясь с подобным утверждением.
– Ладно, тогда начнем. Молчание – единственное правило ошейника?
Раб не шелохнулся.
– Ты знаешь о других правилах?
Он кивнул.
– Обо всех?
Раб скривился, посмотрев на нее робко, затем все же пожал плечами.
– Ладно, тогда о счетчике. Он все провинности переводит в удары?
Раб кивнул.
– Имеет значение, чем они будут нанесены?
Он пожал плечами.
«Разумеется, он об этом не знает. Стал бы отец ему такие вещи рассказывать», – отругала себя Витория, но вид сохранила самый невозмутимый.
– Тебя наказывали чем-то конкретным?
Раб кивнул.
– И отец делал это сам? – уже догадываясь, что оружие было магическим и связанно было с ошейником, а значит ее отец вряд ли бы его дал кому-то.
Раб снова кивнул.
– Ты знаешь, где оно?
Снова кивок.
– Можешь принести?
Кивок и, что действительно удивило Виторию, даже без заминки.
– Неси, – тут же приказала она, понимая, что выбора все равно уже нет ни у нее, ни у этого демона.
Она ожидала бунта, в конце концов, он же должен был понимать, что происходит, но отреагировал, как самый благовоспитанный раб: тихо, совершенно беззвучно встал и направился к двери.
Витория была уверена, что он выйдет, но вместо этого провел рукой по краю книжного шкафа, нажал на какую-то кнопку, и книги на одной из полок исчезли, как морок, зато на их месте оказался темный ларец. Витория смотрела на это с откровенным недоумением. Вот что значит никогда не интересоваться делами отца. Теперь она может только наблюдать, как его раб ей показывал тайники.
Взяв ларец, Экатор вернулся к ней, только на этот раз подошел близко к креслу, опустился на колени и, открыв ларец, протянул его Витории, будто слуга, принесший особый дар. Впрочем, именно так Витория и посмотрела на плеть, лежавшую в ларце. Плети из драконьих чешуек давно стали редкостью, а у этой еще и рукоять была с диковинным плетением, с красной сияющей магической нитью. Видимо, оружию тоже не терпелось выполнить заслуженное наказание.
Так ли оно было заслуженно, Витория уже не была уверена. Подхватив ларец, она поставила его на стол, взяла плеть и порадовалась тому, как рукоять охотно подстроилась под ее руку. Взмахнула страшным оружием и тут же поняла, что оно при своей изящности очень тяжелое. Сразу стало понятно, почему раб ее боялся. Такой плетью и убить можно.
– Мой отец часто тебя наказывал? – спросила она у демона, так и сидевшего на коленях у кресла.
Экатор отрицательно покачал головой, резко, почти испуганно.
– Ну, последние лет десять тебя наверняка хоть раз наказывали, – размышляла вслух Витория и поразилась, понимая, что демон ошарашенно смотрит на нее и отрицательно качает головой. – Я не говорю о сотнях ударов, такое с моим отцом сложно схлопотать, но десяточку.
Экатор только сглотнул, не отводя от нее глаз.
– Нет? – удивилась Витория, не представляя, как надо себя вести, чтобы при собственной воле, при ее-то строгом отце не заслужить хорошей порки, еще и с таким ошейником.
«Идеальный он там, что ли?» – подумала она и поняла, что начинает злиться. За последние десять лет даже ее отец успел выпороть два раза. Первый, когда она не вернула вовремя одну из книг в академическую библиотеку, и второй, когда потеряла мамино кольцо. Конечно, речь не шла о страшных для нее побоях. Будущий демоноборец должен быть вынослив, да и речь шла о ремне, а не о плети, но ведь на то она и дочь, а он раб.
– Тебя вообще хоть раз били вот так вот, чтоб под две сотни плетей?! – зло спросила она.
Раб неожиданно кивнул, странно так, тихо.
Витория снова поразилась. Так жесток обычно ее отец и не был, хотя и подчинял демонов больше пятисот лет, превращая их из детей дикого народа в послушных рабов.
 
– Мой отец?
Экатор сдержанно усмехнулся и покачал отрицательно головой.
– Но ты же из нашего питомника?
Он кивнул, почему-то улыбаясь.
– У тебя был еще один хозяин до моего отца? – предположила она с сомнением.
Раб отрицательно покачал головой. Улыбка его медленно исчезла, а взгляд в пол стал задумчивый.
– Это что тебя били в своем мире? – дурея от собственного предположения, спросила Витория и даже вздрогнула, когда раб в ответ кивнул.
То ли мир сошел с ума, то ли с ума сошел этот раб, то ли решил над ней поиздеваться. Зная, что демонов для рабства в питомнике вызывают чуть ли не младенцами и никто из них потом ничего не помнит о родине, она всерьез разозлилась.
– Раздевайся! – скомандовала она зло, вновь крутанув плеть в руке.
Экатор посмотрел на нее коротко, видимо все хорошо понимая, и, не выдавая страха, подчинился.
«Вот теперь я его размажу, – думала Витория. – Гаденыш измывается надо мной».
Пройдя до двери и развернувшись обратно, Витория с запозданием осознала, что раб успел поставить свои ботинки в сторонку, снять штаны и рубашку, сложить их рядом и сесть на прежнее место. Такая расторопность, конечно, была похвальной, но сейчас Витории помогла бы успокоиться его неловкость, а не это спокойствие с безукоризненным, как гласили документы, выполнением приказов.
Витория думала лишь о рубашке, но сама виновата: приказы надо озвучивать четко и полно со всеми нюансами, иначе их выполнят, как скажешь. Теперь же, когда он был полностью раздет, она беззастенчиво изучила его взглядом. Сложен он оказался не дурно для того, кто возится с бумагами. Под серой кожей с одиночными черными разводами, особенно на руках, были крепкие на вид мышцы. Он был даже красив, но его спокойствие просто бесило.
Вот бросился бы он ей сейчас в ножки, Витория бы точно его пожалела, а так только нахмурилась и указала плетью на свободную от мебели стену, прямо напротив окна.
– Встань спиной ко мне и упрись руками в стену!
Раб безукоризненно подчинился. Неспешно встал, сделал несколько шагов, оперся руками о стену и даже голову опускать не стал, хотя должен был знать, что будет дальше. Разве что выбрал ту часть стены, куда падало солнце.
Витория оценила уровень своего раздражения, еще раз спросила, какого она всем этим занимается, напомнила себе, что ее отец всегда был справедлив и просто так не поставил бы такое правило, а потом нанесла первый удар – зло, раздраженно, словно демон вообще был виноват в отцовской старости и, как следствие, в смерти.
Раб не вздрогнул и даже звука не издал, только голову все же склонил. Кровавая полоса от удара тянулась от правого плеча до левой ягодицы. Заинтересованная проблеском темно-красной крови, блестящей на ярком солнце, Витория подошла ближе и провела пальцем по краю раны, почему-то побелевшему.
Кожа у демона оказалась удивительно нежной, что явно доказывало хорошие условия обитания для его милой шкурки. У глупых рабов, часто поротых, спины обычно похожи на древесную кору, а не на кожу младенца. Хотя, по мнению профессионалов, это не рабы, а хозяева глупы, мол, не могут дать четкий приказ. Думая об этом, Витория решила, что глупа в данной ситуации она, но, вспоминая спор одного из таких рабовладельцев с отцом, ответила себе на его манер: «Не моя проблема, – а потом еще и добавила: – Приказ я отдала четкий, а что о старых не знала – не моя вина. Нечего быть таким особенным».
 
С этой мыслью она вновь нанесла удар. Вроде даже замахиваться по-настоящему не стала, а удар вышел сильнее прежнего. Раб прогнулся, едва слышно зашипел, но устоял. На спине остался глубокий след, что лег почти параллельно предыдущему.
Витория задумчиво осмотрела плеть. Соотношение силы, что она прикладывала, явно не совпадало с последствиями, потому она вновь подошла, осмотрела оба следа, еще и на ошейник взглянула, убедилась, что обратный счет уже пошел, а значит она все делает правильно. Вот только убивать демона не хотелось, хоть и злил он знатно. Ее гневу этих двух ударов более чем хватило, чтобы простить рабу все, в чем он даже не был виновен, но артефакту до ее прощения не было никакого дела.