Мой вечный раб (СИ)

Солнце поднималось все выше и выше. Элизабет проснулась от первого крика петуха, чувствуя себя бодрой и энергичной, как в прежние времена. Ей хотелось скорее собраться и отправиться в лес — поупражняться с ножами. До свадьбы — это было ее утренней зарядкой, что-то вроде грома перед надвигающейся бурей. Она подошла к зеркалу и широко улыбнулась. Глаза игриво блестели от радости, забыв сколько им пришлось пролить слез в последнее время. Девушка надела свободный костюм, взяла свою антикварную коллекцию ножей, которую ей подарил отец на именины в пятнадцать лет. Зная, что все уже проснулись, Эли свободно распахнула поскрипывающие двери своей спальни, и как птичка вылетела из клетки навстречу приключениям. Она чувствовала легкость в каждом своем движении, настолько, что могла бы покорить мир, если бы захотела. Удивленные горничные приветствовали ее, натягивая улыбку. Они не видели свою хозяйку так рано ни разу, да еще и в хорошем настроении.
— Во сколько подавать завтрак, госпожа? — спросила управляющая, не менее удивленная ранним пробуждением Эли.
— Как обычно. Я иду в лес, но к завтраку буду вовремя.
— В лес? — изумленно спросила женщина, — Охотиться с господином? — немного подумав, добавила она.
— О, нет! По своим делам — произнесла Элизабет, подмигнула и уверенно направилась к выходу. Прислуга переглянулась, и каждый пошел заниматься своей работой.
Ричард слышал, как просыпается дом, как все вокруг оживает. «Нужно придумать план на сегодня, чтобы не пересекаться с Элизабет» — подумал он, как только его глаза накрыли нежные женские руки, и он услышал:
— Доброе утро! Как спалось?
Убрав с лица руки, Ричард увидел перед собой счастливую жену. Как и все, он был поражен такой переменой ее настроения. На фоне утреннего рассвета она выглядела привлекательнее, чем обычно. Несмотря на грубый костюм, ее волосы и лицо делали ее невероятно красивой. Блестящие глаза и улыбка завораживали.
— Я не спал сегодня. Были дела, скажем так — Ричард, не отрываясь смотрел на девушку.
— Ты слишком много трудишься! Тебе нужно расслабиться, — сделав ударение на последнее слово,
Элизабет подошла ближе к мужу и провела тонким указательным пальчиком по его лицу, начиная со лба и заканчивая шеей, напрягшейся от прикосновения. Кроме шеи в напряжении были и другие части тела мужчины. Эли сверкнула глазами, улыбнулась, качнула бедрами и пошла в сторону леса, не сказав больше ни слова. Ричард хотел ее спросить, куда и зачем она идет, но не смог. Он, как парализованный, сидел, смотря в след своей жене, и пытался успокоить ускорившееся стучание сердца.
«Что со мной? Она только провела пальцем по лицу, а я уже весь напрягся. Неужели я влюбился? Или же все из-за того, что она недосягаема для меня? Может, если я проведу с ней ночь, она перестанет волновать меня? Что я говорю! Нет. Этого не будет! Я не притронусь к ней! Тем более с такими мыслями». Ричард вскочил со скамейки и принял холодный освежающий душ из ведра.
Как и обещала, Элизабет вернулась к завтраку. После утренней тренировки настроение стало еще лучше. Она быстро переоделась в легкое белое платье с желтым поясом, собрала волосы в небрежный пучок, подвязав его желтой лентой, и спустилась к столу. Ричард изучал пару писем. Он был задумчив и серьезен. Он, не посмотрев на жену, пробормотал:
— Приятного аппетита, — и продолжил читать.
«Даже не взглянул на меня! И это после вчерашнего. Что он о себе думает вообще? Болван. Ну, ничего, еще бегать будет за мной». Элизабет язвительно в ответ пробурчала:
— Спасибо, и тебе — принялась за омлет с овощным салатом. Спустя пару минут, не выдержав, Эли начала разговор:
— Что пишут? Есть что-нибудь для меня?
— Нет.
— Что-нибудь важное, может быть. Я тоже хочу поучаствовать в твоих делах. Возможно, смогу помочь советом.
Ричард нахмурился. Наконец, оторвал взгляд от листка бумаги, пристально посмотрел на жену.
— В Лайнисе восстали наемники, требуют право на власть. Они остановили все работы. Еще пара дней, и урожай погибнет в этом сезоне. Значит, весь год не будет провизии, следовательно, голодная смерть. А все из-за того, что кто-то захотел власти. Другие последовали за ним. И вот, граф Эрсон спрашивает моего мнения: удовлетворить просьбу бунтующих, которые ничего не смыслят в управлении, а лишь хотят потешить свое самолюбие и растратить казну этого города, или расстрелять основных подстрекателей и ввести военное положение.
 
Элизабет внимательно слушала Ричарда, пытаясь полностью отдаться этой проблеме. Однако, она совершенно не знала, что принято делать в таких ситуациях. Девушка задумалась на пару минут и спросила:
— А, других вариантов нет? То есть, либо дать власть, либо убить, и только?
— Именно. По принципу кнута и пряника. Но, если у тебя есть другое решение, я тебя слушаю.
— Возможно, стоит дать возможность кому-нибудь из наемников путем голосования, например, управлять чем-нибудь, ограничив влияние настолько, чтобы в случае провала не было больших экономических потерь для города. Можно назначить испытательный срок его службы.
— И чем же он будет управлять, по-твоему?
— В каждом городе есть свой совет графов и князей, то есть люди, принадлежащие высшему обществу. А, наемник, пусть будет представителем бедного населения. Помогать принимать решения по волнующим вопросам с точки зрения работяг. Да, и высшему свету будет полезно мнение со стороны простого народа.
— Хм, в этом есть смысл. Только это долго. Будет переворот. Начнется борьба за власть. Дадим одному шанс в одном городе, начнутся восстания в других городах и поселениях. Я молчу уже, если кто-то решит свергнуть короля. Начнется гражданская война, а за ней и с соседними государствами.
— Тогда, расстрелять — сказала Эли с грустью.
Ричард тяжело вздохнул.
— Именно. По крайней мере, пока мы не готовы к такому. Возможно, в будущем, люди будут равны между собой. Хотя, я скорее уверен, что более умные сделают так, что более глупые будут считать себя наравне с ними, но по факту станут еще ниже, чем сейчас, сами того не подозревая. Мнимая власть делает человека жалким настолько, насколько общество может это принять. А общество, как известно, способно смириться с чем угодно, даже с потерей моральных устоев.
— Если наши дети будут рассуждать также, как и ты, то, возможно, мир станет лучше, — улыбнувшись, сказала Эли.
Ричард напрягся от услышанного.
— Нет, не будут.
— Ты себя недооцениваешь. С такими речами, стоило стать оратором.
— Ты не поняла, у нас не будет с тобой детей — мужчина сказал это жестко и небрежно одновременно. Он нервно поднялся из-за стола и ушел.
Элизабет от услышанного была совсем разбита. Ком в горле затруднил ее дыхание. Слезы наворачивались на глаза. «Значит тот поцелуй ничего не значит для него. Зачем же он тогда поцеловал меня? Мерзкий ублюдок! Говоришь, не будет детей, это мы еще посмотрим». Настроившись на супружескую войну, девушка вдруг вспомнила свое положение. Брак — формальность, невинности больше нет, бесконечные ссоры и перепалки, даже поцелуй ничего не изменил. «Смогу ли я справиться с этим. Смогу ли я сделать его своим? Даже, если нет, в любом случае, я ничего не потеряю. У меня и так ничего нет — ни гордости, ни чести». Эли успокоилась, выпила травяной чай и пошла выбирать наряд для званого ужина у Марианны Бронте.
Ричард точил охотничий нож и не заметил, как подошел Грегори, который уже несколько минут наблюдал за поступательными действиями своего хозяина и друга в этом, казалось бы, простом, но увлекательном деле. По крайней мере, Ричард выглядел именно так, словно от остроты этого ножа зависит судьба всего королевства. Чтобы случайно не напугать занятого молодого человека, конюх, как бы невзначай, кашлянул. Ричард, не отрываясь от своего занятия, обернулся в сторону Грегори и сказал:
 
— Как обстоят дела?
— Вы сейчас лошадьми интересуетесь или в целом?