Лед Апокалипсиса (СИ)
Насколько позволяла разглядеть полутьма, губы его сжаты, глаза прищурены. Пистолет поднял резко. Я — не менее быстро рубанул встречным взмахом, ударил по руке с оружием. Огнестрел крут, если попадешь, если вообще выстрелишь.
Враг вскрикнул, упавший ствол клацнул по бетону. Не мешкая, подобрал трофей в левую руку, чем утвердил свою победу. Подранок, не говоря ни слова, принялся пятиться в сторону въезда на парковку, баюкая поврежденную руку. Сложный перелом кисти, к гадалке не ходи. Можно было стрельнуть в спину, но пёс с ним, поберегу патроны.
Когда же он выскочил, то принялся вопить и мне это не понравилось.
— Ты как? — обратился к девушке.
Она молча и многозначительно кивнула.
— Идти можешь? Как зовут?
— Лиза.
— Антон. Магазин что, грабят? А пятёрочку?
В полутьме парковки стало видно, как глаза девицы налились слезами.
— Её первую. Я старший администратор магазина «Еврообувь», пришла проверить. Вот. Проверила. Дура.
Мягко приобнял.
— Ну, не время сейчас реветь. Выдыхай. Надо делать ноги, Лизавета. Хотел в магазин зайти, но сейчас там мне будут не рады. Был бы Рэмбо, завалил всех, но я простой парень. Погнали?
Она кивнула.
— Пойдем, куда скажешь.
В обычной жизни такие слова от красивой аккуратно сложённой девушки, с тонкой талией, темными волосами, молодой, красивой, хоть и перепачканной в какой-то саже, всколыхнули бы мою фантазию, а сейчас мы и, правда, выбрались через въезд в парковку и побежали. Стоило обшарить карманы тех двоих. Первого я, похоже, убил, по ощущениям монтировка «провалила» скорлупу мозга. Времени на переживания не было, от слова «совсем». Второй получил не так сильно. Может и выживет. Ублюдок.
Ветер ревел знатно. Снежинок никто не замечал.
А магазин мы всё же нашли. Это был мелкий продуктовый в полуподвале, с лежалыми товарами и разливным пивом. Обычно я такие игнорирую, надо быть местным, чтобы понимать, что там стоит покупать, а что отправит в инфекционку. Сейчас выбор не велик. Правда, нас оттуда тут же попытались выгнать протяжными криками про «переучёт».
— Хреноучёт, — ответил я и достал ствол.
Продавщицу мгновенно заслонил хозяин, крупный лысеющий кавказец.
— Я вас не граблю, дядь, просто условия не такие, чтоб мы просто ушли нахуй. Вот деньги, семь тысяч. Продай мне на все тушёнки, колбасы, крупы и бухла. И мы свалим.
Кавказец не выглядел испуганным и держал на плече нетипичный для нашей страны самодельный мачете, словно взятый из фильма про мексиканцев. Кивнул, чтобы я опустил ствол, кстати, это оказалась четырехзарядная «оса», чёрная и изящная, полностью снаряжённая. Выдал два пыльных ящика сомнительных консервов, набил пакеты какой-то странной граппой, водкой, вареной колбасой разных мастей, по моему жесту кинул туда бытовую химию, мыло, прокладки для Лизы (вероятно, она к себе домой не собиралась) несколько упаковок просроченного майонеза, дешёвого разливного пива и туалетной бумаги. Выпроводил, демонстративно защелкнув двери, опустил табличку «закрыто».
Ну да. А что он скажет мародёрам, когда те опустошат сетевой магазин и дойдут до него? Впрочем, это его проблемы. Обычно в магазине на «большой земле» на семь тысяч можно набить дешевыми товарами пакеты, так что не унесешь. Мы же тащились сравнительно легко. Значит страх страхом, но по мелочам обжулили. Или адреналин помогал? Я пёр оба ящика и сверху ещё завязанный пакет с алкоголем. Кстати, спички забыл купить.
Навстречу попалась парочка расслабленных ребят, один из которых при виде нас с пакетами и ящиками заулыбался во все тридцать два, сделал шаг навстречу. Я вздохнул, опустил на землю коробки, позвонки хрустнули, достал ствол, прицелился в его рожу и спросил — какого хуя надо? Парень не переставая улыбаться пожал плечами, мол «просто обознался», удалился в сторону горизонта вместе с напарником.
Добрались до номера, выгрузились. Охранника нет. Наверное, у Библиотекаря заседает. Администратор тоже отсутствует.
Говорят, что информация очень важна, кто ей владеет, тот владеет миром и всё такое. К чему это я?
Снежинки в августе, а сейчас что-то вроде восьмого числа, в средней полосе России, по меньшей мере, странно. Дальше. Город, полмиллиона населения, областной центр — действительно никто не спасал. Так не бывает. Потянул Лизу на крышу, только без романтики, хотя пару раз она ко мне красноречиво прижалась. Это, наверное, типа инстинкта или чувства благодарности за спасение. Но город. Он был всё так же тёмен, не считая двух больших и пары маленьких огней как при пожаре. Чёрт. Что ж так скверно то, а? Если пожары горят, значит, их или ещё не потушили или вообще никто не тушит. Дьявол. Солнце не черное, оно вообще никакое, его не видно за неравномерными серыми тучами.
Получается, в каких-то моментах старый хрен прав. И надо послушать больше информации, которая становится ощутимо ценна.
* * *— Я уже признался в вашей правоте, Август Кантимирович…
— Август Коминтернович!
— Типа того. И припёр две по ноль-семь восхитительной коктебельской граппы сорока градусов по системе Менделеева, искренне рассчитывая на больший объем информации, по возможности очищенный от самовосхваления и неприкрытых оскорблений окружающих, в первую очередь меня. Так вот, есть мнение о масштабе проблем?
— Нашей цивилизации больше нет. Всё что вы видите — исчезнет. В первую очередь мы сами.
— Давайте не драматизировать. Какая будет температура, сколько это продлиться, будут ещё толчки?
Меня перебила Лиза. Предлагал ей остаться в общежитии, но получил такой холодный взгляд, будто мы уже четверть века в браке и я уже изрядно её достал, а сейчас собрался оставить дома вместо светского раута. Теперь в гостях, она попросилась в ванную. У Библиотекаря бойлер двести литров и куча емкостей наполнены водой. Газ ещё горел (Август сказал, что и это ненадолго), мы погрели ей воды в огромном бидоне, за этими делами проговорили о катаклизме до конца дня. А ещё я выпросил две коробка спичек.
Сидели на прокуренной кухне. Кроме спящего на диванчике охранника, с нами был крепкий черноволосый мужик лет за сорок, с волосатыми рабочими руками (волосы тоже черные как смоль), «сосед из сороковой», который молча смотрел то на меня, то на библиотекаря. Звали его «Иваныч», он явно имел своё мнение, но жизненный опыт держал его язык за зубами, молча чокался, пил, вопросов не задавал. Под вечер внезапно сказал, что когда-то, будучи молодым, ещё до путча работал на Заводе, слесарем точного оборудования. Его голос стих так же внезапно, как и появился. Мы какое-то время помолчали, потом решили, что пора собираться в Уют.
Получено довольно много ответов и пищи для размышлений. В немое подтверждение печальных прогнозов скупыми хлопьями повалил снег. Обычно на улицу бы вышел какой-нибудь дед, выгуливающий битого жизнью доброго пса, который бы стал играть со снежинками. Сейчас улица совершенно пуста.
Охранник остался ночевать у Августа, нам с Лизой тоже предложили ночлег, но я предпочёл короткие путешествие в быстро охлаждающийся корпус гостиницы. Усталые, мы стали раздевать друг друга при почти полной темноте. Секс получился каким-то сумбурным, но страстным, будто мы пещерные люди. В душе поселилось легкие чувство уверенности в себе, в том, что всё, безусловно, катится в тартарары, но что-то хорошее в процессе «скатывания» всё же есть. А ещё секс здорово греет в период августовских снегов. Уснули, укрывшись одеялами из пяти соседних номеров, которые я беспардонно вскрыл монтировкой.
День третий.
Утром встали не сразу, мне захотелось продолжения вчерашнего. Сегодня надо будет идти к Лизе на квартиру за зимними вещами. Ожидал, что она станет уговаривать перебраться к ней, в студию простенькой девятиэтажки (вчера рассказала), вместо обшарпанного корпуса бывшего общежития. И даже аккуратно спросил об этом.
Вообще, у меня небогатый опыт удачных отношений. Вернее сказать, в свои двадцать пять успешно я сумел только развестись и был навеки проклят своей бывшей, которая до сих пор ждала, когда я приползу на коленях, целовать её грязные ноги и просить принять меня назад. Отчего-то она была в этом непоколебимо уверена. Как эта грандиозная тупость возможна в пределах моего собственного биологического вида, не понимаю. Остальные попытки общения с прекрасным полом были ещё менее удачны, поэтому Лиза, с которой я проскочил этап знакомства и первичных ухаживания, для меня скорее загадка.