Имперец. Том 1 и Том 2 (СИ)
В пустом бетонном помещении выстрел рявкнул оглушительно. «Вояка» попытался вырвать оружие, но я уже поднимался на ноги. Удар лбом в переносицу заставил бандита потерять ориентацию. Но он продолжал нажимать на спусковой крючок, расстреливая боезапас. Упрямый, падаль.
В коридоре раздались крики и топот ботинок. К нам спешили со всех ног как минимум три человека. А «Вояка» все никак не мог успокоиться, всаживая в бетон одну пулю за другой, пока пистолет не защелкал впустую. Черт, а я на него, между прочим, имел виды.
Удар пальцем в глаз заставил главаря прекратить дергаться и позволил мне отобрать ствол, по ходу дела ломая противнику запястье. Пока «Вояка» истошно выл от боли, я заломил ему рабочую руку и развернул, прикрывшись как живым щитом.
Первым внутрь вбежал, широко разевая рот, «Пацифист». Увидев наше близкое знакомство с «Воякой», он потянул руку за спину, явно планируя достать что-то поинтереснее транквилизатора. Но шансов применить огнестрел у него не было.
Повинуясь чистому вдохновению, я воспользовался магией.
Боеприпас изо льда возник в стволе пистолета по моей воле. Я не был уверен, что с первого раза попаду в цель силой мысли, но точно не промажу из пистолета. Привычное нажатие на курок, механика отрабатывает штатно, и боек бьет в лед. Немного магического усилия и вуаля: в голове бандита возникла аккуратная дырка, украшенная снежной бороздой.
«Вояка» взвыл, пытаясь высвободиться из моего захвата, и я приставил дуло ему к виску.
— А ну тихо! — рявкнул я.
И толкнул бандита вперед, продолжая держать его в качестве живого щита. А к нам уже влетел «Сиплый».
Этому не досталось ни оружия, ни, очевидно, мозгов. Иначе как еще объяснить, что угомонить человека со стволом он хотел парой кастетов с приваренным лезвием ножа к каждому? Никто тут не собирался с ним боксировать.
Дважды щелкнул пистолет, посылая ледяные пули в противника, и «Сиплый» повалился на пол, зажимая горло. Если он после этого выживет, не только сипеть, но и хрипеть начнет. Но мои противники, как правило, не воскресают.
Третья пуля поставила точку в существовании «Сиплого», а мы с «Воякой» пошли дальше.
— Кто тебя послал? — надавив на руку, потребовал я.
— Нас хозяин клуба нанял! — завопил главарь.
Это не наемник, это обычный уличный бандит. Хранить секрет своего нанимателя он бы не стал ни при каких обстоятельствах. Тем более — когда на его глазах из пустого пистолета убивают двух подельников. Не та это братия, ни чести, ни достоинства.
— Имя! — рыкнул я, вновь приставляя дуло к виску главаря.
— Не знаю я его имени! Все его Грифом зовут!..
— Точно не знаешь? Ну-ка поклянись!
— Чтоб я сдох!
— Это можно, — согласился я, после чего пробил пистолетом его висок.
Как говорил мой первый учитель в структурах, даже пустой пистолет — опасная штука, если правильно приложить его к голове противника.
Вернувшись назад, я пинком перевернул тело «Пацифиста». Несмотря на слова об отсутствии насилия, сам разбойничек не гнушался таскать с собой шестизарядный револьвер внушительного калибра. С таким можно на медведя ходить, человеку уж точно конечности поотрывает.
Проверив, что барабан полон, я убрал пустой пистолет главаря за спину и двинулся обратно в коридор. Переступил через тело «Вояки» и прислушался.
Никто больше не бежал на помощь своему главарю. Хотя я четко слышал, что бегунов в момент стрельбы было трое. С учетом общего количества моих новых друзей, где-то по стройке должны отираться еще трое, помимо уже убитых. Память услужливо подкинула несколько схожих моментов из прошлой жизни, когда какой-нибудь дохрена умный враг умудрялся притаиться в щели, в надежде потом открыть огонь, когда ты уже прошел мимо.
С тех пор я пообстрелялся.
Так что двигался осторожно, внимательно осматриваясь и старательно прислушиваясь. Различить дыхание, конечно, даже в гулком бетоне с расстояния не выйдет, а вот шорох подошв по бетону — запросто. Волнующийся человек обязательно будет двигаться, нервничать, и в итоге и сам не заметит, сколько шума реально создает.
Так что первого бандита, сидящего за поворотом, — того самого гопника, что остановил меня на улице, — я обнаружил раньше, чем тот понял, что я уже рядом. Немного подумав, я сменил револьвер на пистолет и воспользовался уже хорошо зарекомендовавшей себя ледяной пулей.
Тело гопника осело на пол, а я обогатился еще одним стволом.
— Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать, — пробормотал я, продолжая двигаться по зданию. — Кто не спрятался, я не виноват.
Последние два пассажира обнаружились у лестничной клетки. Оба стояли в напряжении, держа оружие наизготовку. Разочаровывать парней я не стал, так что первый красиво полетел в шахту лифта, отброшенный инерцией от револьверной пули, а второй осел на пол с красивой заиндевелой дырочкой во лбу и выражением легкой растерянности на лице.
И вот теперь я уже совершенно спокойно прошел к виднеющемуся выходу. Территория незаконченной стройки была огорожена удивительно хорошо сохранившимся бетонным забором, в распахнутые ворота которого именно сейчас влетали полицейские автомобили.
Натянув на лицо доброжелательную улыбку, я демонстративно медленно опустил оружие на землю. И когда из первой машины выскочил сотрудник доблестных органов, я уже стоял с поднятыми руками.
Кавалерия прибыла как раз тогда, когда в ней уже никто не нуждается.
Классика.
Глава 18
Кабинет главы Свободной фракции, Лефортовский дворец, Москва .
— Это что за срань, Виталя? — процедил Меншиков-старший, стуча ногтем по экрану монитора, развернутого к гостю.
Виталий Михайлович Долгоруков даже не повернул голову в сторону экрана. Он и так прекрасно знал, что там увидит.
Там четверо магов из охраны его наследничка пытались отпинать пацана без магии.
— Ну, что не смотришь? Ты посмотри хорошенько, вдруг не рассмотрел еще?
Долгоруков сжал губы в тонкую линию. Ему никогда не нравилось подчиняться Меншикову. Род Долгоруковых был старше, был больше, мог быть бы сильнее.
Должен был быть.
Но у большого и древнего рода всегда есть одна невидимая глазу проблема.
Внутренняя борьба за власть.
Право принимать решение за весь род, право заключать сделки от его имени, начинать родовые войны или обращаться за милостью к императору — все это было правом и обязанностью главы рода. В разных семьях вопрос преемственности решался по-разному: где-то следовали давним традициям от старшего к старшему, перебирая всех братьев по очереди. Где-то власть держала одна ветвь и передавала от отца к сыну. А где-то, например, у Долгоруковых, сесть в кресло главы рода можно было одним-единственным способом: по праву сильнейшего.
И это на самом деле было болью и печалью всего рода. Ведь сильнейший маг не всегда лучший управленец. И даже сильнейшего мага, победившего на дуэли всех противников, можно убрать с доски множеством легких способов. Цианистый калий в чае ведь никто не отменял.
Так что поколениями род Долгоруковых ел сам себя, пока в кресло главы рода не сел Виталий Михайлович. Чтобы отдать сыну сплоченную семью, полную казну, сильные позиции на политической арене.
— Ну чего молчишь? Ты в курсе, что весть об этой детской драке дошла уже до государя? Нет? Так вот теперь в курсе.
Долгоруков-старший на миг прикрыл глаза, чувствуя накатывающее бешенство. Но это было лишь мгновение — Виталий Михайлович умел держать себя в руках.
— Ты его не контролируешь! Ты понимаешь, что это плохо сказывается не только на тебе? На всех нас!
— Я с этим разберусь, — спокойно проговорил Виталий Михайлович.
— Уж будь любезен, — недовольно скривил губы Меншиков. — Иначе разберусь я. И мои методы тебе точно не понравятся.
Долгоруков нехорошо прищурился.
— Ты мне угрожаешь, что ли, Павлуша?
Виталий Михайлович Долгоруков, конечно, имел меньше власти и влияния на российской политической арене. Но один на один мало кто с ним мог бы выстоять.