Коллекционер уродов (СИ)
БоЖенька
Коллекционер уродов
— Вам тут не представление, а ну-ка кыш!
— Ну, Сара, нам ведь тоже поглядеть охота, — орава неухоженных мальчишек толпилась у конюшен.
— Нечего тут глядеть!
— Не каждый день урода увидишь! А вдруг у нее пасть огонь пускает? — восторженно воскликнул один паренёк.
— Или на лапах когтищи! — боязливо поддержал второй.
— И шерсть, много шерсти! Лохматая, косматая дрянь! У-ва-а! — подобравшись сзади, всех испугала дылда-девочка.
Сара взмахом руки оборвала детские крики. Она завидела вдалеке повозку.
— Вон отсюда, быстро идите работать!
Примчалась грузная лошадь, подняла копытами пыль. Фырчала недовольно. Тяжело выдыхала через нос, махала резко своим куцым хвостом.
— Вишь, Сарочка, даже животина чувствует неладное, — вспотевшая и взволнованная кучерка без конца одергивала кафтан.
— Не говори глупостей.
Женщины сгрузили ящик на землю. Лошадь только тревожнее перебирала копытами. Детишки пуганно глядели поверх забора конюшен. Из ящика доносились гулкие стуки.
— Ох, нехорошо это…
Притащили лом. Стояли с веревкой на изготове.
— А вдруг нападет?
— Не гунди.
— Сара, а вдруг заразное это?
— А ну, взялись… Эх!
Лихим движением крышка отошла. Из ящика неловко вывалилась девочка. Совсем простая. Худая только и в пыли измазанная.
— И это весь урод? — расстроенно воскликнули из конюшен.
Девочка шмыгнула носом, и уселась поудобнее на земле. На нее и глядеть было не страшно. Жалостливо только. Накормить хотелось да отмыть. Кучерка даже неловко опустила веревку.
— Да… Ну, хватит глядеть. Баня затоплена? Отмоем это чудо. Вставай! — Сара жестко дернула девочку за плечо. Та упрямо поглядела и ощетинила хвост.
Все ошалело дернулись. Лошадь не сдержала ржания. Дети охнули. Хвост. У уродки был хвост. Определенно. Пушистый, длинный, забавный. По-собачьему он закручивался в колечко. А если приглядеться, в спутанных волосах явно проглядывались уши. Смотрелись как тряпичные заплатки. Забавные и нелепые. Пришитые неловко кем-то, как на игрушку.
Сара невозмутимо потянула плечо девочки, вынуждая подняться.
— Вымоем тебя. Сама будешь оттирать свои волосы да уши, поняла?
Девочка упрямо выдвинула нижнюю челюсть, насупилась. Отчаянно и храбро глядела дворецкой в глаза.
— А как вычистишь всю грязь, отужинаешь. Господин велел зажарить куропаток и подать с картошкой отварной.
Уродка силилась напустить невозмутимый вид, но хвост — предатель — весело размахивал из стороны в сторону.
— Не бойся, хозяин человек хороший. Обижать тебя не станет, главное, слушайся. Правила здесь соблюдать надо. Иначе накажут.
Девочка только фыркнула.
— А сейчас оденься и спускайся к ужину.
Ее привели в просторные покои, залитые вечерним светом. С высокими окнами, с деревянной резной мебелью, с богато расшитыми тканями штор и покрывал. Распаренная и сонная после душной бани девочка осоловело разглядывала комнату.
Вдруг резкий кашель. У окна стояла дылда. Та самая, из конюшни. Она вперила напряженный взгляд, не решаясь подойти и протянуть сарафан.
— Ты… Собака?
Уродка, вздернула нос, махнула упрямо еще влажным хвостом и уселась на перину своей тахты.
Первым делом сняла обувь, Сара насильно надела на нее в предбаннике красные кожаные туфли с заостренным носиком. Ноги совсем не привыкли к обувке. Слишком сжимала и давила. Потом девочка сбросила с плеч банный халат. Встряхнулась по-собачьи. Да постаралась так, чтобы на служанку попало побольше капель.
Дылда только сморщилась. Бросила на постель сарафан и так осталась стоять.
— У тебя мама с собакой… Это самое?
— Дура!
— Да я же без злобы какой. Так. Просто спросила.
Уродка вскочила. Огляделась пару раз, задумалась и села за стол. Схватила гребень и попыталась расчесаться.
— Не так, — поправила ее дылда. Хоть и со страхом, с сомнением, но подошла и помогла.
Спустилась девочка уже одна. Босая. В ночной рубашке с распахнутым поверх сарафане. Силилась держать голову как можно увереннее. Очень хотела не подать виду, что волнуется.
В столовой сидел хозяин. Он почтенно и медленно встал. Приветственно продемонстрировал руки, согласно этикету. Девочка так стушевалась, что была не в силах и взглянуть на мужчину. Со стороны, конечно, казалось, что она слишком самоуверенна и своенравна. Ну и пусть.
Сели за стол. Хозяин молчал, смотрел спокойно, проницательно. Девочка чувствовала на себе этот тяжелый взгляд. Но паниковать не давала себе права. Схватилась за еду и стала есть прямо руками.
Ела активно, быстро, жадно. Почти не жевала. А как стала икать, выпила весь кувшин кислого холодного сока залпом.
Сара стояла поодаль у стола, и глядела безумно. Все не по правилам. Все неправильно. Но подходить дворецкая не решалась: хозяин жестом руки, показывал, чтобы никто не вмешивался.
В момент, девочка подумала, что и к помещику бы в тарелку залезла, если бы не сидел он так далеко.
— Из города наймем учительницу, — спокойно и равнодушно произнес хозяин. Девочка остолбенела, обратилась вся во внимание.
— Никого в нашем городе не найти, кто урода бы стал учить, — вклинилась в разговор статная надменная женщина. Она стояла рядом с другой прислугой. И даже сама Сара перед ней казалась маленькой и робкой.
— Вызовем такую, которая станет.
— На сотни гектар нет даже того, кто бы мужчины стал обучать, — в голосе женщины слышалась сталь и пренебрежение даже к хозяину. Он проигнорировал, не ответил.
— Слушай меня, дитя, — он обратился к девочке, — теперь у тебя есть одно железное правило: завтрак и ужин ты проводишь со мной. Все остальное время предоставлено тебе полнолично. И не отвлекай меня от работы до ужина.
Мужчина тяжело поднялся и удалился. Странный он все-таки.
Выглядел ухоженно и даже привлекательно. Как и всякий мужчина носил большое количество украшений: бусы, браслеты из драгоценных камней, кольца. И надел на себя не один халат, а сразу несколько, так что нижняя рубашка почти потонула в слоях одежды. И за волосами явно следил, такими пышными длинными и густыми, заплетал мелкие косички, едва заметные, вплетал дорогие ленты с позолотой.
Девочка позволила себе пялиться на хозяина в последний момент. Украдкой. Тайно. А потом как ни в чем не бывало, перегнулась через весь стол, чтобы выхватить куриную ножку из его нетронутой тарелки. А что? Не пропадать же добру.
Утро было жарким и до того монотонным, что сонливость разлилась по поместью чумой. Хозяин спустился к завтраку по обыкновению неторопливо. А прислуга подбитой мухой кружила бесцельно по столовой.
— Дитя уже проснулось?
Все переглянулись. В миг вернулась бодрость.
В покоях уродки было пусто, только пыль оседала в утренних лучах.
— Что за запах? Распахните окна, — приказала Сара.
На подушках и перине лежали дурнопахнущие ошметки еды. Хозяин был в смятении. Он задумчиво приказал разыскать девочку. Но сам остался стоять недвижимым, захваченный странными мыслями.
— Вам нужно вернуться к смете, господин. Лето обещает быть жарким и засушливым, нужно подготовиться к неурожайному году, — худощавая управляющая была женщиной с цепким взглядом, и примерзким холодным тоном голоса.
— Вернусь, — хозяин был внешне спокоен, — сразу после завтрака.
Господин понимал почему она с пренебрежением относилась к ребенку в доме. Тем более уроду. Люди и так глядели на поместье с иронией, с сардоническим смехом, мол хозяйка дома — мужчина. Госпожа должна ведать дела денежные и организационные, а ему как с ними справляться? А тут еще одна беда, у взбалмошного хозяина причуда — заводить себе цирковых уродцев. И зачем — иди пойми.
А разбираться всему управляющей. Заниматься всем ей, Маргарите. Потому она и ходила раздраженная, закатывала глаза и цокала языком.