Залетела от Братвы (ЛП)

Мой взгляд сужается, мой гнев кипит прямо под поверхностью. — Ты ушла? — повторяю я, делая шаг к ней. — В этом?
Она кивает, нервно сглатывая. — Это была просто ночная прогулка с друзьями. Вот и все.
Мне не нравится идея, что она там, одетая так, без меня. Моя грудь сжимается, собственническая ярость бурлит внутри меня. Мысль о том, что она носит что-то настолько сексуальное, что-то, что должно привлечь внимание, в то время как меня нет рядом, чтобы держать ее под контролем… Это заставляет мою кровь кипеть.
— Упакуй его, — приказываю я хриплым голосом. — Это только для моих глаз. Никто другой не увидит тебя в чем-то подобном.
Дженнифер закусывает губу, поворачивается к шкафу и снимает платье с вешалки. Она аккуратно складывает его и засовывает в сумку. Я наблюдаю за каждым ее движением, напряжение между нами растет с каждой секундой.
— Ты была с другими мужчинами? — внезапно спрашиваю я, и мой голос пронзает тишину, словно лезвие.
Она разворачивается, широко раскрыв глаза от шока. — Нет, — выпаливает она, ее щеки вспыхивают от смущения. — Я не… не после тебя.
Мои кулаки сжимаются по бокам, ярость немного утихает. Мне нужно было это услышать. Мне нужно было знать, что никто больше не прикасался к ней, что никто больше не владел ею с той ночи, как мы были вместе.
— Хорошо. Пусть так и останется.
Она не отвечает, опуская глаза в пол, когда она возвращается к сбору вещей. Я вижу в ней конфликт, то, как она пытается принять то, во что превратилась ее жизнь. Она ненавидит меня за то, что я делаю, за то, кем я являюсь, но нельзя отрицать притяжение между нами. Нельзя отрицать, что, несмотря ни на что, она моя.
Пока она продолжает собирать вещи, я придвигаюсь ближе, внимательно наблюдая за ней. Она пытается игнорировать меня, но я вижу, как ее тело реагирует на мое присутствие. Она не так равнодушна, как хочет показаться.
— Ты вернешься со мной сегодня вечером, — тихо говорю я, и мой голос теперь почти нежен. — Ты сделаешь, как я говорю. Ты останешься со мной, будешь заботиться о нашем сыне и перестанешь убегать. Ты поняла?
Ее плечи напрягаются, но она кивает и едва слышно бормочет: — Я поняла.
Она застегивает сумку и ставит ее у двери, выпрямляется и наконец встречается со мной глазами. В ее взгляде страх, но есть и что-то еще. Проблеск неповиновения, сопротивления.
Я не против. Она может бороться сколько угодно. Она может сопротивляться. В конце концов, она научится.
Глава 19 — Дженнифер
Я сижу на краю кровати, наблюдая за спящим сыном, его крошечная грудь поднимается и опускается в ровном ритме. В комнате тихо, единственный звук — слабое тиканье часов где-то вдалеке. Мои нервы на пределе, мысли — запутанный клубок страха и неуверенности. Мы здесь, в особняке Тимура. Для чего? Что теперь с нами будет?
Тайлер шевелится во сне, тихий вздох срывается с его маленьких губ, и я нежно провожу рукой по его голове, пытаясь найти утешение в его спокойствии. Он так похож на Тимура — слишком похож. Форма его глаз, изгиб его подбородка, и каждый раз, когда я смотрю на него, я вспоминаю человека, который привел нас к этому моменту.
Моя грудь сжимается, когда я думаю о Тимуре. Если бы он хотел причинить нам боль, он бы уже это сделал. Он безжалостен, да, но если бы он хотел, чтобы мы ушли, мы бы ушли. Так зачем же привозить нас сюда? Почему сейчас, после всего этого времени?
У меня скручивает живот от беспокойства. Он не из тех, кто делает что-то без причины, и это пугает меня еще больше. Что он вообще может хотеть от нас?
Дверь скрипит, вырывая меня из раздумий. Входит старая служанка, ее лицо такое же холодное и суровое, каким я его помню. Я видел ее раньше, в ту первую ночь в его особняке. Тогда я ей не понравилась, и ясно, что я ей не нравлюсь сейчас. Ее глаза на мгновение мелькают на Тайлера, прежде чем снова остановиться на мне, ее губы сжаты в тонкую неодобрительную линию.
— Господин Шаров хочет вас видеть, — говорит она отрывистым и официальным голосом. — В его комнате.
  
Мое сердце замирает. Тимур хочет меня видеть? Сейчас? Я оглядываюсь на Тайлера, все еще крепко спящего, и мои защитные инстинкты вспыхивают. Я хочу остаться здесь с ним, держать его рядом, но что-то мне подсказывает, что отказ от встречи с Тимуром ничем хорошим не кончится. Я проглатываю свой страх, кивая служанке.
— Я сейчас буду, — говорю я, и мой голос дрожит, несмотря на мои усилия звучать спокойно.
Горничная коротко кивает, прежде чем повернуться и выйти из комнаты, дверь за ней захлопывается. Я сижу там мгновение, просто глядя на Тайлера, пытаясь собраться с мыслями. Мое сердце колотится, и в голове роятся тысячи мыслей. Я не знаю, чего ожидать, когда пойду в комнату Тимура, но одно я знаю точно — я не могу показывать слабость. Не перед ним.
Я наклоняюсь и целую Тайлера в лоб, тихо шепча: — Я скоро вернусь. — Не знаю, успокаиваю ли я его или себя, но мне нужно в это верить.
Вставая, я разглаживаю рубашку и делаю глубокий вдох. Мои ноги кажутся тяжелыми, когда я иду к двери, чувство страха тянет меня вниз. С каждым шагом мой пульс учащается, мой разум скачет от возможностей. Что Тимур может хотеть от меня сейчас? Он хочет заставить меня заплатить за то, что я сбежала? За то, что я держала Тайлера подальше от него? Или у него есть какой-то другой план — что-то, что я даже не могу себе представить?
Я пробираюсь через особняк, в коридорах жутко тихо. Это похоже на тюрьму. Роскошно, да, но все равно тюрьма. Воспоминания о той ночи — о том, как я оставила его, не сказав ни слова — остаются в моем сознании, наполняя меня дурным предчувствием. Он, вероятно, все еще сердится из-за этого. И теперь, когда я здесь, с его сыном, я могу только догадываться, о чем он думает.
Наконец, я дохожу до двери в его комнату. Дверь закрыта, и на мгновение я просто стою там, уставившись на нее. Моя рука колеблется над деревом. Я беру себя в руки, делая глубокий вдох. Я не могу показать страх. Я должна быть сильной, ради себя и ради Тайлера.
Дрожащими пальцами я поднимаю руку и тихонько стучу в дверь, и звук эхом разносится в тишине.
Дверь открывается с тихим скрипом, и Тимур стоит там, заполняя дверной проем своим внушительным присутствием. Его острые голубые глаза смотрят на меня, и на секунду я не могу пошевелиться. Мое сердце колотится в груди, но я заставляю себя шагнуть внутрь.
— Войди, — говорит он, его голос спокоен, почти слишком спокоен. От этого у меня по спине пробегает дрожь, когда я прохожу мимо него, ощущая на спине жар его взгляда.
Комната тускло освещена, тяжелые шторы задернуты. Роскошно, конечно, но в этом есть холодность — как и в нем. Я неловко стою посреди комнаты, пока он закрывает за нами дверь. Щелчок замка кажется окончательным, как будто пути назад уже нет.
— Садись, — говорит он, указывая на мягкое кресло возле камина.
Я сажусь, мое тело напряжено. У меня так много вопросов, так много страхов, и их вес давит на меня. Я знаю, что лучше не позволять им проявляться слишком легко. Тимур стоит передо мной, скрестив руки, его взгляд не отрывается от моего. Это тревожит, как он смотрит на меня, словно ждет чего-то — ждет, когда я сломаюсь.
— Что ты задумал, Тимур? — наконец спрашиваю я, и мой голос слегка дрожит. — В смысле, что теперь будет?
Он долго смотрит на меня, прежде чем заговорить, его тон размеренный. — Я думаю, ты уже знаешь, Дженнифер. Ты убежала, ты спряталась и ты скрыла от меня моего сына.
— Я не знала, что еще делать, — шепчу я, мой голос едва слышен. — Ты… ты убил Рассела у меня на глазах. Как я могла остаться, как я могла что-то тебе сказать после этого?
Выражение лица Тимура становится жестче, глаза сужаются, когда он делает шаг вперед. — Рассел заслужил то, что получил. Ты… ты должна была рассказать мне о нем — о моем сыне — до всего этого.
— Я собиралась, — говорю я, мое сердце колотится, когда он подходит еще ближе. — Я собиралась тебе сказать. В тот вечер, на гала-вечере… Я планировала, но потом… — Мои слова запинаются, когда его аромат окружает меня, свежий и мужской, затуманивая мои чувства. Он так близко, что я едва могу дышать.