Залетела от Братвы (ЛП)

— Я боялась, — признаюсь я, мой голос едва слышен. — Я была в ужасе. Ты не представляешь, каково это — жить в страхе каждый день, думая, что кто-то придет за тобой или еще хуже…
Выражение лица Тимура не меняется, но я чувствую, как напряжение между нами меняется, становясь темнее, опаснее.
— Ну и что, — говорит он тихо, почти насмешливо, — ты думала, я тебя не найду?
Я закусываю губу, чувствуя, как паника снова поднимается в моей груди. Я не знаю, как ему ответить. Я не знаю, что сказать. Он прав. Я не в безопасности. Я никогда не был в безопасности.
Хватка Тимура на моей руке становится слегка крепче, и он наклоняется ближе, его дыхание горячо шепчет мне на ухо. — Ты не сможешь убежать от меня, Дженнифер. Ты принадлежишь мне.
Я чувствую, как холодная стена давит мне на спину, когда я отдаляюсь от Тимура. Мое сердце колотится так сильно, что я едва могу думать, каждый удар напоминает мне, что он слишком близко — слишком близко, чтобы я могла сбежать. Его глаза горят чем-то яростным, чем-то опасным, и я знаю, что он теряет контроль.
— Куда ты направляешься? — голос Тимура звучит тихо и угрожающе, когда он делает еще один шаг ко мне.
Мое горло сжимается, мое дыхание учащается от страха. Я пытаюсь отступить еще дальше, но больше некуда. Стена позади меня неумолима, и возвышающееся присутствие Тимура не оставляет мне места для бегства.
— Пожалуйста… не делай мне больно, — шепчу я, мой голос едва слышен, а слезы щиплют уголки моих глаз. Каждая мышца моего тела напрягается, пока я жду, что будет дальше.
Долю секунды Тимур не двигается. Затем, быстрее, чем я успеваю среагировать, он лезет в куртку, и мое сердце почти останавливается. Он достает пистолет, металл сверкает в тусклом свете. Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, ствол оказывается плотно прижатым к моему животу.
Ужас наполняет меня, мои руки инстинктивно тянутся, чтобы прикрыть живот, как будто это может меня защитить. — Нет… пожалуйста, — умоляю я, мой голос неудержимо дрожит. — Пожалуйста, не убивай меня.
Он крепче сжимает пистолет, и я чувствую, как твердый край ствола впивается в кожу сквозь одежду. Я дрожу, мое тело неудержимо дрожит. Я зажмуриваюсь, молясь, чтобы этого не произошло.
— Ты думаешь, я хочу тебя убить? — его голос сочится ядом, гнев в его словах несомненен. — После всего, ты думаешь, это то, чего я хочу?
Я вздрагиваю от его тона, не в силах остановить слезы, текущие по моим щекам. — Я-я не знаю, чего ты хочешь, — запинаюсь я, мой голос едва слышен. — Ты меня пугаешь.
— Хорошо. — Голос Тимура резкий, пронзающий воздух, словно нож. — Тебе должно быть страшно, Дженнифер. Ты предала меня.
Внезапным, грубым рывком Тимур хватает меня за руку и тянет вперед. Я спотыкаюсь, когда он толкает меня по коридору, мои ноги слабеют. Его люди следуют за нами, безмолвные тени, из-за которых стены, кажется, смыкаются еще сильнее. Мое сердце колотится с каждым шагом, страх заполняет каждый уголок моего разума.
Тимур останавливается, поворачивается ко мне лицом, его глаза сверкают. — Ты хоть понимаешь, что ты сделала? — Его голос повышается, ярость, которую он сдерживал, наконец, вырывается наружу. — Ты хоть представляешь, как сильно я заботился о тебе?
Слова ударили меня, как удар под дых. Он заботился обо мне? Я смотрю на него, ошеломленная, пытаясь понять, что он только что сказал. Он хотел сказать это? Это не похоже на то, что Тимур мог бы признать, уж точно не так. Его глаза дикие, и он уже не тот сдержанный, устрашающий человек, которого я когда-то знала.
— Я…, — начинаю я, но слова замирают в горле. Что я могу сказать? Мой разум кружится, пытаясь уловить смысл его вспышки, но не могу. Это не имеет смысла. Ничего из этого не имеет смысла.
Тимур снова толкает меня к стене, на этот раз сильнее, его горячее дыхание обжигает мое лицо, когда он возвышается надо мной. — Ты думала, что можешь просто уйти? Исчезнуть и никогда больше не встречаться со мной лицом к лицу? — Его голос кипит от ярости, но под этой яростью есть что-то еще. Что-то грубое. — Ты была неправа.
  
Я открываю рот, чтобы заговорить, сказать что-нибудь — что угодно, что могло бы его успокоить, — но мои мысли спутаны, мой страх слишком подавляющий. Все, что я могу сделать, это покачать головой, слезы текут по моему лицу.
Прежде чем я успеваю ответить, резкий звук крика пронзает напряженную тишину. Моя кровь стынет в жилах.
Выражение лица Тимура меняется, на его лице проступает замешательство, когда он смотрит на звук. — Что это? — спрашивает он, его тон внезапно пронизан подозрением. Его глаза сужаются, и он поворачивает голову в сторону комнаты, где спит Тайлер.
Паника пронзает меня, как молния. Я делаю шаг вперед, пытаясь закрыть ему обзор, но взгляд Тимура устремляется на дверь. Он оглядывается на меня, его глаза темнеют от осознания.
— Дженнифер, — медленно говорит он, и его голос становится ледяным. — Кто это?
Я замираю, дыхание перехватывает. Теперь нет спасения. Он сейчас все узнает.
Глава 18 — Тимур
Я сильнее прижимаю ствол пистолета к животу Дженнифер, наблюдая, как ее лицо искажается от ужаса. Есть что-то опьяняющее в том, как страх проходит через нее. То, как ее тело дрожит под моими объятиями, беспомощность в ее глазах — это сила. Контроль. Мне нравится ломать ее, смотреть, как ее дух разбивается вдребезги под моей рукой.
Она моя. Она всегда была моей, и я не позволю ей забыть об этом.
Ее губы дрожат, когда она пытается сформулировать слова, но прежде чем она успевает заговорить, резкий звук крика наполняет воздух. Моя хватка на ней ослабевает, когда этот звук прорезает напряжение. Плач ребенка.
Глаза Дженнифер расширяются от паники, и впервые я вижу, как на ее лице промелькнул другой страх. — Пожалуйста… оставь нас в покое, — умоляет она, ее голос отчаянный. Ее руки тянутся ко мне, но мои люди хватают ее и тянут назад, прежде чем она успевает меня остановить.
Игнорируя ее мольбы, я поворачиваюсь к источнику крика, мое любопытство задето. Что-то в ее голосе, трещина в ее неповиновении, которая говорит мне, что все, что находится в этой комнате, важно — что-то, что она скрывала от меня. Моя челюсть сжимается, когда я шагаю к двери.
— Тимур, нет! — кричит она, вырываясь из их хватки, голос ее прерывается. — Пожалуйста, не иди туда!
Мои люди держат ее крепче, их глаза устремлены на меня в ожидании приказов. Мне не нужно отдавать никаких приказов. Я знаю, что они удержат ее на месте. Она никуда не денется.
Я толкаю дверь, и мой взгляд падает на детскую кроватку в углу. Плач прекращается почти сразу, как только я приближаюсь. Это маленький мальчик, не старше девяти месяцев. Он смотрит на меня голубыми глазами того же оттенка, что и мои. У него растрепанные волосы Дженнифер, ее маленький носик. От его вида что-то скручивается у меня в груди, чувство, которое я не узнаю.
Крошечные кулачки младенца сжимают край одеяла, пока он смотрит на меня. Больше нет плача, только тихий, невинный взгляд ребенка, который ничего не знает о мире, в котором он родился. По какой-то причине этот взгляд цепляет что-то глубоко во мне — часть меня, о существовании которой я даже не подозревал.
Я делаю шаг вперед, мой взгляд устремлен на мальчика. Он… сейчас тихий, совершенно неподвижный, как будто мое присутствие успокаивает его. Мягкий подъем и падение его груди, то, как он смотрит на меня этими большими глазами, — это пробуждает то, чего я не чувствовала годами. Что-то опасно близкое к привязанности.
Медленно повернувшись, я оглядываюсь на Дженнифер, которая стоит, застыв в дверях, удерживаемая моими людьми. Ее лицо бледно, по щекам текут слезы. Она знает, о чем я думаю. Она знает вопрос, который вот-вот слетит с моих губ.
— Чей это ребенок? — Мой голос холоден, но внутри назревает буря. Есть только один ответ, который имеет смысл, но мне нужно услышать его от нее. Мне нужно, чтобы она признала это.