Отойти от пропасти (СИ)
Матусевич закурил папиросу, обдумывая ситуацию — с «Пересвета» контр-адмирал Щенснович сообщил, что на броненосце найден невзорвавшийся снаряд калибра 190 мм, а пушки калибром в семь с половиной дюймов имелись только на британском флоте. Это означало, что англичане взялись за перевооружение японских кораблей всерьез, но отправили только то, что было под рукою — без крайней необходимости никто не станет ставить на них орудия пусть близких, но совершенно разных калибров.
— Там требуется смена башен на одноорудийные, если поставить десятидюймовые пушки, Николай Александрович. Вряд ли такое можно осуществить — одну на «Касуге» поставить еще можно собственными усилиями за полтора месяца, но сделать еще две невозможно. Хотя, кто его знает — нужно учитывать, что у японцев есть и верфи, и заводы по прокатке броневых плит. Зная, как они могут работать, всякое возможно, но не в ближайшее время. А вот поставить на верхней палубе еще полудюжину восьмидюймовых пушек, заменив «шестидюймовки», вполне в их силах — имеется собственное производство, да и заказы давно сделали. Установленные на «Токиве» орудия взяты из запаса, у меня тут нет сомнений.
Великий князь отпил чая и закурил папиросу, перед ним лежали бумаги, на которых он сделал расчеты. Взял в пальцы карандаш:
— Если оба отряда Григория Павловича объединить, то потребуется еще две недели. Эскадра сможет подойти к концу ноября, у нас есть две недели на подготовку, потом нужно будет снова выходить в море, и при этом обязательно избежать сражения с неприятелем.
— Крейсера Эссена отгонят «собачек», а вот Вирена нужно снимать — Роберта Николаевич лучше поставить капитаном порта в Дальнем. Князя Ухтомского отправить во Владивосток на смену контр-адмирала Греве — «Богатырь» там отремонтировали безобразно, он с трудом до нас дошел. Рейценштейна отправить на излечение — потерял задор, да и здоровье у него не очень после ранений — еще не оправился толком.
— Вы останетесь без младших флагманов, Николай Александрович.
— Можно выдвинуть достойных, есть решительные и энергичные из командиров кораблей первого ранга, которые не боятся проявлять инициативу в бою — Шульц, Шельтинг, да тот же Дабич с «Громобоя».
— В Адмиралтействе не утвердят ваши кандидатуры — Щенснович и Эссен исключение, и так перед походом мне без обиняков на то указали.
Великий князь внимательно посмотрел на Матусевича, словно прочитав его потаенные мысли, усмехнулся.
— Я знаком с ходатайством наместника о восстановлении в армии и на флоте пятого чина в табели о рангах, а также капитан-лейтенанта. Последнее государем одобрено — у моряков существует «пропасть» между лейтенантом и капитаном 2-го ранга, и ее решено «заполнить».
— Для генералов и адмиралов нужно «чистилище», ваше высочество. Бригадами могут командовать и полковники, с присвоением чина бригадира. Справятся, тогда и производство в генерал-майоры сделать. Тоже и на флоте — капитан-командоры вполне могут быть младшими флагманами, и командовать крейсерскими отрядами в соответствующем чине. Не смогут отличиться — то уйдут в отставку в следующем чине, только и всего. Но 5-й класс имеется на статской службе, его можно восстановить, пусть исключительно для военного времени. Это нововведение придаст энергии и решительности действительно инициативным командирам. Учтите — флот толком не воевал полвека, а армия пусть и вполовину меньше, но срок изрядный, чтобы «возросло» поколение генералов, видевших исключительно мирную службу. А она прививает совсем иные качества, чем те, которые потребны на войне.
Матусевич замолчал, прекрасно осознавая, что сказал члену правящей династии, шурином которого является сам самодержец, «лишнее» — критика существующих порядков, незыблемых, сложившихся за долгое время, являлась недопустимой. За меньшее адмиралов и офицеров безжалостно отправляли в отставку, а то и увольняли без права ношения мундира и лишали выслуженных пенсий. Но великий князь ничем не выдавал своего «неудовольствия», наоборот — видимо разрывы начиненных шимозой снарядов произвели на него определенное воздействие.
— Чтобы победить в войне, нам нужно избавиться от тех, для кого поездка сюда своего рода ловля орденов и чинов, — неожиданно произнес Александр Михайлович. — Они не переживают за дело, думают только о собственной карьере и выгоде. И таких много в Петербурге, эта война своего рода тоже «чистилище», только для всей нашей державы. И сейчас решается ее будущее — погибший «Рюрик» является лишь предтечей…
Так японцы запечатлели гибель русского крейсера, первого погибшего в бою — но ведь будет и Цусима…
Глава 9
— Это прелюдия к будущим морским сражениям, ваше императорское высочество. Уже не будет никаких долгих баталий, тянущихся часами. Нет, выход на оптимальную дистанцию стрельбы, имея превосходство в скорости — и максимальный темп стрельбы с необходимым превосходством в числе орудий крупного калибра, при совершенных способах управления огнем и при должной выучке комендоров. Это японцы нам сейчас и наглядно демонстрируют, а у нас лишь судорожные ответные реакции. И не более — мы окончательно потеряли инициативу в бою.
Матусевич говорил тихо, обращаясь исключительно к застывшему рядом великому князю, стараясь, чтобы его слова не услышали флаг-офицеры — в рубке было тесно, все стояли вплотную друг к другу.
— И еще одно можно выделить особо — японцы выбивают наши слабые корабли, сосредотачивая по ним огонь. Делают как раз то, к чему мы прибегаем со дня боя в Желтом море, выбив там «Фудзи» и «Ниссин», а они нам тогда изувечили «Пересвет» и «Цесаревич». А теперь представьте, что будет с «рюриковичами» и «иноками», когда противник перевооружит все свои броненосные крейсера и научится все делать правильно. Много ли тогда простоят под их сосредоточенным огнем прибывающие сюда с Балтийского моря наши броненосцы? Да та же 3-я эскадра вице-адмирала Рожественского, что сейчас спешно достраивается⁈
Вопрос из разряда чисто риторических — с чужих мыслей Матусевич прекрасно знал, что произойдет в Цусиме, и каким чудовищным разгромом закончится поход на Дальний Восток для адмирала, который сам не позаботился заблаговременно об усилении Тихоокеанского флота. Ведь в его эскадре половина кораблей линии как раз была из числа тех, что увели из Порт-Артура незадолго до начала войны. Или по дурости, что более чем возможно, либо уже вследствие прямого умысла, что лучше назвать без обиняков предательством, но японцев прямо спровоцировали напасть на противника, который стал намного слабее, чем был раньше.
— Слишком много странностей связано с этой войной, ваше императорское высочество, которые нельзя назвать случайным совпадением. А это наглядная демонстрация того, на что реально способен Того — вот такой вышел грустный каламбур. И чем ответить, пока не знаю — но через полчаса будет вторая передышка, это точно. Надо отправить еще одну радиограмму контр-адмиралу Лощинскому — пусть поторопится, нам каждый вымпел важен, и каждый выигранный час баснословно дорог!
Матусевич прекрасно понимал, что перед подчиненными никогда нельзя показывать своих сомнений, но никак не перед начальником штаба, что должен знать намного больше флагманов. Тем более, когда им является человек, который по «династической линии» может довольно скоро стать его непосредственным начальством, с погонами генерал-адмирала на плечах.
— Смотрите — мы снова бьем по «Фудзи», и это японцам определенно не нравится. А они в ответ сосредоточили огонь по «Пересвету» и «Полтаве», и не оставили нашего «Цесаревича» в покое. Броненосец каперанга Успенского слабейший во всей линии — оконечности не защищены от фугасов. А именно от них мы должны обезопаситься на будущее — вот тут хорошо подумать надобно. Но у нас только один док, и материалы заканчиваются — то, что завезли, и пытаемся доставить, маловато будет, но хоть что-то. Хорошо, что вы три вспомогательных крейсера привели — теперь у нас их ровно десяток, и можно начать надавливать на японское судоходство.