Отойти от пропасти (СИ)

— Я рад, что вы также являетесь сторонником этой концепции. Балтика слишком мелководна, чтобы держать на ней десяток броненосцев, да и не следует нам враждовать с кайзером. Времена крымской войны прошли, Ройял Нэви теперь не предпримет экспедиции для обстрела Петербурга. К тому же мы можем укрепить оборону береговыми батареями, что будут прикрывать минные постановки. Флот нужен здесь, на Тихом океане, а на Черном море достаточно иметь сильную эскадру, чтобы занять и удержать зону Проливов. При установке достаточного числа береговых батарей и минных заграждений в Босфоре и Дарданеллах, все Черное море навсегда будет надежно закрыто от вражеских посягательств.
  
— Полностью согласен с вами, Александр Михайлович. Потому нам потребно определенное число новых броненосцев береговой обороны со скорострельной артиллерией. И на севере тоже — там наши интересы, и к тому же льды, что служат немалым препятствием для неприятеля. Но север полон богатств, спрятанных втуне. Его нужно осваивать также, как и Сибирь с Маньчжурией, чтобы окончательно закрепить эти земли. К тому же нам необходимы Курильские острова, чтобы окончательно обеспечить за собой Сахалин, Камчатку и все охотское побережье.
Матусевич сознательно бросил «пробный шар» — великий князь только кивнул в ответ. Теперь стало ясно, что от притязаний на Маньчжурию царь уже не откажется, и в той или иной форме ее постараются присоединить к державе. Также как и упрочить интересы империи за счет ущемления желаний страны Восходящего Солнца. Но для этого нужна победа в этой войне, поражение грозит отсроченной на время катастрофой, и неизбежной революцией. Никто не считается с побежденными — ни соседи, ни собственное население, и виновным во всем сделают царя. Так что кровь из носа, но нужно одержать вверх, и может даже сегодня в этом сражении определится победитель — перед японцами точно такой же стоит выбор…
Эти броненосцы продолжали серию «адмиралов», но отсутствие средств в казне заставило отказаться от постройки… 
 
Глава 3 
Наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке адмирал Алексеев тяжело поднялся с мягкого кресла, прошелся по кабинету. Подойдя к окну, посмотрел в тщательно отмытое стекло, что блестело под яркими лучами осеннего солнца. Октябрь в южной Маньчжурии отличается намного более теплой погодой, чем в том же Приморье. Во Владивостоке бухта Золотой Рог всегда замерзает зимой, и белая гладь от города в море может простираться на два десятка верст от берега, то Талиенванский залив в Дальнем вообще не требует ледоколов. Да и морозы для того же Ляодуна крайне редки, хотя снег выпадает и реки покрываются льдом. Но все же это не северная часть Кореи, где река Ялу порой промерзает.
Евгений Иванович тяжело вздохнул, разглядывая настенную карту, покрытую россыпью значков, нанесенных разноцветными карандашами штабных офицеров. Адмирал достаточно хорошо ее уже «читал», зная местность, разбирался в обстановке. Сейчас на фронте от Ляояна до Мукдена сложился тот самый позиционный фронт, о котором его предупреждал командующий войсками Квантунского укрепрайона генерал от инфантерии Стессель. Однако хорошо Анатолию Михайловичу писать рапорта и «соображения» — у него сейчас фронт на перешейке у Цзиньчжоу всего в три версты, хотя, конечно, раньше был куда больше и протяженный — обвод укреплений Порт-Артура, нангалинские позиции, оборонительный сектор Дальнего, собственно гора Наньшань, закрывающая дорогу на Квантун. Потом фронт сместился на Волчьи и Зеленые горы, а там 3-ю осадную японскую армию генерала Ноги, таким образом, оказавшуюся в оперативном окружении, потихоньку додавили. Фактически истребили пятьдесят тысяч неприятеля, лишенного всяческой поддержки и подвоза — на море полностью господствовала порт-артурская эскадра, перешедшая в Талиенванский залив. А прорваться на Квантун через заградительный огонь канонерских лодок, которых поддерживали своим огнем броненосцы, даже отличная японская пехота не смогла. Да и не одной инфантерии в мире такой эпический подвиг не под силу.
— Теперь неприятелю Квантун никогда не взять, пока у Талиенваня стоит наш флот. Штурм будет отражен, а ближе осадные пушки не подвинешь — сметет корабельная и крепостная артиллерия. Сразу надо было так обустраиваться, а не цепляться за Порт-Артур — это сколько денег понапрасну разбазарили, а сколько еще Витте на своих затеях своровал…
Наместник выругался — он несколько раз отписал царю, доверием которого пользовался, о тех чудовищных просчетах, что допустили за год до войны два министра — финансов и военный, да управляющий морским ведомством. Да что там — Алексеев был уверен в прямом злоумышлении, вот только свои мысли не «прицепишь», нужны реальные и веские доказательства. Но генерал Куропаткин уже мертв — его застрелил великий князь Борис Владимирович, которого объявили помешавшимся и быстро «сплавили» на лечение. История мутная, понятно что молодого человека и пожилого генерала натравили друг на друга, спровоцировав на кровопролитие — как правильно говорят в таких случаях французы — «cherchez la femme» — «ищите женщину». К сожалению, и сама княгиня, ставшая инициатором ссоры, ничего не успела сказать — ее нашли мертвой. Именно отравленной — все признаки свидетельствовали, что она по незнанию выпила яд, не совершала самоубийства. Кто-то подсыпал быстродействующую отраву в чашку — вот женщина и напилась такого «чая», что умерла раньше, чем ее успели допросить отправленные адмиралом доверенные жандармы.
— Ничего, со временем разберусь, кто у меня тут «мутить» вздумал. И обойдусь без суда — прикопают где-нибудь, и всего дел…
В голосе наместника явственно прорезалась угроза — в Маньчжурии он не только чувствовал себя правителем, он таковым везде был, а отнюдь не местные китайские власти, что во всем ему подчинялись. Вернее, маньчжурские, потому что триста лет тому назад именно они завоевали «Поднебесную», установив свое господство. И правили поныне, хотя собственно китайцы ненавидели их правящую династию, которую сейчас возглавляла вдовствующая императрица Цыси. Единственное, где всевластье наместника было серьезно ограничено, так это непосредственно русские области и достаточно узкая «полоса отчуждения» КВЖД и ее южно-маньчжурской ветки.
— Пора наступать, тут не Троя, чтобы на здешних сопках не то, что десять лет, десять месяцев сидеть. Семи недель вполне хватило. Армия пополнилась и силы у нас сейчас больше, чем у неприятеля.
Наместник встал напротив карты, внимательно рассматривая нанесенные на нее значки, в которых угадывались пехотные и конные полки, артиллерийские дивизионы, саперные батальоны. Их сейчас много, очень много — целые россыпи, под началом более чем трехсоттысячная группировка. Каждый день приходили эшелоны с пополнением, вполне надежным и физически здоровым — теперь запасных старше тридцати лет не отправляли, да и то, исключительно «охотников». Но больше всего шло кадровых нижних чинов и офицеров — с каждого из полков отправляли по одной роте, причем исключительно первых по номеру, «государевых», их пополняли за счет других рот, и ответственным за это являлся лично командир полка. От дивизии направлялся сводный батальон усиленного состава — свыше тысячи двухсот нижних чинов и офицеров, возглавляемый лучшим из подполковников. И за весь период кампании, согласно царскому приказу, именно «донорская» дивизия отвечала за своевременное пополнение и обеспечение этих «экспедиционных» батальонов. Хотя поначалу командиры полков и начальники дивизий попробовали привычно «сплавить» негодный элемент — и Алексеев разъярился, его эти «куропаткинские экзерсисы» давно приводили в бешенство. Отписал императору, требуя примерно наказать нерадивых служак, и к вящему удивлению, к нему прислушались. Виновные в таком «подходе» генералы и полковники получили «высочайшее неудовольствие», с объявлением по округам, после чего оставалось или стреляться, либо с позором уходить в отставку. Как отрезало — теперь действительно стали отправлять лучших из лучших, нижних чинов, что отслужили не меньше двух лет и примерно аттестованных. Заодно направили в действующую армию добрую половину выпущенных из училищ подпоручиков — убыль в субалтернах была с лихвою восполнена во всех ротах, и даже превышен штатный состав, доведенный до четырех-пяти офицеров. Пополнения продолжали поступать, поток только начал набирать силу — к зиме армия потихоньку станет полумиллионной.