Дьюи. Библиотечный кот, который потряс весь мир

Тони передвинул лестницу. Дьюи снова снялся с места. Тони вскарабкался наверх, оперся локтем о книжную полку и уставился на этого упрямого кота.
— Это плохая идея, Дьюи. Я собираюсь красить стену, а ты будешь тереться о нее. Вики увидит синего кота, и знаешь, что за этим последует? Меня уволят. — Дьюи продолжал сверху разглядывать библиотеку. — Но тебя это не волнует, да? Ладно, я предупредил тебя. Вики!
— Я здесь.
— Ты это видишь?
— Ты хорошо сделал, что предупредил. С тебя снимается вся ответственность.
О Дьюи я не беспокоилась. Он был самый сознательный кот из всех, кого я знала. Он спрыгивал с полок, ни разу не оступившись. Он как-то прошелся боком вдоль стендов, как обычно делают кошки, и ни один из них не дрогнул. Я знала, что он может не только пройтись по полкам, не коснувшись влажной краски, но и в состоянии на цыпочках подняться по лестнице, не опрокинув банку с краской с самого верха. Куда больше я беспокоилась о Тони. Не так легко делить лесенку с королем библиотеки.
— Я уверена, что вы договоритесь! — крикнула ему я наверх.
— Использую все возможности, — отшутился Тони.
Через несколько дней Тони и Дьюи стали лучшими друзьями. Или, может быть, я должна сказать Тони и Дьюкстер, потому что он всегда так называл его. Тони считал, что Дьюи — слишком мягкое имя для такого мужественного кота. Ему казалось, что местные уличные коты собираются по ночам у окон детской библиотеки и насмехаются над его именем. Так что Тони решил, что настоящее имя Дьюи — Дюк, герцог, как у Джона Уэйна.
— Только самые близкие друзья могут звать его Дьюкстер, — объяснил Тони. Меня он всегда называл мадам Президент.
— Что вы думаете об этом оттенке красного цвета, мадам Президент? — мог спросить он меня, видя, как я иду по библиотеке.
— Вот уж не знаю. Мне он кажется розовым.
Но розовый цвет был нашим далеко не самым большим поводом для беспокойства. Внезапно выяснилось, что мы не можем согнать с верха пристенных полок нашего вежливого, хорошо воспитанного кота. Как-то Тони, обвел взглядом библиотеку и увидел Дьюи на верху пристенных полок в самом дальнем конце библиотеки. В то время Дьюи понял, какие изменения произошли в его жизни, — он может карабкаться на самый верх полок, стоит ему только захотеть. Он обходил библиотеку под самым потолком, и казалось, что наступит день, когда он вообще не захочет спускаться.
— Где Дьюи? — спрашивал каждый член генеалогического клуба, который собирался первую субботу каждого месяца, как и все клубы, которые собирались в библиотеке.
Наша Круглая комната была самым большим местом для собраний в городе, и обычно ее кто-то занимал. Члены клуба привыкли к общению с Дьюи. Это началось с того, что Дьюи вспрыгивал в центр стола в начале каждого заседания. Он обводил взглядом всех участников встречи, а потом подходил к каждому сидящему за столом, нюхал его руку или смотрел ему в лицо. Сделав полный круг, он выбирал одного из присутствующих и устраивался у него на коленях. О чем бы ни шла речь на заседании, Дьюи никогда не менял порядок своих действий. Единственным способом справиться с ним было выставить его и закрыть дверь.
На первых порах поведение Дьюи встречало сопротивление, особенно со стороны деловых и политических групп, которые часто заседали в Круглой комнате, но через несколько месяцев даже коммивояжеры стали считать Дьюи светлой личностью. Генеалогический клуб воспринимал его присутствие как игру, потому что каждый месяц Дьюи выбирал кого-то другого для времяпрепровождения. Члены клуба смеялись, и каждый уговаривал Дьюи перебраться к нему на колени, почти как дети в «час истории».
— В эти дни Дьюи занят другими делами, — объяснила я им. — С тех пор как Тони стал красить библиотеку, Дьюи изменил своим привычкам. Но не сомневаюсь, как только он поймет, что вы здесь…
И, словно услышав меня, Дьюи показался в дверях, вспрыгнул на стол и начал свой обход.
— Дайте знать, если вам что-нибудь понадобится, — сказала я гостям, возвращаясь в главную часть библиотеки.
 
Никто ничего не сказал; все были заняты наблюдением за Дьюи.
— Это нечестно, Эстер, — услышала я голос одного из участников собрания, — должно быть, у тебя в кармане тунец.
Когда три недели спустя Тони кончил окраску, Дьюи было не узнать. Может, он вообразил себя настоящим герцогом, потому что отказался от привычки сидеть у кого-то на коленях и дремать. Он хотел заниматься исследованиями. И карабкаться. И самое главное — искать новые места, по которым можно лазить. Мы назвали этот этап его жизни этапом Эдмунда Хиллари в честь знаменитого восходителя на горы. Дьюи не хотел отказываться от восхождений, пока не достигнет вершины своего личного Эвереста, чего он добился месяц спустя.
— Дьюи сегодня утром показывался? — спросила я Одри Уиллер, которая работала на абонементе. — Он не пришел завтракать.
— Я его не видела.
— Дай знать, если появится. Хочу убедиться, что он не заболел.
Через пять минут я услышала изумленный возглас Одри:
— О господи!
Она стояла посредине библиотеки и смотрела наверх. А оттуда, сидя на самом верху шпалеры светильников, на нее, свесив голову, смотрел Дьюи.
Когда Дьюи понял, что мы его заметили, он убрал голову, став таким образом совершенно невидимым. Пока мы смотрели, голова Дьюи вынырнула в нескольких футах от прежнего места. Затем снова исчезла, чтобы появиться еще на несколько футов дальше. Полоса газосветных светильников тянулась футов на тридцать, и он, похоже, часами прогуливался по ней, наблюдая за нами.
— Как нам согнать его оттуда?
— Может, стоит позвонить в город? — предложил кто-то. — Они пришлют человека с лестницей.
— Давайте просто подождем, — сказала я. — Наверху он не приносит никакого вреда и рано или поздно спустится поесть.
Через час Дьюи легкой походкой появился в моем кабинете, облизываясь после позднего завтрака, и вспрыгнул ко мне на колени, чтобы я его поласкала. Он был явно вдохновлен своей новой забавой, но не хотел переигрывать. Я знала, что он умирает от желания спросить: «Что ты обо всем этом думаешь?»
— На эту тему я даже не собираюсь говорить, Дьюи.
Он ткнулся в меня головой.
— Я серьезно, Дьюи.
«Ну и ладно, я вздремну. Ты знаешь, прекрасное утро».
Я порасспрашивала коллег, но никто не видел, как он спускался. От нас потребовалось несколько недель непрерывного наблюдения, чтобы понять, как он действует. Сначала Дьюи вспрыгивал на пустой ящик в рабочей комнате. Затем — на шкаф с папками, откуда совершал длинный прыжок на верх временной стенки вокруг рабочего пространства, где можно было спрятаться за толстой подшивкой истории Спенсера. Отсюда оставалось всего четыре фута до арматуры освещения.
Конечно, мы могли переставить мебель, но, поскольку она уже была прикреплена к потолку, понимали, что это ничего не даст, кроме скрипа старых костей, и не отвлечет Дьюи от прогулок по светильникам. Если кошки не знают о существовании чего-либо, их легко не подпускать туда. Если же они знают о чем-то, но это вызывает у них желание добраться туда, и они начинают соображать, как это сделать, то остановить их почти невозможно. Кошки — далеко не ленивые существа; приступив к делу, они могут разрушить самые продуманные наши планы.
Кроме того, Дьюи обожал прогуливаться по светильникам. Он любил вышагивать вперед и назад, от одного конца до другого, пока не находил что-то интересное. Тогда он ложился, свешивал голову с краю и смотрел. Посетителям это тоже нравилось. Когда Дьюи расхаживал наверху, было заметно, как они водят головой из стороны в сторону, словно стрелки на часах. Они разговаривали с ним. Когда детям показывали, как Дьюи свешивает голову, они визжали от восторга. И задавали очень много вопросов:
— Что он делает?
— Как туда залез?
— А он не сгорит?
— Что, если он упадет? Он разобьется?
— А если он свалится на кого-то? Они погибнут?
Когда дети выясняли, что не могут присоединиться к нему под потолком, они просили его спуститься.