Древняя Греция. От Геракла до Перикла

Самая большая проблема – невозможность установления времени, когда жил Гомер. Размах гипотез в древности – от Троянской войны до VIII века до н. э. Мы можем наверняка сказать, после VIII века Гомера чтили и заучивали его поэмы по всей Греции. Вполне возможно, до «темных веков» они существовали и в писаном виде – в микенских или финикийских записях, а в период утраты общедоступной письменности существовали в виде отрывков, которые носили с собой рапсоды, освежая в памяти строки Гомера перед устными выступлениями. Что поэмы явно носят черты устного предания, ни о чем не говорит. Поэмы слушали, поэтому их запись – следствие способа представления произведений, а не формы их сохранения.
К сожалению, расшифровка микенского линейного письма Б дала нам только имена, сходные с именами гомеровских героев. И больше почти ничего. Поскольку сохранились только те записи, которые велись на глиняных табличках. Да и то на тех, которые случайным образом оказались обожжены в пожарах микенских дворцов.
Хозяйственные записи – все, что нам оставило линейное письмо Б. Считается, что это письмо не было приспособлено к гомеровскому гекзаметру – слоговая запись сложнее для передачи поэтической ритмики, чем пришедший взамен греческий алфавит, передающий звуки. Но ведь и позднейшая запись Гомера потребовала множества искажений слов и вставок целых фраз для поддержания ритмического рисунка. По «поэтическим вольностям» мы прекрасно видим, что русское стихосложение предназначалось для декламации, но также и для чтения.
Запись устной речи, как предполагается, накладывает на текст неизгладимый отпечаток, который и находят у Гомера, сравнивая его поэмы с текстами, которые наверняка создавались греками при восстановленной письменности. Но заметим, что исправления Гомера происходили вплоть до III в. до н. э., и это неизбежно наложило отпечаток в новой письменной традиции. В таком случае, если мы не замечаем, где в поэмах Гомера явно устная традиция, а где письменная вставка, значит, различия не столь существенны. Кроме того, целостность поэм и их объемность говорят о том, что их замысел рожден также целостно, а не составлен из отдельных фрагментов существующих устных преданий. Мы не можем увидеть различие в методе сохранения текста, но достаточно ясно различаем элементы микенских реалий, отделенных веками даже от греческой архаики. Сомнительно, чтобы огромные тексты в течение такого длительного времени были только лишь достоянием устной традиции.
Целесообразно заключить, что поэмы Гомера содержат как устный, так и письменный элементы, и сохранены первоначально микенской письменностью и последующей устной традицией, записанной уже греческим алфавитом. Аэды (певцы, о которых упоминает и Гомер) помнили поэмы и, возможно, пользовались отрывочными записями, которые только они и могли читать, а позднее профессия рапсода – «сшивателя песен» – позволила не утратить их основной сюжет и сохранить сочинения Гомера до момента, когда они могли быть зафиксированы новым письмом. Важнейшим средством для сохранения устного предания были состязания рапсодов – на точность и максимальную длительность воспроизведения поэм Гомера. Эта традиция поэтических агонов известна по всей Греции уже к VIII–VII вв. до н. э.
Удивительным фактом древнегреческой истории является государственный статус поэм Гомера, который возник в Афинах, сначала благодаря Солону, который ввел на Панафинеях исполнение только этих поэм, а потом – благодаря тирану Писистрату, составившему комиссию по сверке существующих версий. Появлению «канонического» текста поэм Гомера мы обязаны некоей религиозной реформе: скорее всего, она была связана с унификацией пантеона греческих богов, основные знания о которых должны были иметь общегреческое значение и иметь древнейшее происхождение. Поэмы Гомера и Гесиода были единственным таким источником общегреческого масштаба. К тому же они вводили в греческую современность «поколение героев», излюбленное в изобразительном искусстве. Тем самым происходила не только унификация культа, но и укрепление предания, владельцем «истинной» версии которого становились Афины. «Илиада» и «Одиссея» оказывались не только народным преданием, но и государственной эпической традицией. Странствующие поэты становились своего рода трансляторами официального культурного стандарта, зафиксированного Писистратом. Скорее всего, «канонические версии» были созданы и для других поэтических произведений, а за их произвольное изменение полагалось жестокое наказание – штраф или изгнание (как это произошло с Ономакритом и Диконом).
 
Вполне возможно, что в поэмы в тот период были сделаны «политические вставки». К таковым относят слова, которые служат обоснованием прав афинян на о. Саламин: «Мощный Аякс Теламоний двенадцать судов саламинских вывел с собою и стал, где стояли фаланги афинян». Мнения о существовании подобных вставок бытуют с древности, но мы не видим ни существенного присутствия у Гомера афинской темы, ни афинских героев (за исключением третьестепенных вождей Стихия и Менесфея и еще двух героев – без слов, без сюжетных линий, без подвигов). Обвинение Писистрата в политической редактуре поэм как раз, скорее всего, были политически обусловлены, поскольку исходили в основном от мегарских авторов, вспоминающих о захвате Саламина афинянами во времена Солона. Таким образом, работа комиссии Писистрата ставила себе целью восстановление изначального целостного текста, искажаемого рапсодами, а не внедрение в текст каких-то политических вставок. Афинам достаточно было обладания «самым правильным» текстом Гомера – в этом был главный политический результат. Афины стали хранителями общегреческой реликвии. Хотя «Илиада» была сложена из отдельных гомеровских песен в «Ахиллеиду», а покровителем Ахилла была богиня Афина. Получалось, что в политических целях Афин было сохранение в такой форме древнейшего предания.
При многовековом редактировании поэм Гомера в них чудесным образом остались противоречия, связанные с воздействием некоей «священной силы» – государственной цензуры, которая в более поздние времена была замещена традицией – привычкой не повреждать сюжетных событий изначального текста, а работать только над стилем. Среди самых явных противоречий: в «Илиаде» стена вокруг ахейского стана то появляется, то замещается рвом, то пропадает вовсе. Хронология распределена по песням поэмы крайне неравномерно: третий день боев оказывается на порядок насыщеннее событиями, чем два предыдущие. Менелай убивает пафлагонского вождя Пилемена, но позднее тот же Пилемен оплакивает своего убитого сына. Гектор убивает фокейского вождя Схедия дважды в разные моменты повествования. Все эти проблемы рассеиваются, если допустить перестановку песен при сохранении их содержания.
На бережное отношение к тексту гомеровского эпоса указывает сохранение разночтений с мифологической традицией. В «Илиаде» упоминается, что Эдип умер в Фивах, а по традиции считается, что это произошло в Колоне близ Афин. Гомеровский Тидей похоронен в Фивах, хотя считается, что его могила в Элевсине. У Гомера в «Одиссее» Филомела считается дочерью Пандарея, а по традиции считается, что она дочь афинского царя Пандиона. В «Илиаде» Гекуба – дочь Диаманта, по традиции – Киссея. У Гомера Минос – мудрый судья, друг Зевса, в афинской традиции – враг.
Перед лингвистами стоит вопрос о том, изменялся ли язык гомеровских поэм за столетия их редактирования. Что прямого перевода с одного диалекта на другой не было и быть не могло, считается общепризнанной истиной. Также считается, что основным для поэм Гомера является ионийский диалект – ответвление аттического диалекта, очень сходного с ним. Вместе с тем, присутствуют также элементы эолийские и специфически аттические. Ряд терминов, безусловно, относятся к микенской архаике.
Микенские термины: аог (меч), bios (лук), dais (факел, или война), egchos (копье), entea (вооружение), ios (стрела), pelex (шлем), sacos (щит), tryphaleia (шлем), phasganon (меч). Микено-эолийскиетермины: damemi (укрощаю), phobos (страх или бегство), charme (битва, страсть к битве) и др. Эолийские термины: aichmetes (копейщик), eychos (слава), cydos (слава, термин более позднего происхождения), aspistes (щитоносец), thorectes (латник) и др. Эолийско-ионийские термины: aichme (копье), aspis (щит), dory (копье), eris (ссора), thorex (панцирь), cnemis (поножи), xiphos (меч), oistos (стрела), toxon (лук) и др. Ионийские термины: acontistes (копьеметатель), eirene (мир), neicos (вражда), hoplon (оружие), ponos (сражение), toxeyo (стреляю из лука), typto (поражаю), philotes (мир), phyxis (бегство) и др. Микенско-эолийско-ионийские термины: ballo (метать, поражать, ранить), mache (сражение), nice (победа), polemos (война), machomai (сражаюсь), nicao (побеждаю), pheygo (обращать в бегство) и др.