Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография

В том же 2005 году «Чиж & Co» и «РЛ» записали сплит-альбом «44», который представлял собой перепевки хитов друг друга (кстати, первый опыт такого рода в России). «Разные люди» исполнили «Такие дела», «Деньги», «Еду, еду», «Папиросы» и «Ассоль», а «Чиж & Co» — «Аты-баты», «Траверзу», «Веру», «Родину предков» и «Проходчика». Звукорежиссером «44» был Юрий Морозов, это одна из последних сделанных им записей. 23 февраля 2006 года он умер от рака, долго и мужественно сражаясь с этим страшным недугом. Глубоко символично, что его отпели и похоронили на Серафимовском кладбище, названном так в честь русского святого, принявшего при жизни подвиги пустынножительства и затворничества.
В 2007 году Чиж поучаствовал в записи очередного альбома Михаила Владимирова «На грани изумруда» (спел «Бронзовую песню» и дуэтом с Михаилом — «На грани изумруда»).
К сожалению, в силу разных причин не сложился совместный проект с Юрием Шевчуком (планировался альбом с рабочим названием «Песни о войне и мире») и лидером «Сплина» Александром Васильевым. «Когда мы с Сашкой познакомились, — рассказывал Чиж, — я вообще долго не мог в себя прийти. Мы много думали о совместных проектах. Хотели песню записать — Костя Кинчев, Санек и я, но так и не срослось».
Поскольку Чиж не склонен афишировать свою помощь друзьям и коллегам, есть опасение, что приведенный список далеко не полон.
А одной из самых удачных совместных работ, которая очень точно легла на стилистику Чижа, стала его запись в 2000 году с питерской группой «Кафе». Многие помнят их песню «Товарищ сержант», которую в свое время часто крутили FM-станции. Бас-гитарист «Кафе» Дмитрий Бациев рассказал по этому поводу забавную историю, случившуюся в крымском Коктебеле: «Мы сидим на набережной в кафе, на котором написано — “Кафе”. И тут как раз по радио звучит песня “Товарищ сержант”. За соседним столиком кто-то вдруг говорит: “О! Чиж!” Я говорю: “Как же так, ребята? Эта группа называется «Кафе»” [125], — и показываю на вывеску. Этот человек долго со мной не соглашался, перебрал разные коллективы, в итоге уже до “Машины времени” дошел...»
Вокалист «Кафе» Алексей Смирнов и Чиж записали дуэтом песню «Это сладкое слово свобода», которая логически продолжала «Такие дела»:
 
 
Мы служили мишенью для драк
 
И бедой для общественных мест,
 
Нам квартирой был душный чердак,
 
Нам столовой был грязный подъезд.
 
И мне напомнят, что это не сон,
 
Следы на теле от ментовских сапог,
 
И очень жаль, что угроблен «Сайгон»
 
И стал московским весь питерский рок...
 
 
  
Обыкновенный концерт (Summary)
 
 
— Сережа, не трудно ли в таком почтенном возрасте играть «музыку молодых»?
 
В гримерке раздается смех Чижа:
 
— Я думаю, это шутка? Давно я так уже не смеялся! Сложно, очень сложно...
 
Парни из-за его спины:
 
— Серега уже давно сломался!
 
Чиж:
 
— Да, в моем-то возрасте остается только сидеть на кресле-качалке.
 
Парни, хихикая:
 
— Мы его возим обычно. Он же уже ходить не может.
 
Фрагмент интервью «Чиж & Co» в Челябинске
 
 
Те, которые дорогу любят, просто мало ездят...
 
Из газетного интервью Чижа
 
Что происходит, когда ничего не происходит? Правильно, будни.
Будни востребованного музыканта, как ни цинично это звучит, состоят из концертов и гастрольных туров. Для него это не только кусок хлеба, привычный образ жизни, но еще и потребность организма — игра на сцене сравнима только с сексом: физически тяжело, но чертовски приятно. Великий джазовый барабанщик Арт Блейки на старости лет признался: «Если я не играю, я готов лезть на стену! В игре моя жизнь, мое здоровье».
 
Концерт, соглашается Чиж, это действительно своего рода наркотик: «Бывает ведь вот как... Я лежу дома, смотрю кино, а в голове стучит, что мне через час надо идти выступать, и начинается ломка — и температура поднимается, и желудок схватывает, еще чуть-чуть, и истерика начнется... А как сяду в автобус (или поезд, если гастроли) — всё проходит. Чудеса».
Из газетной статьи: «Перед концертом у Сергея Чигракова был не самый довольный вид. Но вот он вышел к микрофону, отыграл первый номер и заулыбался. Профессиональная привычка? Возможно. Но, по-моему, он и в самом деле любит играть...»
Случаются, конечно, перепады настроения, когда гастрольный конвейер изматывает его так сильно, что хочется только одного: очутиться на необитаемом острове и целыми днями лежать на песочке, уставясь в лазурное небо. Однажды Чиж так и сделал, отправившись на Ямайку, на родину Боба Марли, сенсимильи и регги. «По-честному, на целых две недели. Я вообще ничем не занимался. Залег на пляже и сгорел на второй день...»
Но регулярно позволить себе такие каникулы могут только западные рок-группы, жизнь которых катится по прочно отлаженной схеме: сочинение материала — выпуск альбома — гастрольный тур в его поддержку — получение авторских отчислений от трансляций по радио и ТВ плюс процентов от продажи пластинок, футболок, постеров и т. д. — затем написание нового материала и запись очередного альбома. Если песня с альбома сумела пробиться в мировые хит-парады, она, как хорошая дойная корова, может довольно долго (и, что немаловажно, регулярно) приносить своим авторам молоко цвета американских банкнот.
Один «Перекресток» (или «...О любви»), если бы в России реально действовало авторское право, принес бы Чижу миллионы. Но что мечтать о несбыточном? Поэтому отечественный рокер, чтобы прокормить семью, должен постоянно гастролировать. («Хочу побыстрее расплатиться за квартиру», — признался Чиж.)
Сборы. Случалось, что Чиж забывал гитару дома. Приходилось ловить такси и мчаться обратно. Поэтому лучше, когда всю группу, чтобы отвезти на вокзал или в аэропорт, собирает микроавтобус, заранее заказанный директором. Есть шанс, что коллеги подскажут: «Чтой-то ты, Серега, какой-то не такой... без гитары. К чему бы это?»
Дорога. Чижа, как и всю группу, радует, что в авиапарке России стало меньше самолетов Ту-154, а больше «Боингов». И дело тут не в отсутствии патриотизма. Просто в Ту-154, который был спроектирован еще в советские времена, кофр с гитарой (или аккордеон Баринова) не помещается в отделение для ручной клади и одежды.
Воздушные приключения для «чижей» вообще характерны. Классическим стал случай, когда группа летела на концерт в Хабаровск, а приземлилась в Комсомольске-на-Амуре. «Летчик просто сказал: “Я дальше не полечу”. Чисто поле, зима градусов под сорок. Мы одеты в курточки и рубашечки. На ногах “казаки”. Мы же не думали, что нас выбросят где-то в тайге. А вечером у нас концерт в Хабаровске! На наше счастье, поймали автобус, сели, поехали. Чтобы не замерзнуть, выпили водки. Для полного счастья начался сильный буран. Шофер вез нас через тайгу. Как он нас вез, не знаю. Я даже не смотрел, было страшно. Опоздали часа на три. Но люди нас дождались. Мы задвинули очень злой концерт. Выглядели как злобные сибирские панки. Особенно сильно прозвучала в нашем исполнении песня “Еду, еду, еду я”».
Если группа едет на гастроли поездом, это тоже не сахар: как и пятнадцать лет назад, их по-прежнему достают попутчики: «Они, если узнают, всё норовят с пузырем прийти, и не всегда ко времени. А я что, железный дровосек, что ли?»
Назойливые соседи — не единственная проблема. Комфорт на железных дорогах бывшего СССР по-прежнему далек от идеала: во время перегона из Киева в Харьков группе пришлось ехать в разных вагонах, на верхних полках — у кого-то двери не закрывались всю ночь, а в купе, где ехали Чиж с Валентиной, трижды сменился состав пассажиров. А сразу же по приезде им предстоял большой и ответственный концерт...