Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография
— Мне бы радоваться, — говорит Чиж, — что я еду в Москву, в «Горбушку», а у меня мысль о том, что в Харькове жена с дочкой сидят без копейки денег. И, видя мой унылый вид, Березовец спрашивает, в чем дело. «И это всё?.. Говно-вопрос. Решим». Когда мы с ним подошли к служебному входу «Горбушки» и увидели огромную толпу народа, я встал и думаю: «Ну и кому я сейчас скажу, что мне надо пройти? Мне любой в лицо рассмеется: “Ты кто вообще такой, мальчик?!”»
В середине концерта Гребенщиков вывел Чижа на сцену, представил публике, и тот, переждав жидкий свист (москвичам Чиж был незнаком, но протеже БГ заслуживал внимания), спел под гитару «Мышку» и «Хочу чаю». За кулисы special guest уходил под аплодисменты.
— Я тогда заболел, у меня была жуткая температура. На последние деньги Березовец взял места в мягкий вагон. Он так вздрючил проводницу, что та чуть ли не каждые пять минут прибегала в наше купе с градусником. В Питере я свалился у него дома, и его мама, Наталья Адольфовна, меня лечила, отпаивала-откармливала всем, чем могла... Игорь тогда, на самом деле, меня очень тронул. С его стороны это была такая нормальная мужская забота. И я тогда подумал: хорошо, если бы такой человек стал моим директором...
* * *Вернувшись в Харьков, Чиж рассказал Чернецкому о своих планах записать сольник. Тот решительно его поддержал: «Раз у тебя есть такая возможность, надо обязательно ее использовать».
Разумеется, «Разным» вряд ли нравился дрейф Чижа в сторону Питера. Но что они могли предложить взамен? За 42 месяца совместной жизни с Чижом группа записала три альбома — «Дезертиры любви», «Буги-Харьков» и «Бит». По разным причинам ни один из них не вышел, не «выстрелил». Выпуск пластинки «РЛ. 1992», на которую возлагали столько надежд, неожиданно затянулся. Сначала трагически погиб спонсор, президент брокерской фирмы «Русь», затем на заводе случилась нехватка винила [85]. Появились серьезные опасения, что диск повторит судьбу «Буги-Харькова», который тоже был записан на «Аудио-Украине», но так и не вышел. Других реальных проектов пока не предвиделось.
Собираясь в Питер, Чижу предстояло решить два вопроса: какие песни он будет записывать и с какими музыкантами. К марту 1993-го у него имелось примерно сто своих вещей. «Я задумывал пластинку как подарок старым хиппанам», — говорил он, подразумевая старшего брата и его друзей. Эта простая мысль определила тематику материала. С другой стороны, Чиж должен был проявить уважение к «РЛ». То есть не записывать те песни, которые прочно вошли в репертуар группы.
— Для пластинки я отобрал вещи, которые мы практически не играли с «Разными», либо те, которые я исполнял сольно под гитару, — «В старинном городе», «Такие дела», «Мышку», то есть чувствовал, что имею на них право. «Автобус» я вообще пел только в компаниях.
С музыкантами вопрос обстоял деликатней. Чиж был сыт по горло компромиссами на записи «Буги-Харьков». На этот раз он хотел записать свои песни именно так, как он их слышал. Но если бы «Разные» приехали с ним в Питер, противостоять их влиянию было бы сложно. В итоге неминуемо вышел бы «Буги-Харьков» № 2.
Кроме того, Чиж давно мечтал поработать в студии с питерскими музыкантами. Критерий для их отбора мыслился самым простым: это те люди, с которыми он хотел бы сыграть джем. К тому же Бурлака как продюсер проекта настаивал на соблюдении магической формулы: «лучшие музыканты лучших питерских групп». Он был уверен, что «звездный состав» подогреет интерес к чижовскому альбому. Андрей Петрович даже затеял дополнительную интригу, уговорив поучаствовать в записи Юрия Шевчука.
— В ту пору его с Гребенщиковым многие воспринимали как антагонистов. Абсурд полный! Но многим казалось, что «ДДТ» и «Аквариум» — разные полюса нашего рок-н-ролльного диполя. И была мысль, что, если в одной песне сойдутся БГ и Шевчук, это будет удачный коммерческий ход.
Но заполучить Шевчука помешал жесткий гастрольный график. Его участие в проекте ограничилось 12-струнной гитарой «Yamaha», которую он одолжил на запись. В итоге «ДДТ» был представлен в студии «духовой секцией» в лице «Дяди Миши» Чернова (флейта, саксофон) и губного гармониста Александра Бровко, а другой рок-титан, «Аквариум», — БГ и басистом Сергеем Березовым. К ним примкнули вольные стрелки — барабанщик Николай Корзинин, знакомый Чижу по записи «Бита», и бывший скрипач «Аквариума» Иван Воропаев. Последний только что вышел на свободу, отсидев по статье «дважды два четыре» (ст. 224 УК) за употребление наркотиков.
Так или иначе, получилось «с бору по сосенке», но бор был изначально элитным.
Бурлака понимал, что успех пластинки во многом зависит от хорошего звукорежиссера. Примериваясь к записи, он попросил работавшего на «Мелодии» 45-летнего Юрия Морозова прослушать «классного хлопца из Харькова». Тот доверял оценкам коллеги, но, зная его порой чересчур восторженное отношение к новым «звездам», был осторожен.
— Я, как обычно, принимал клиентов на студии, — рассказывает Морозов. — Пришел Чиж. Мы стали пробовать какие-то варианты. Я смотрю: парень действительно классно играет. Чиж тут же нервно забил «косяк», закурил. Я подумал: «Чего он так суетится? Боится, что ли, как новичок, микрофонов?» Уже потом, через год или два, он мне признался: «Ты не представляешь, что это такое — прийти на студию и вдруг увидеть живого Морозова».
Знакомьтесь: Морозов
Молодой гитарист пришел записываться на студию. Но вот незадача: чем больше играет, тем хуже получается... Время 12 часов ночи. За стеклышком сидит грустный оператор. Кофе кончился, сигарет нет, жена три раза звонила, обещала из дому выгнать. Включает он микрофон в студии и говорит гитаристу: «Слушай, парень, ты хоть гамму-то сыграть можешь?» — «Нет проблем!» — «Сыграй, а я потом нарежу!..»
В далеком 1973 году, когда 20-летний Андрюша Макаревич еще лабал на танцах в южном лагере «Буревестник», а его ровесник Боря Гребенщиков впервые появился на публике с песенками Кэта Стивенса, энтузиаст-одиночка Юрий Морозов записал в Ленинграде первый на Руси рок-альбом — «Вишневый сад Дж. Хендрикса». Именно этот факт дал основание Артемию Троицкому, автору книги «Рок в Союзе», назвать Морозова «пионером самодеятельной звукозаписи» в СССР.
Запись проходила в обычной комнате питерской коммуналки. Причем Морозов был не только автором музыки и текстов, но и музыкантом, сыгравшим в одиночку — методом последовательного наложения — все инструментальные партии. Звукозаписывающей техникой ему служили советские магнитофоны «Юпитер-201 стерео» и «Айдас».
Со стороны этот процесс выглядел как цирковой номер. Морозов был обвешан микрофонами и опутан проводами, как новогодняя елка. На голове — наушники, в руках — гитара. На специальной подставке был установлен бубен. В зубах он держал тросик, чтобы включить в нужный момент кнопку записи. Рывком головы Морозов дергал тросик, тут же выплевывал его изо рта, начинал кричать, бить по струнам, стучать одной ногой в бубен, а другой регулировать уровень громкости. Чтобы записать альбом, звучащий 33 минуты, ему потребовалось полтора месяца непрерывной работы по 10–12 часов в сутки.
Сын офицера-фронтовика, Юрий родился в 1948 году в Крыму, откуда семья переехала на Северный Кавказ, в Орджоникидзе. В школе Морозов с головой ушел в радиотехнику. Смастерив простенький передатчик, он стал «радиохулиганом» — передавал в эфир записанные на рентгеновских снимках «Rock Around The Clock» Билла Хейли, «Тюремный рок» Элвиса Пресли, «Twist Again» Джонни Холидея. (Опыты нелегального диджейства пришлось резко бросить, когда на улицах города появились машины-пеленгаторы.)
Однажды он услышал по радио Бейрута «Can’t Buy Me Love». С этого момента началась его битломания. За гитару он взялся, как считает сам, безумно поздно — в 19 лет. Первое время гармонии, партии баса и соло-гитары он «снимал» на слух — с радиоэфира и пленок, прошедших, по меньшей мере, десять перезаписей. Отделить там один звук от другого для человеческого уха было неимоверно сложно. Тем не менее именно таким способом Морозов разучил около сотни песен The Beatles, Rolling Stones и Kinks. Видимо, это и был его первый шаг в профессию звукорежиссера.