Хорошее стало плохим (ЛП)

— Итак, к чему этот концерт? Мы притворяемся вместе перед братьями? Я тебя прикрываю, они спрашивают, где ты был?
— Звучит почти правильно, — согласился он, когда ему принесли пиво, и горячие крылышки рухнули на стол между нами. Он смотрел, как я накидываюсь на курицу, и его глаза светились юмором, — Я не доверяю тебе, Харли, но я должен. Облажаешься со мной, и я выпотрошу тебя тем же ножом, которым, как они утверждают, убили моего кузена. Ты понимаешь меня?
Я говорила с набитым цыпленком ртом, отрывая кусок мяса от кости. — Если ты выпотрошишь меня, тебе придется заплатить Падшим. Я бы сказала, это плюс-минус год или два, если ты коснешься волоса на моей гребаной голове, они проведут десятилетие, держа тебя на грани смерти, ежедневно пытая тебя за то, что ты причинил боль их принцессе.
— Несомненно, — он легко согласился, засовывая целое крыло в рот, а затем обсасывая чистые кости между зубами.
— Итак, это то же самое. Мне нужно прикрытие, это ты.
Он моргал, глядя на меня, затем его глаза метнулись к двери, которая открылась на звук хихиканья женщины. Его улыбка растянулась на его лице, как будто ее дергали за нитку, когда он перевел взгляд с новичков на меня.
— Сделано.
Через две секунды я поняла, почему он улыбался, и мне не понравилось, что он знал достаточно, чтобы довольствовать моим предстоящим дискомфортом.
— Харли, детка! — воскликнула Лейкен, бросившись в кабинку рядом со мной, крепко обхватив руками мою шею.
Я закрыла глаза и стиснула зубы от воспоминаний, ощущение их ран на мне было так похоже на ощущение Крикета, сомкнувшегося на мне сверху, его пистолет скользил и охлаждал мое бедро по кромке моих трусиков и под…
— Рад тебя видеть, брат, — голос Дэннера прервал мое смятение, и я увидела, как он наклонился вперед, чтобы обнять Рэта в мужественном рукопожатии.
— Не могу поверить, что ты не рассказала мне о Рэте, — громко прошептала Лейкен, все еще обнимая меня, но уже более свободно, — Ты трахалась с ним, пока была с Крикетом?
— Лейкен, — рявкнул на нее Дэннер, прежде чем я успела ответить, — Господи, женщина, ты когда-нибудь собиралась подумать, прежде чем говорить?
Было странно слышать, как Дэннер говорит в байкерских сокращениях, и это было слишком настолько, что вызывало покалывание возбуждения, простреливающее мне между ног.
Боже, он выглядел как ходячий секс в этой кожаной куртке.
Я снова сосредоточилась на Лейкен, которая выглядела должным образом наказанной, и похлопала ее по руке, прежде чем стянуть ее с себя. — Не упоминай об этом снова, детка. Но, если хочешь поговорить о сюрпризах, когда ты переспала с этим парнем? Как его зовут?
Рэт плохо скрывал свой хохот за кашлем, и я бросила на него настороженный взгляд, потому что, похоже, он слишком много знал о моей истории с Дэннером.
Лейкен взяла одно из моих крыльев и сказала. — Харли-Роуз, это мой мужчина, Лев.
— Лев, — подумала я, — Как ты раздобыла его?
— Когда он начал разведку, он был чернильным девственником, так что мальчишки отвели его в магазин Джилли и заставили его сделать наколку. Он не принимал ни таблеток, ни уколов, чтобы притупить боль, и выбрал огромного рычащего льва над его сердцем, заключенным в заросли этих роз и шипов, — мечтательно вздохнула Лейкен, пересказывая историю, совершенно не подозревая о моей неестественной неподвижности рядом с ней, — Это в сочетании с тем фактом, что он пришел с улицы с железными шарами, чтобы сразу стать Жнецом и чтобы его взяли в качестве прихвостня около двух лет назад, не имея никакого отношения к клубу вообще, ну, ребята решили, что у него хватило смелости, понимаешь?
Я не понимаю. Его мужество и убежденность были половиной причины, по которой я начала называть его Львом в детстве. Я не знала никого настолько глупо храброго, настолько убежденного в своей миссии делать добро и исправлять ошибки.
Я поняла символику татуировки больше, чем кто-либо другой.
Дэннер смотрел на меня, его глаза, словно острие горячего ножа, впивались в мою кожу, но я не хотела смотреть в его сторону. Если бы я это сделала, все мои выстроенные стены рухнули бы, и все, что осталось бы, это я в моей самой низменной форме, слабая и нежная, и его.
 
— Вы когда-нибудь слышали о Трусливом Льве? — спросил Рэт.
Я расхохоталась, потрясенная тем, что большой плохой байкер знал Волшебника страны Оз, и была в восторге от того, что он использовал его, чтобы оскорбить Дэннера.
Даже глаза Дэннера заблестели в щелочках. — Заткнись, чувак. Ты просто чертовски обижен, что я надрал тебе задницу в бильярде на прошлой неделе и взял с тебя пятьдесят баксов.
Рэт стукнул ладонью по столу. — Я заводил тебя в заблуждение. Чувствуешь матч-реванш?
— Давай.
— Парная игра, — радостно воскликнула Лейкен, вставая и хватая нас с Дэннером за руки, чтобы она могла потащить нас к одному из трех бильярдных столов.
Все они были заняты, но один взгляд на массивность Рэта и рост Дэннера, одетых в байкерские куртки, заставил людей, которые были ближе всего к нам, разбежаться.
Я спрятала улыбку за бутылкой пива. Запугивание никогда не устареет.
— Как моя собака? — спросил Дэннер, обхватив меня рукой, чтобы схватить кий со стены, его твердый торс прижался к моей спине. — Хорошо заботится о нашей девочке?
— Как Лейкен? — тихо спросила я, — Заботиться о твоем члене?
Дэннер мгновение смотрел на меня, когда я обернулась, а затем рассмеялся. Мне нравился этот звук, низкий и гладкий, как жидкий мед, то, как его голова слегка опустилась, как будто он был смущен, удивлен собственным весельем, и морщины, которые прорезались на его лице, рядом с этими зелеными глазами, вокруг твердого рта и особенно вкусно врезались в его левую щеку, как ямочка. Я могла бы часами наблюдать, как он смеется, но тот факт, что он делал это так скупо, также делал это драгоценным, и я жаждала этого.
— Играем в игру жизни здесь, — сказал он мне, когда он притих, — Моя единственная цель — сделать Ванкувер более безопасным местом.
— Так почему бы не использовать для этого Лейкен? — рискнула я, стараясь говорить тише и не шевелить губами, чтобы Лейкен и Рэт не подслушали с другого конца стола, где они заказывали еще выпивку.
— Она племянница Жнеца, и она не самая умная, — пожал он плечами.
— Никогда бы не подумала, что ты такой безжалостный, — пробормотала я, собирая шары на грязном зеленом столе.
— Полиция считает, что Берсеркеры несут ответственность за одну треть всего оружия, незаконно захваченного в этом городе, и у нас самый высокий уровень преступности с применением оружия на душу населения в стране. Я был под прикрытием в этой операции три гребаных года, Харли, и на данный момент я сделаю все, чтобы их поймать.
Я подумала о Муте, брате Падших, который получил пулю в шею, пытаясь спасти Лулу, ее младшую сестру Беа и меня из горящего здания. Я подумала, не снабдили ли его Берсеркеры пистолетом, из которого пуля попала ему в шею, и моя решимость укрепилась.
— Присоединяюсь к тебе, Дэннер, — сказала я ему, — Не разбирайся со свиньями, это сделаю я.
— Ты хочешь работать в полиции, когда даже не можешь относиться к ним с уважением? — спросил он, фыркнув.
— Да, знаю. Они угрожали моей семье, продавали оружие всем, у кого были деньги, и подстрекали Крикета разломать меня пополам кулаками, чтобы я выдала секреты Падших. Думаю, у меня есть более веская причина, чем у большинства, чтобы вмешаться в это дело.
Рука Дэннера легла на мое бедро, невидимая для всех, зажатая между нашими телами, когда он стоял немного позади и сбоку от меня, но я почувствовал незаконное прикосновение, как удары током к моему сердцу.
— Не хочу, чтобы ты ввязывалась в это дерьмо, Рози, — сказал он мягко, слишком близко ко мне, его голос звучал у меня в ухе, а дыхание касалось моей шеи.
Я сильно вздрогнула, и в ответ его рука согнулась на моей пояснице.
— Слишком поздно, — сказала я, — Кроме того, ты так обеспокоен, что будешь прикрывать мою спину.