Красный Архонт (СИ)
С грохотом отбросив жаровню, дикарь громко и протяжно засмеялся, он вытащил из-за пазухи нож из черного камня, он навесил нож над грудью сержанта, Тевер пришел в ужас, осознав, что дикарь собирается разделать его тело, кишки более важного противника станут украшением для безумного дикаря. В поисках возможности, Тевер заметил Кайвина, натянувшего тетиву лука зубами до предела, офицер кивнул подчиненному. Стрела сорвалась с лука и перерубила позвоночник племенного воина. Дикарь болезненно вскрикнул, эту рану он прочувствовал.
Словно срубленное дерево, дикарь начал падать на лежащего перед ним сержанта, он выставил нож вперёд, намереваясь забрать с собой жизнь противника, Тевер также поднял меч вверх, пытаясь остановить великана, сломанная нога не позволяла увернуться.
Меч пронзил шею дикаря, под собственным весом, тело медленно опускалось по лезвию, по инерции каменный нож вонзился сержанту в глаз, не ощущая боли, сержант убрал руки с меча, чтобы удержать труп врага, кинжал мог дойти до мозга. Тело племенного воина свалилось на Тевера, ему становилось трудно дышать под весом кифреза, Тевер не сомневался в потере глаза.
Ковыляя к офицеру, Кайвин отодвинул сдавливающее тело. Единственной рабочей рукой, он помог командиру встать. Тевер рассмотрел тела лучников, один единственный дикарь почти полностью. уничтожил его отряд за жалкие несколько секунд, казавшиеся вечностью.
Прозвучал множественный стук опускаемых на стену осадных лестниц, по лестницам громко поднимались соплеменники, побежденный дикарь был быстр, неопытен, и жаждал славы, помчавшись в бой впереди собратьев.
Один враг повержен, осталась армия.
Из башен вырвались подоспевшие на помощь имперские солдаты, Кайвин увидел, как расширились от страха глаза у молодых воинов, при виде резни, учиненной только одним дикарем. Пехотинцы оттащили раненых Кайвина и Тевера вглубь башни. Солдаты обступили лестницы, групповыми усилиями, они смогли сбросить две лестницы, но у дикарей оставалась их достаточно.
На стену ворвались снежные люди, крохотные человечки пытались их удержать стеной копий, но она оказалась слишком хлипкой, копья ломались и застревали в телах особо крупных кифрезов. Дикари сомкнули стену щитов вокруг лестниц, не давая их скинуть, они держали оборону, и с каждой секундой на стену пребывало все больше соплеменников. Когда их наберется достаточно, племя возьмет врата.
Фельдшер поспешил к раненым, мастерскими движениями она перевязала истекающий кровью глаз сержанта и остальные единственных выживших солдат стрелкового отряда. Врач оставила их, ее руки были нужны все большему числу раненых.
Сержант посмотрел на лучника, они вместе лежали в углу башни, за стеной слышен все более громкий рев дикарей и шум битвы, грубое оружие дикарей ужасно громко разрывало тела пехотинцев, где-то дальше разили дикарей драконы, Кайвин видел единственный шанс на победу в ящерах.
— Они поплатятся. — Офицер убрал руку с повязки на глазу и сжал ладонь Кайвина. — Гнев Императора падет на них!
Кайвин спокойно кивнул, кровь его товарищей пролита не зря, каждая стрела, выпущенная их луками, каждый удар принятый в их хрупкие тела, муравьиными шагами приближает победу Драконьей Империи.
— Очнитесь, повелитель, дикари на стенах!
Кенерика словно ударило молнией. Биение сердца не могло заглушить рычащие вопли северных людей и отчаянные крики имперцев. Он находился в своем шатре, хватка зимы не могла пробиться через защиту теплой постели, на тактической карте не было ни одной известной достаточно близкой армии, способной за одну ночь достигнуть лагеря, на них из засады напала полноценная армия, укрывшаяся у них под носом. Двое гвардейцев смотрели на лежащего в кровати Императора. Они находились во всеоружии и готовы в битве, прямые мечи в их руках пробудили Кенерика окончательно, они хранили его жизнь дни и ночи, пока он тут спал в сладком безответственном беспамятстве. Кенерик злобно взглянул на стойку с броней.
— Доспехи мне, и Покоритель в руки! Живо!
Каждая секунда промедления будто делала Кенерика старше, опьяненные кровью дикари становились все громче, и только драконий рев вселял надежду. Ему хотелось вырваться на помощь своим войскам, заставить воспрять их души и тела, направить в бой, но он знал, что его жизнь ценнее любой другой, об этом ему говорили с самого детства все учителя и родственники, а без доспехов, он просто заметная мишень. Кенерик чувствовал вес легендарных доспехов своего рода, каждый кусочек металла передавал их давно ушедшее тепло, на каждой пластине засохла давно смытая кровь, он ощущал, как на него взирают предшественники, сосредоточенный взгляд Строителя, предвкушавший взгляд его отца Эрнерика, мудрые и хитрые глаза деда, и самый пронзительный взор был у Диориса.
Наконец, доспех был собран на теле Кенерика, последним штрихом был покрывший голову шлем. Гвардеец склонился, держа в выставленных руках Покоритель, Император знал, что родовому клинку нужна кровь врагов.
Обеими руками Кенерик взял меч, его пальцы идеально легли на рукоятку оружия, без сомнений, он достоин Покорителя. Четыре камня символизирующих архонтов в рукоятке поблескивали, смотря на них, Император помнил о всех живущих в его стране. Он направился к выходу из шатра.
— С этого момента я бог войны, я неуязвим.
Перед палаткой сформировали кольцо гвардейцы, стоявшие с внешней стороны кольца лучники выцеливали кифрезов на стенах и неизменно метко лишали их жизни, фидиреды стояли с внутренней стороны, их защищали остальные гвардейцы. Сверхтяжелые драггерноты стояли в авангарде, малочисленные и медленные, но по живучести сравнимые с драконами, из их вида происходил самый великий из них — Тайфанг Огнеруб. Если фидиреды решили развивать целебные свойства драконьей крови, то драггерноты усилили свои физическую мощь.
Драггерноты, фидиреды, киврикеры и прочие: они все «виды» гвардейцев, ковавшие свои тела в кузнице войны, развивавшиеся достаточно долго, чтобы они уже во многом не походили на людей.
В небесах летали драконы, тела некоторых ящеров были поражены парой метательный копий, но ни один дракон не погиб, что принесло Кенерику некоторое облегчение. Они часто спускались из-за облаков, обливали толпы врагов пламенем и возвращались под завесу облаков, не дожидаясь ответного удара. Кенерик заметил нескольких дикарей с метательными копьями, они с трудом удерживались от кровавого ближнего боя и всматривались в небо.
— У снегожуев отряды, созданные специально против драконов, это племя с минимальным знанием о тактике, мы не можем оставить Императора! — Пытался донести до Тайфанга капитан гвардии.
В центре кольца стоял легко узнаваемый Тайфанг, его громадную фигуру, возвышавшуюся даже над собратьями драггернотами, можно было сравнить размером с высокого кифреза. Телохранитель спокойно говорил с капитаном гвардии, но прервал разговор почувствовав вышедшего из палатки Императора.
На стенах у врат творился настоящий хаос, несколько гигантских медведей, ревя и беснуясь, разрывали в клочья врата, за деревянными вратами оставалась опускаемая металлическая решетка, она стала причиной такого желания быстро взять врата, гнево-медведи будут слишком долго проламывать металл. Высокие и сильные дикари, разрывали в ближнем бою имперских пехотинцев, чешуйчатые нагрудники не могли спасти от грубых топоров и молотов, один взрослый кифрез стоил шести или семи имперских солдат, ворота крепости скоро будут взяты. На стенах остальной части лагеря дела шли несколько лучше, похоже, там более слабое наступление удалось удержать благодаря драконам.
— Чего вы ждёте?! — Даже сквозь шлем и шум битвы, гвардейцы слышали каждое слово повелителя и готовы были выполнить любой приказ.
— Часть лекарей на стены, у пехотинцев там ад! Лучники, встать перед вратами и ждать пока голозадые верхом на тварях не прорвутся, пусть вас защищают драггерноты! Остальные гвардейцы тоже на стены! Кончайте стоять столбом!