Красный Архонт (СИ)

— Дерись до конца, Мокжар! — Послышался ревущий возглас со зрительских мест, то были соплеменники орка.
— Замолчи, дунг, по твоей вине я здесь! — Ответил раненный.
Ловкач зацепился за парапет первого яруса, насторожив охрану арены, стоявшую незаметно, чтобы не отвлекать посетителей. Он обратился ко всем зрителям.
— Вы лицезрели мой дебют! — Артистично начал он. Толпа ответила заинтересованными взглядами. — Вам была оказана честь, запомнить первые шаги быстрейшего клинка в будущем!
Он остановил глаза на одной красивой иностранной дворянке, сидящей в первых рядах, её черты лица очаровали молодого ловкача. Гладиатор тут же отвел глаза, встретившись взглядом с мужем дворянки, мужчина что-то кричал ловкачу, но он не слушал, окрыленной победой. Он заметил, как люди испуганно глядят ему за спину, но из самых богатых и самых близких людей никто не сказал ни слова, никто не предупредил. Взгляды богатеев были полны интереса, они хотели увидеть что будет дальше. Он услышал громкие шаги слишком поздно. Ловкач попытался укатиться, от чего он не видел.
Орк размазал его по стене сотрясающим арену ударом палицы, кровь и внутренности обрызгали купцов и богачей, сидящих в первых рядах, кусочки мозга разлетелись ошметками по всем трем ярусам, многие нелюди не брезговали бесплатной закуской. Его голова и плечи были расплющены окончательно, в них нельзя было увидеть хоть что-то человеческое. Оставшаяся нижняя половина тела повалились на песок, подняв клубы пыли. Победитель вскинул палицу на плечо, ударяя себя в грудь, он смотрел в глаза родичам. Его не волновали возмущенные возгласы и крики зрителей.
— Удар в спину! Грязное животное! Это бесчестная победа! — В разнобой доносились возмущения зрителей, богатые или пьяные кидали только что купленную еду в него, он схватил один из помидоров, и хищно смотря на хорлака бросившего гнилой томат, съел одним укусом клыкастой пасти.
— Вы хотели крови! Так получайте же кровь. Всё что вы любите!
Раздался громкий голос Объявителя Круга — оратора отвечающего за бои и их участников. У него были ярко рыжие волосы и острые, едкие черты лица. Он стоял на подиуме — ближайшем к зрелищу отдельном ярусе для самых важнейших посетителей: лордов-торговцев и их слуг, иностранных королей, для высших членов Гильдии Гларидус.
— Граждане Золотого Пути! Мы с вами увидели захватывающий бой орка Мокжара с твиладом Софро! — Зрители возразили негодующим шумом. — Однако. — Продолжил он с напущенной печалью — Битва была слишком короткой, особенно для молодого и перспективного Софро. Поэтому мы решили, что гладиатор Мокжар заслуживает ещё одного боя! — Толпа не ответила возгласами восторга, но прекратило шумное недовольство.
— Нет! Я сильно ранен, белокожий ноколр! — Возражения орка же разгорелись. Оратор скрылся из виду, оставив орка истекать кровью и ожидать другого сражения.
Орк, громко ворча и проклиная все и вся на родном языке, подошел к трупу ловкача, сорвал с него куфию и обвязал вокруг раненого глаза, хоть немного останавливая обильное кровотечение. Орк почувствовал, как на него плюются зрители, а плевки шипяще исчезают на его обжигающе горячей от солнца коже. Орку было плевать на это, он хотел выжить, и для выживания он испытал вещи в сотни раз хуже. Зрители пребывали в напряженном молчании, многие ещё больше озлобились мародерством нелюдя.
Загремели цепи, медленно поднимающие решетку, орк настороженно вглядывался в темноту с парой блестящих хищных глаз внутри. Он будет драться со зверем, возможно с камнезубым каракалом, или даже с грифоном, тогда всё будет хуже, орк ни разу в жизни не сталкивался с грифонами, а может, он будет сражаться с тварью неизвестной ему. Он крепче сжал палицу.
Из темноты пещеры, царапая когтями красную глину, пепелящим взглядом впиваясь в орка, вышел насупленный и озлобленный ящер.
Дракон.
Орк, сжав зубы и пальцы, унимал громкое биение сердца, заглушавшее приветственные возгласы толпы. Сердце стучало ему в уши, мозг кричал, и крик его вибрировал по костям, скелет будто хотел выпрыгнуть, вырваться из тела и броситься наутек, подальше от зверя из легенд.
 
— Хи! — Единовременно вскричали трибуны.
— О! — Это происходило каждый раз, когда ее выводили проливать кровь.
— Ша! — Это был ритуал придуманный толпой и появившийся спонтанно, Гларидус нравились эти обожающие вскрики в честь лучшей убийцы Онуврита.
В честь Хиоши — Рожденной в Клетке, не видевшей свободы, рабыни от рожденья и до смерти, одна из многих игрушек этих озлобленных от бедности и декадентства людей.
На ее шее был тяжелый ошейник с цепями, за который её тянуло четверка огров — возможно самых глупейших созданий во всем Имире. Шип на конце хвоста был закрыт нетолстым чугунным отпирающимся и запирающимся цилиндром. Серое обтекаемое тело было великолепным для полетов, но Хиоша никогда по настоящему не летала, она была в чугунной хватке арены. Цепи звенели, огры тупо хохотали, в глазах Хиоши сияла холодная жестокость, направленная на орка, огров, зрителей, на её отсутствующего здесь хозяина. Она с трудом подняла шею, смотря сквозь решетку, отделяющую ее от неба. Всей душой она ненавидела эту самую большую клетку, всей душой она ненавидела хозяина потратившего мешки денег, чтобы удержать Хиошу в своих престарелых костлявых руках.
А если бы у нее было огненное дыхание! Металл бы покорился ей и ее воле, выпустил бы из плена длившегося вечность. Даже если бы ее пламя было слишком слабым чтобы расплавить ненавистный чугун, она могла сжечь саму себя, избавить себя от вечных битв, жестокости. Просто уснуть, как медведь зимой, как скелет со старыми костями…
Огры тяжело потянули цепи, вырывая из раздумий, направляя её взор на того, кого она должна была убить. Она вздохнула от резкой боли, гортанный огриный гогот резал по ушам, раздражая ещё больше боли в шее и горле. Огры перестали смеяться, услышав угрожающее утробное рычание. Цепи и ошейник не делали дракона беспомощным, глупые великаны часто забывали об этом.
Загорелые людишки удивленно на нее смотрели, не отрывая взгляд, Хиоша чувствовала на себе эти безмозглые взоры, лишенные света и добра. Из глаз орка же, сочился дивный страх. Как бы он не старался, тело его сквозило ужасом насквозь. Хиоша хищно оскалилась, поигрывая натянутыми нервами желтокожего орка, как струнами лютни. Хиоша любила страх, она обожала трясущиеся и трепещущиеся как хилые кустарники смертные тела. Страх врагов помогал ей забыться, отвлечься, словно кратковременный наркотик, единственный от которого легко избавится.
— Дрожи сильнее, маленький орченок, сотрясайся чаще, быть может, боги пожалеют тебя? — Трибуны разразились смехом, орк напрягся сильнее, его дрожь сошла на нет, его дыхание стало размеренным, руки крепче сжали булаву.
Хиоша почувствовала повороты ключа, щелчок ошейника, отдавшийся по всему телу, цилиндр, закрывавший ядовитый шип тоже был открыт. Огры быстро топая жирными ногами, убежали в глубины арены, опасаясь мести дракона. Хиоша потянулась всем телом как заспанная кошка. У трибун замерло дыхание. Сейчас они увидят бой дракона, зверя из легенд и мифов древнее богов, надо только внимательно смотреть.
Её тело превратилось в размытое серое пятно, пролетевшее весь боевой круг за долю секунды.
Хиоша устало зевала на другом конце арены, у ее лап валялся труп орка с широкой дырой в груди, по арене поднялась кратковременная песчаная буря, осевшая на одежде зрителей. Тело орка дергалось, поддаваясь конвульсиям по вине смертельного яда, убившего сердце мгновенно. Люди долгие десятки секунд пытались понять, что произошло. Орки были в том же замешательстве. Только четвероногим рожденным в скорости и движении конелюдам удалось разглядеть начало и конец мгновенного боя.
 
Хиоша совершила рывок с места с молниеносной скоростью, она успела взмахнуть крыльями множество десятков раз, собирая силой их взмахов песчаную тучу. Орк не успел выставить оружие, не успел понять, что он умер, для него останется загадкой место, куда приземлился ядовитый шип.