Измена. Вместе (не) навсегда (СИ)

Невольно сглатываю. Подхожу ближе. Алина вонзает нож в торт, глядя мне прямо в глаза.
Натягиваю улыбку. Все же смотрят. Еще и фотограф вокруг крутится, выбирая поудачнее ракурс.
Осторожно подхожу ближе. Накрываю ее руку своей, вместе отрезаем первый кусман. Вытаскиваем, заваливаем на тарелку.
Фух, блять. Аж вспотел.
Гости хлопают. Фотограф просит попозировать.
— Покормите жениха для фоточки, — предлагает ей.
Алина с нездоровым блеском в глазах подхватывает эту идею.
— С радостью! — говорит и пихает чертов торт мне прямо в лицо. Половина хлебальника тут же оказывается в креме.
Стою в ахуе. Фотограф щелкает затвором. Алина заливисто смеется. Гости подхватывают, неуверенно гогочут.
Ну, все! Довела меня, паршивка! Это была последняя капля!
Беру рукой кусок торта и тоже сую ей в лицо.
У Алины вырастает белая борода из крема. Стоит, немного обалдев. Не ожидала.
Выглядит это очень смешно, и я тоже начинаю ржать.
Только Алина теперь не смеется. Прямо из торта выдирает кусман и кидает в меня. Он мягким шлепком приземляется мне на грудь.
Ептвою мать! Смахиваю липкий крем со смокинга, делая еще хуже. Смотрю на Алину.
Вот ведь!..
На самом деле, всегда думал, что она немного скучная. Предсказуемая тихоня. Из тех удобных девочек, которые улыбаются и делают все правильно, и вечно парятся, что о них подумают.
А теперь она стоит, поджав губы, с этой нелепой «бородой» из торта и глазами, горящими от злорадного удовольствия. Бесстрашная. Взрывная.
Внутри нарастает смесь злости и восторга. В голове щелкает: это моя девчонка.
Не думаю, не взвешиваю, просто хватаю ее за талию, притягиваю к себе. И, прежде, чем она успевает оттолкнуть или что-то ляпнуть, впиваюсь в ее губы.
  
Глава 13
 
Алина
Ярослав хватает меня за талию, резко тянет к себе. Так внезапно, что сердце екает. Даже пугаюсь немножко. Может, слегка и перегнула палку с тортом. Глаза у него бешенные такие.
Хотя о чем это я? ОН ИЗМЕНИЛ МНЕ ПРЯМО НА СВАДЬБЕ! Он заслуживает, чтоб ему этот торт на голову надели! Даже и этого будет мало!
Но не успеваю ничего понять и отреагировать, Ярослав впивается в мои губы.
Какого чер… Все мысли разом вылетают из головы как стая испуганных птиц. Поцелуй обжигает, и я задыхаюсь от неожиданности. На миг теряю контроль.
Целует горячо, зло, с вызовом. Никогда меня так не целовал. И снова это дурацкое ощущение — будто мы с ним родное, из прошлых жизней…
Блин, я совсем рехнулась? Какое еще “родное”! Этот мерзавец мне жизнь сломал!
Пытаюсь оттолкнуть, но пальцы Ярослава лишь сильнее впиваются в мою талию.
Кто-то из гостей кричит:
— Горько!
Какое “горько”? Да что этот псих себе позволяет??
Упираюсь руками в его грудь, отталкивая. Собираюсь наорать и врезать.
Но Яр отлипает от меня сам, тяжело дыша. Глядит осоловелым взглядом. Будто впервые увидел. Глаза темные, блестящие, наполненные чем-то животным. Смотрю, диву даюсь.
Гости громко аплодируют, я вздрагиваю, пытаясь выйти из оцепенения. Облизываю губы, щеки пылают.
Надо врезать ему. Надо!
Но вместо этого, стою, застыв в этом странном, затянутом мгновении. Глаза в глаза.
— Превосходные кадры! — фотограф вдруг оказывается совсем рядом, тычет камерой нам в лица.
— Достаточно, — угрожающе рычит Яр, отодвигая его рукой, даже не отрывая от меня взгляда и не отпуская мою талию.
Это еще и засняли? О, боги. Позорище! Прихожу в себя. Даже, кажется, трезвею. Злюсь на него, на себя и на все это гребаное шоу!
Я обещала вернуться и доиграть свадьбу. А не сосаться с ним при всех! Ну он у меня получит!
Подбегают официанты, начинают дербанить торт на куски, лихо раскладывая их по тарелкам. Ведущий что-то восторженно вопит. Гости возвращаются за столы, ожидая десерта.
Отталкиваю Яра, смотрю злобно. Совсем крыша поехала?
Вопрос только — чья крыша: моя или его. Прикладываю ладонь ко лбу, он кажется слишком горячим. Буквально пылает. И это уже не образно. Похоже, у меня самая настоящая лихорадка.
  
— Алиш, ты как? — спрашивает Яр, снова приближаясь и пытаясь обнять за талию. Н я делаю шаг назад.
— Отстань! — шиплю на него, стирая ладонью остатки десертного крема с лица. Оглядываюсь в поисках салфетки. Хотя после поцелуя с этим изменником салфеткой не отделаешься, хочется рот прополоскать с мылом!
Очень вовремя подбегает Катя:
— Идем, умоем тебя, — говорит и испепеляет Яра взглядом.
Что бы я без нее делала! Идем в ее номер «почиститься». Умываюсь холодной водой. Катя уже стоит наготове со спонжами.
Блин, когда это закончится? Сил моих уже нет. И что этот гад выкинул? Ненавижу.
— Как ты, Алин? Выглядишь бледной, — хмурится Катя, проходясь спонжиком с тональником мне по лицу.
— Бывало и лучше. Поскорее бы уже эта свадьба закончилась.
Катя дотрагивается до моего лба:
— У тебя не температура случаем? Может, врача?
Откидываю ее руку:
— Все нормально. Осталось чуть-чуть. А потом буду год реветь без остановки.
— Этот придурок не стоит твоих слез! — зло говорит Катя.
Полностью согласна. Но прореветься хочется. Жалко себя до безумия. Вспоминаю поцелуй и свою реакцию. Снова краснею. То ли от стыда, то ли со злости.
Вот почему не врезала ему прямо там?
— Держи, давай, сама, — Катя протягивает блеск для губ. Подхожу к зеркалу, не успеваю нанести на нижнюю губу, дверь номера хлопает.
В отражении зеркала вижу Ярослава.
— Оставь нас ненадолго. Нужно поговорить, — просит Катю. Правда, в своей манере: никаких “извините” или “пожалуйста”, чуть ли не приказным тоном.
Катя не успевает вспылить. Он добавляет:
— Пожалуйста.
Подруга переводит вопросительный взгляд на меня. Я киваю.
Любопытно, что еще он собирается сказать? «Прости, это случайность»? Или, может, предложить очередную сделку с совестью?
Катя покорно выходит. Остаемся с Яром наедине.
— Устала? — спрашивает, глядя на меня с заботой.
Устала ужасно. Так, что хочется забраться под одеялко, и год носа не высовывать наружу. Но ему отвечаю резко:
— Что хотел?
Подходит ближе, заставляя меня напрячься. Все еще помню его жгучий взгляд.
— Хотел сказать, давай закругляться. Вернемся, бросишь букет и уйдем в номер молодоженов. Без нас догуляют. Я с организатором обо всем договорился.
Какой молодец. Все у него-то схвачено. Прямо бесит! Мало того, что пляшу под его дуду, как цирковая собачонка, так еще губы свои мерзкие ко мне тянет!
— Хорошо. Только не смей меня больше целовать, — говорю и иду к выходу из номера.
Но он хватает меня за локоть:
— Постой, Алин. Я…
Он замирает, будто хочет что-то сказать, но не решается.
— Что? Облажался? Виноват? Я и так в курсе, — зло вырываю руку.
Но он не отводит взгляда. Лицо напряженное. На лбу испарина. Может, у него тоже температура?
Да плевать! Хоть сибирская язва.
— Кажется, я правда люблю тебя, — говорит внезапно.
Смотрю на него опешив. «Кажется»? «Любит»? Да он совсем уже оборзел!
Видать, гости не дураки. Слышала, уже шепчутся про Марину. Мой бесхитростный тост верно истолковали.
Ах вот, почему он меня поцеловал. И в любви тут начал признаваться. Знала, что он мерзавец. Но, что пойдет по головам, ради своей цели – даже для него перебор. Как таких только земля носит!
В груди поднимается такая ярость, что хочется по-настоящему проучить его. Чтоб проняло до костей. Чтоб понял раз и навсегда: чувства других людей – не игрушка!
— Бросаем букет и уходим, — говорю ему холодно.
Выхожу из номера. Яростно вколачиваю каблуки в ковер, чуть приподняв подол платья, чтобы не шмякнуться еще раз.
Слышу, Ярослав идет за мной. А в голове уже созрел план. Мести.