Охота на волков (СИ)
— Мы рискнем.
Я замерла и почти перестала дышать, ощущая то сумасшедшее напряжение мыслей и чувств, которое словно передавалось мне через ладонь Кайрэна, крепко сжимавшую мою.
— Нет. Волчонок быть может и рискнул бы, но волк не станет этого делать. Уж мне ли не знать.
Глава 22
Он ушел, оставив меня на время. А мне показалось, что навсегда. Сердце до боли сжалось в груди и я, замотавшись в плед, выскочила из фургончика… не знаю за чем. Чтобы остановить? Глупо. Тем более, его уже не было на поляне — я слишком долго собиралась с мыслями и теперь стояла босиком на холодной траве, едва сдерживая слезы по мужчине, которого знала меньше недели. Но сейчас для меня он был ближе и роднее всех родных… я всем телом и душой ощущала к нему что-то большее, чем привязанность или любовь.
Наверно все что происходит — к лучшему, ведь Кайрэн прав. Нам нужно что-то предпринять, чтобы навсегда остаться вместе, а другого такого расставания я кажется уже не переживу. Мои пальцы машинально коснулись трех коротких шрамов чуть выше локтя. Ран не было, они затянулись. Когда? Я не вспомнила бы при всем желании. Может сразу? За всей круговертью чувств, эмоций и мыслей, я перестала думать о них, как только они появились. Три короткие рваные борозды. Розовые… и совсем не уродливые, а даже красивые. Я с удивлением подумала о том, что теперь не променяла бы их даже на самые драгоценные украшения мира.
— Вороны еще спят. — вырвал меня из мыслей скрипучий голос Майры.
— Что?
— Некого считать, говорю. Спят еще вороны! — рассмеялась она, ставя небольшую сковородку между двух закопченных кирпичей, установленных прямо в костре. — Натяни на себя хоть что-нибудь для приличия и выходи, завтракать будем.
Я вспыхнула, как спичка, тут же замотавшись в плед до самого носа. Ну, вот откуда безглазой старухе знать, что под ним ничего нет?
В фургончике меня настигла новая проблема — я нигде не могла найти свою кофту. Наверно, сброшенная в порыве страсти, она и сейчас валялась где-то там, на поляне. Однако, в обиталище ведьмы я заметила кожаную сумку-саквояж, стоявшую у самого входа, а в ней несколько мужских рубашек. Эти вещи пахли Кайрэном. Наверно он принес их сюда из машины вчера вечером, чтобы переодеться перед дорогой. Значит он заранее знал что уйдет…
Хотелось разозлиться на него! За то что не сказал сразу, за то что мы толком не поговорили перед его уходом, ведь у меня осталось столько вопросов — кто этот Виктор и что именно Кайрэн планирует делать? Но вместо этого я лишь выудила из сумки одну из рубашек и прижалась к ней, вдыхая свежий и теплый аромат… запах моего любимого мужчины. Да. Любимого. Да, моего.
А затем, быстро натянула джинсы, эту рубашку и вышла навстречу сварливой хозяйке фургона. Раз нам с этой женщиной предстояло провести в компании друг друга какое-то время, мне захотелось хоть попытаться наладить с ней отношения.
— Спасибо, что помогаете нам.
На эту неловкую попытку дружеского общения, ведьма коротко повернулась ко мне и, криво усмехнувшись, продолжила умело переворачивать гренки на сковороде. Нет, я, разумеется, понимала что это просто невозможно, но все же не могла избавиться от мысли, что Майра все прекрасно видит даже без глаз! Потому, смущенно поправила на себе одежду, застегнув пуговицы на рубашке Кайрэна до самого горла и, для порядка, заправила ее края в джинсы. А что? Оверсайз сейчас в моде. Может это и правда моя рубашка!
— Садись, засоня. — Прокряхтела женщина, махнув на пенек специально поставленный возле костра. — Там термос. Можешь налить себе кофе.
Невнятно поблагодарив ее, я разместилась с комфортом на предложенном месте и даже решилась угоститься напитком. В начале из вежливости, но кофе оказался таким неожиданно вкусным, что я, осторожно глянув на хозяйку, налила себе еще. Ну, вдруг заругает! Но она, казалось, даже обрадовалась моему аппетиту.
Наблюдая за четкими движениями женщины, раскладывавшей гренки по большому блюду, а затем и поджаренную на той же сковороде яичницу поверх них, я то заливалась краской, то бледнела, размышляя о прошлой ночи. О нас с Кайрэном и том, что этой старой ведьме без сомнения все было известно. Если не больше… может именно она и стала тем золотым пинком, подтолкнувшим меня в его объятья?
— Вкусно? — спросила Майра, прервав бесконечный поток моих размышлений.
— Угу. — отозвалась я, проглатывая уже вторую гренку, почти не жевая.
Удовлетворенно фыркнув, женщина аккуратно присела напротив меня прямо на траву и принялась с таким же удовольствием уплетать завтрак. А я подумала вдруг, что наверно несправедлива к ней, и вообще все время с момента нашего знакомства вела себя не так, как положено человеку, обязанному ей жизнью.
Да, не совсем человеку… ну и что ж с того?
— Любишь гренки? Я очень… — с какой-то грустной улыбкой сообщила она невпопад, — наверно, гренки и кофе — это одна из немногих вещей все еще заставлявших меня вставать по утрам.
Я так и не придумала что ответить на это странное признание и между нами повисла очередная неловкая пауза. Впрочем, я все же решилась ее нарушить, пусть и не по самому подходящему для утренней беседы поводу.
— Майра? Могу я вас так называть?
— М? А как же еще? — безучастно ответила она с набитым ртом.
— Скажите… вы жалеете?
— О чем?
— О том, что спасли мою мать. И меня. Я о том, что… вы же столько усилий приложили к этому. Рисковали собой, хотя не должны были.
Женщина задумчиво склонила голову на бок и повернулась к солнцу, придирчиво и недовольно взглянув на него невидящим взглядом.
— Я много чего была не должна, девочка. Например, не должна была жить, после того как твой папаша убил моего мужа и сыновей.
Я сжалась от ее слов и кусок буквально застрял у меня в горле, заставив невежливо закашляться. Сделала спасительный глоток кофе и вот уже хотела выразить свои, без сомнения, лишние соболезнования, но Майра разразилась злым хриплым хохотом, окончательно вогнав меня в смятение.
— Что? Хочешь сказать тебе меня жаль? Ой, да не заливай. Тебя не волки воспитывали. Ты чужачка в этом мире, ею и останешься, даже несмотря на любовь своего волчонка. И плевать тебе на все наши старые дрязги!
Не знаю, можно ли было уколоть сильнее, но это ее замечание заставило меня вспыхнуть от негодования и одновременно с тем заледенеть внутри от мерзкого чувства, ее правоты.
— И все же, это не значит, что я останусь в стороне. Теперь это и мой мир тоже.
— Ой ли? — хитро прищурилась ведьма, — Думаешь своего истинного под хвост пустила, теперь все можно? И даже нос свой совать куда не следует?
— Хватит. — резко бросила я и поднялась с места.
Вежливость-вежливостью, но говорить с собой в таком тоне я позволять не собиралась!
— Ты куда? Неужели кофе невкусный? — с усмешкой осведомилась она, заставив меня разозлиться еще больше.
— Что бы вы там не думали, я способна понять вашу боль! И даже то, что во мне вы видите отражение мужчины, ставшего ее причиной. Но я — не он. Я не ваш проклятый Руг Орманн! Я никогда его не знала и уж точно ни за что не поддержала бы его. Да, мой отец чудовище! И что же вы теперь от меня хотите? Чтобы я отвечала перед вами за его поступки?
— Тшш… разошлась. — Майра махнула на меня рукой и небрежно выбросила в сторону остатки своей гренки. — Сядь уже, волчица. Что ветру твои слова, что мои? Унесет и не вспомнит. Сядь, говорю.
Добавила настоятельным тоном и не заговорила, пока я, все еще пылая от негодования, нарочито громко не плюхнулась обратно на пенек.
— То-то же. А что до твоего вопроса, то нет, о своих поступках я не жалею. Я последняя из северного клана и если бы я ушла вслед за своим истинным супругом, никто бы не отомстил за нас.
Мысль о том, что она была так же как и я, связана с кем-то, и так ужасно его потеряла, словно отрезвила меня, заставив гнев утихнуть. Я и правда в тот миг почувствовала ее боль, как свою. Смогла бы я пережить потерю Кайрэна, если одно только расставание с ним рвало сейчас на части сердце?